Большими тихими дорогами,
Большими тихими шагами…
Душа, как камень, в воду брошенный —
Все расширяющимися кругами…
Та глубока — вода, и та темна — вода…
Душа на все века — схоронена в груди.
И так достать ее оттуда надо мне,
И так сказать я ей хочу: в мою иди!
Я с собой в дорогу дальнюю
Ничего не уношу.
Я в неделю поминальную
Поминанья не прошу.И оставлю я на память вам
Всё, чего не нажила,
Потому что в мире скаредном
Юродивой я слыла.И того лишь между прочими
Я наследным нареку,
Кто по дальней моей вотчине
Унаследует тоску.
Вот пятый год, как ты мне дорога,
А страсть юна, — как прежде, неизбывна,
И нас влекут по-прежнему луга.
По-прежнему стремлюсь к тебе порывно,
Все нови открываю с каждым днем…
О, наша связь вовеки неразрывна,
И страсть бессмертным зажжена огнем.
Самоубийц хоронят
Меж четырех дорог;
Растет цветок там синий,
Проклятых душ цветок.
Я плакал мертвой ночью
Меж четырех дорог;
В лучах луны кивал мне
Проклятых душ цветок.
Дорогой скучно-длинною,
Безрадостно-пустынною,
Она меня вела,
Печалями изранила,
И разум отуманила,
И волю отняла.Послушен ей, медлительной,
На путь мой утомительный
Не жалуясь, молчу.
Найти дороги торные,
Веселые, просторные,
И сам я не хочу.Глаза мои дремотные
В виденья мимолетные
Безумно влюблены.
Несут мои мечтания
Святые предвещания
Великой тишины.
Ты вспомнил все. Остыла пыль дороги.
А у ноги хлопочут муравьи,
И это — тоже мир, один из многих,
Его не тронут горести твои.
Как разгадать, о чем бормочет воздух!
Зачем закат заночевал в листве!
И если вечером взглянуть на звезды,
Как разыскать себя в густой траве!
По той дороге, где Донской
Вел рать великую когда-то,
Где ветер помнит супостата,
Где месяц желтый и рогатый, —
Я шла, как в глубине морской…
Шиповник так благоухал,
Что даже превратился в слово,
И встретить я была готова
Моей судьбы девятый вал.
Пролегала дорога в стороне,
Не было в ней пути.
Нет!
А была она за то очень красива!
Да, именно за то…
Приласкалась к земле эта дорога,
Так прильнула, что душу взяла.
Полюбили мы эту дорогу
На ней поросла трава.
Доля, доля, доляночка!
Доля ты тихая, тихая моя.
Что мне в тебе, что тебе во мне?
А ты меня замучила!
Самоубийц хоронят
В скрещенье двух дорог;
Цветок растет там синий,
Тоски предсмертной цветок.
В скрещенье дорог стоял я,
Безмолвен и одинок.
В сиянье лунном качался
Тоски предсмертной цветок.
Мы искали дорогу по Веге —
По ночной, очень яркой звезде.
Почему только ночью уходим в побеги,
Почему же нас ловят всегда и везде? Потому, что везли нас в телятниках скопом,
Потому, что не помним дорогу назад,
Потому, что сидели в бараках без окон,
Потому, что отвыкли от света глаза!
Ступни горят, в пыли дорог душа…
Скажи: где путь к невидимому граду?
— Остановись. Войди в мою ограду
И отдохни. И слушай не дыша,
Как ключ журчит, как шелестят вершины
Осокорей, звенят в воде кувшины…
Учись внимать молчанию садов,
Дыханью трав и запаху цветов.
Убитые камнем дороги жестоки.
Лесная прохлада, обвей, очаруй.
Кто вброд переходит лесные потоки,
Тот знает, как сладки лобзания струй.
Омытые ноги высоко открыты,
Целуя колени, ликует волна.
От света, от ветра не надо защиты,
Смеяться не станет в лесу тишина.
Мы скучной дорогою шли
По чахлой равнине.
Уныло звучали шаги
На высохшей глине,
А рядом печально росли
Берёзки на кочках.
Природа больная! Солги
В колосьях, в цветочках.
Обмана мы жаждем и ждём,
Мы жаждем обмана.
Мы рвёмся душой к небесам
Из царства тумана.
Мы скучной дорогой идём
Вдоль скудного поля.
Томительно грезится нам
Далёкая воля.
1.
Для очистки железных дорог требуется 3 000 000 лопат,
2.
а имеется всего 600 00
0.
3.
В феврале и марте снег остановит дороги.Что надо делать, чтоб не поддаться ему?
4.
Надо делать лопаты самому.
Как луна дрожит на лоне
Моря, полного тревогой,
А сама, ясна, спокойна,
Голубой идет дорогой, —
Так, любимая, спокойна
И ясна твоя дорога,
Но дрожит твой образ в сердце,
Потому что в нем тревога.29 января 1921
Идти в полях дорогой дальней,
Где тишина, где пахнет рожь,
Где полдень душный и хрустальный
Так по-знакомому хорош.Идти и встретить ветер тёплый,
Кусты полыни, вольных птиц,
Да странника в рубахе блёклой,
Да спины наклонённых жниц.И знать, что нет конца дороге,
Что будешь так идти, идти,
Пока не смёл погост убогий
В одну дорогу все пути!
Я тоскую в Москве о многом:
И о том,
Что с тобою мы — врозь,
И о горных крутых дорогах,
Где нам встретиться довелось.
Не забуду дороги эти,
Альпинистов упругий шаг.
Все мне кажется — горный ветер
Чем-то близок ветрам атак.
Мы дорогу к Богу выбираем сами.
Не страшит идущих высота…
Иудеи обрели ее во Храме.
Христиане начали с Креста.
И какой бы мы ни шли дорогой,
Все они сойдутся в Небесах.
Припадут с мольбой к Престолу Бога
В равных просьбах — грешник и монах.
Лишь бы мы в пути не оступились.
Даже если тягостен подъем.
И тогда нас не оставит
Божья милость
Ни на этом свете, ни на том.
Дорогою старой плетусь я опять,
По улице — старой знакомой,
И вновь мимо дома желанной иду,
Пустого, забытаго дома.
И кажутся улицы тесными мне,
Несносна мне здесь мостовая,
Валятся как будто дома на меня;
Иду я, все шаг ускоряя.
Незабвенной бессонницей ночь дорога.
В шуме ветра, в назойливом звоне цикад
Отпылала заря и ушла в берега,
И волна за волной откатилась назад.Предо мной всё, чем полон полуночный сад, –
Вздохи ветра и звёзды в просветах аллей,
И трепещущей тканью стихов и цикад –
Образ твой в голубой полумгле.
По дорогам, от мороза звонким,
С царственным серебряным ребенком
Прохожу. Всё — снег, всё — смерть, всё — сон.
На кустах серебряные стрелы.
Было у меня когда-то тело,
Было имя, — но не все ли — дым?
Голос был, горячий и глубокий…
Говорят, что тот голубоокий,
Горностаевый ребенок — мой.
И никто не видит по дороге,
Что давным-давно уж я во гробе
Досмотрела свой огромный сон.
Несколько поэтов. Достоевский.
Несколько царей. Орел двуглавый.
И — державная дорога — Невский…
Что нам делать с этой бывшей Славой?
Бывшей, павшей, обманувшей, сгнившей…
…Широка на Соловки дорога,
Где народ, свободе изменивший,
Ищет, в муках, Родину и Бога.
Леса сосновые. Дорога палевая.
Сижу я в ельнике, костер распаливая.
Сижу до вечера, дрова обтёсывая…
Шуршит зеленая листва березовая… Пчела сердитая над муравейниками,
Над мухоморами и над репейниками
Жужжит и кружится, злом обессиленная.
Деревья хвойные. Дорога глиняная.
Мне дорог весь мир.
От неба до неба
Протянуты звонкие нити.
Болотная лилия,
Пыльная роза,
Цветы, и венки, и гирлянды
Скользят и спускаются,
Тихо касаются
Легких, чуть видимых струн.
Дивная музыка —
Тайны гармонии
Чуть пробуждаются,
Тихо качаются
В тенях безмолвной души.
От сердца до неба
Протянуты звонкие струны.
Мне дорог весь мир.
Декабрь 1894
— «Ты прежде лишь розы ценила,
В кудрях твоих венчик другой.
Ты страстным цветам изменила?»
— «Во имя твое, дорогой!»
— «Мне ландышей надо в апреле,
Я в мае топчу их ногой.
Что шепчешь в ответ еле-еле?»
— «Во имя твое, дорогой!»
— «Мне мил колокольчик-бубенчик,
Его я пребуду слугой.
Ты молча срываешь свой венчик?»
— «Во имя твое, дорогой!»
Серебристая дорога,
Ты зовёшь меня куда?
Свечкой чисточетверговой
Над тобой горит звезда.
Грусть ты или радость теплишь?
Иль к безумью правишь бег?
Помоги мне сердцем вешним
Долюбить твой жёсткий снег.
Дай ты мне зарю на дровни,
Ветку вербы на узду.
Может быть, к вратам Господним
Сам себя я приведу.
1.
Товарищ, ты хочешь, чтоб был в России не этот «совет»,
2.
а твои делегаты стекались на съезд?
3.
Надо, чтоб не пешком делегат ходил,
4.
а по ремонтированной дороге ездил.
5.
Лишь когда воскреснет дорога эта,
6.
к будущему помчимся под знаменем Советов.
Сидит она торгуя на дороге,
Пройдет плевок, раскачивая котелком,
Я закурю махру, потряхивая ноги,
Глаза вздымая золотой волной.
И к странной девушке прижму свои ресницы,
И безобразную всю молодость свою,
И нас покроет синий звездный иней,
И стану девушкой, торгующей средь вьюг.
Талы избы, дорога,
Буры пни и кусты,
У лосиного лога
Четки елей кресты.На завалине лыжи
Обсушил полудняк.
Снег дырявый и рыжий,
Словно дедов армяк.Зорька в пестрядь и лыко
Рядит сучья ракит,
Кузовок с земляникой —
Солнце метит в зенит.Дятел — пущ колотушка —
Дразнит стуком клеста,
И глухарья ловушка
На сегодня пуста.
Несчастная кошка порезала лапу —
Сидит, и ни шагу не может ступить.
Скорей, чтобы вылечить кошкину лапу
Воздушные шарики надо купить!
И сразу столпился народ на дороге —
Шумит, и кричит, и на кошку глядит.
А кошка отчасти идет по дороге,
Отчасти по воздуху плавно летит!
Мерно вьет дорога
Одинокий путь.
Я в руках у бога,
Сладко дышит грудь.
Гордо дремлют буки,
Чаща без границ.
Все согласны звуки
С голосами птиц.
Манит тихим зовом
Зашумевший ключ.
Ветки свисли кровом
От пролетных туч.
Близкий, бесконечный,
Вольный лес вокруг,
И случайный встречный
Как желанный друг.
14 июля 1899
Я дорогой невинной и смелою
Прохожу, ничего не тая.
Что хочу, то могу, то и делаю, —
Вот свобода моя.
Научитесь хотенью упорному,
Наберитесь ликующих сил,
Чтоб зовущий к пристанищу чёрному
Вас косой не скосил, —
И поверьте великим вещаниям,
Что свобода не ведает зла,
Что она только ясным желаниям
Силу жизни дала.
Меня влекут дороги Подмосковья,
Как будто клад я закопала там,
Клад этот называется любовью,
И я его тебе сейчас отдам.
И в кронах лип столетняя дремота,
И Пушкин, Герцен. Что за имена!
Мы близки от такого поворота,
Где вся окрестность на века видна.
А та дорога, где Донской когда-то
Вел рать свою в немыслимый поход,
Где ветер помнит клики супостата
И клич победы на крылах несет.
До свиданья, дорогой мой, до свиданья!
К сожаленью, нам с тобой не по пути.
Расставанье переходит в расстоянье.
До свиданья, дорогой мой, не грусти.
Поезд наш летел и к радости, и к мукам,
Только мне придётся с поезда сойти,
И на станции с названием «Разлука» —
До свиданья, дорогой мой, не грусти.
Нас короткая любовь с тобой венчала.
Если было что не так — меня прости.
Только жизнь не повторяется сначала.
До свиданья, дорогой мой, не грусти.
Верю я, что будет всё у нас, как прежде,
Лишь дорогу нужно долгую пройти,
И до станции с названием «Надежда» —
До свиданья, дорогой мой, не грусти.
Грустен иду по дороге пустынной
Вслед за вечернею тенью, угрюмой и длинной.
Сумрачный город остался за мною
С чахлою жизнью его и с его суетою.
Пусты просторы, томительно-жестки.
Никнут ветвями во сне непробудном березки.
Грустны вокруг меня сжатые нивы.
Чудится мне, что враждебно они молчаливы.