Неудержимо и неумолимо
Они текут — часы ночей и дней —
И, как река, всегда проходят мимо
Тех берегов, что сердцу всех родней.
«Река времен»… О ней еще Державин
Писал строфу на грифельной доске,
Когда был спор со смертью уж неравен
И лира слишком тяжела руке.
Парки, Норны, Суденицы,
Назначающие час,
Необманные Девицы,
Кто вам, страшным, предал нас?
Парки, Норны, Суденицы,
Скоро ль мой настанет час?
Ткань готова Бредил Случай.
Я встречался с Красотой.
Больше, Миг, меня не мучай,
Не сменяй черту чертой.
Я задыхался много раз,
В глубокой тьме, и в поздний час,
И задыхались близ меня
Другие люди, без огня.
О, да, без лампы, без свечей,
И в доме, бывшем как ничей,
Где только стены говорят,
И даже взгляд не видит взгляд.
Но стены! Стены суть черты,
Границы смежной темноты,
Под гул, затеянный метелью,
При свете бледного огня
Мечтает пряха над куделью,
Мечтает, сон свой отгоня.
В сияньи солнечном проходит
Пред нею милый пастушок,
Напевы звонкие выводит
Его прельстительный рожок.
Как пряха, плоть неодолимо
Томится яркою мечтой,
Неправда, неправда, я в бурю влюблен,
Я люблю тебя, ветер, несущий листы,
И в час мой последний, в час похорон,
Я встану из гроба и буду, как ты!
Я боюсь не тебя, о, дитя, ураган!
Не тебя, мой старый ребенок, зима!
Я боюсь неожиданно колющих ран…
Так может изранить — лишь Она… лишь Сама…
Сама — и Душой непостижно кротка,
И прекрасным Лицом несравненно бела…
В час зловещий, в час могильный
Об одном тебя молю:
Не смотри с тоской бессильной
На восходную зарю.
Но, верна словам завета,
Слезы робости утри
И на проблески рассвета
Торжествующе смотри.
Мой путь страстями затемнен,
Но райских снов в полнощном бденьи
Исполнен дух, — и светлый сон
Мне близок каждое мгновенье.
Живите, сны, в душе моей,
В душе безумной и порочной,
Живите, сны, под гнетом дней
И расцветайте в час урочный!
В суровый час, когда вокруг
Другие сны толпою властной
Все грустно, все грустней, час от часу тяжелей,
Час от часу на жизнь темней ложится мгла,
На жизнь, где нет тебя, на жизнь, где ты доселе
Любимых дум моих святая цель была.
Все повод мне к слезам, все впечатленья полны
Тобой, одной тобой: подятые тоской,
Теснятся ли к груди воспоминаний волны —
Все образ твой, все ты, все ты передо мной,
Ты, неотступно ты! Грядущего ли даль
Откроется глазам пустынею безбрежной —
Дом без жильцов заснул и снов не видит.
Его душа, безгрешна и пуста,
В себя глядит закрытыми глазами,
Но самое себя не сознает
И дико вскидывается, когда
Из крана бульба шлепнется на кухне.
Водопровод молчит, и телефон
Молчит.
Ну что же, спи спокойно, дом,
Спи, кубатура-сирота! Вернутся
Когда, мой друг, в часы одушевленья
Далеких лет прекрасное значенье
Предузнает восторженный твой ум, —
Как я люблю свободу этих дум!
Как радостно словам твоим внимаю,
А между тем и помню я и знаю,
Что нас судьба неверная хранит,
Что счастию легко нам изменить
Мне твой город нерусский
Все еще незнаком, —
Клен под мелким дождем,
Переулок твой узкий,
Под холодным дождем
Слишком яркие фары,
Бесприютные пары
В переулке твоем,
В час полуночного мерцанья
На цепь высоких, снежных гор
Упал летучий метеор,
Обломок яркий мирозданья.
Ему свобода дорога;
Он слышал про земную низость
И вот, людей почуяв близость,
Зарылся в вечные снега.
Но солнце жаркое согрело
Любовью новый шар земной,
У вас есть сила грязи,
Грязнитесь в добрый час.
А что же есть у нас?
Последний крик в рассказе,
Есть власть быть сильным в сглазе,
Блестящесть вещих глаз.
Вы встали черной тучей,
Веселие средь вас,
Вы видите — ваш час.
Когда придется как-нибудь
В досужный час воспомянуть
Вам о Финляндии суровой,
О финских чудных щеголях,
О их безужинных балах
И о Варваре Аргуновой;
Не позабудьте обо мне,
Поэте сиром и безродном,
В чужой, далекой стороне,
Сердитом, грустном и голодном.
Со мною будь в часы тоски,
Когда светильник догорает,
Биенье жизни замирает
И с силой кровь стучит в виски.
Со мною будь в печальный миг,
Когда в душе слабеет вера,
И жизнь — зловещая мегера,
А время — хилый гробовщик.
Ногти ночи цвета крови,
Синью выведены брови,
Пахнет мускусом крысиным,
Гиацинтом и бензином,
Носит счастье на подносах,
Ищет утро, ищет небо,
Ищет корку злого хлеба.
В этот час пусты террасы,
Спят сыры и ананасы,
Спят дрозды и лимузины,
Над лесом бледная луна
Плывет, сиянье проливая,
Из каждой ветви, замирая,
Несется песня, чуть слышна…
— О дорогая, дорогая!..
В зеркальном лоне сонный пруд
Колышет черный обрис ивы,
И ветра позднего порывы
О чем-то стонут и поют…
О час мечтаний молчаливый!..
В час, когда окраской яркой
Запад к вечеру горит,
Или утром —зорькой жаркой —
Хор вспорхнувших птиц звучит:
О, тогда и я кидаю
Песнь веселья в яркий свет!
Звучно эхо пробуждаю —
Шлю Предвечному привет!
Я сижу скрестивши ноги, я в гостях.
Мысль окончила на время свой размах.
Самоанский дом прохладный, весь сквозной.
Самоанский мой хозяин предо мной.
Он сидит, скрестивши ноги, на полу.
Так зазывчиво ленивит в сердце мглу.
На цыновках мы недвижные сидим.
Миг спокойствия обычаем храним.
* * *
Нам нравятся поэты,
Похожие на нас,
Священные предметы,
Дабы украсить час, —
Волшебный час величья,
Когда, себя сильней,
Мы ценим без различья
Сверканья всех огней, —
Прощай!.. О да, прощай! Мне грустно.
Моих страданий передать
Я не могу тебе изустно,
И не могу, как раб, молчать.Мы не привыкли лицемерить —
Не доверяя ничему,
Мы не хотели слепо верить
Больному сердцу своему.И в час прощального привета,
Сгорая пламенем святым,
Друг другу вечного обета
Мы легковерно не дадим.Быть может — грустное мечтанье! —
О, несобранные нивы! —
О, растоптанные всходы!
Он настанет, час счастливый,
Час победы и свободы.Гром последний в небе грянет,
Разрушителей карая,
Солнце мира ясно глянет,
Отдохнет земля сырая.Но пока грохочут битвы,
Слышен тяжкий грохот меди,
Все стремленья, все молитвы,
Все желания — к победе! Бой упорен, долог, труден,
Уж часы — который час? —
Прозвенели.
Впадины огромных глаз,
Платья струйчатый атлас…
Еле-еле вижу Вас,
Еле-еле.
У соседнего крыльца
Свет погашен.
Где-то любят без конца…
Когда тебя зовет Судьба,
Не думая иди,
С немой покорностью раба,
Не зная, что там впереди
Иди, и ставши сам собой,
В тот вечно страшный час, когда
Ты будешь скованным Судьбой,
Ты волен навсегда.
Мы все вращаемся во мгле
По замкнутым кругам,
Братья, рюмки наливайте!
Лейся через край вино!
Всё до капли выпивайте!
Осушайте в рюмках дно!
Мы живем в печальном мире;
Всякий горе испытал,
В бедном рубище, в порфире, —
Но и радость бог нам дал.
Сомненья нет — любовный пыл,
Уходит к черту; час пробил!
О, изменяет этот час
Все в жизни к лучшему для нас!
Семья, водицею своей,
Навеки гасит жар страстей.
У жизни человек берет
Все то, что с радостью дает
Она за деньги; в волю он
И вкусно кушает, и сон
По ночам все комнаты черны,
Каждый голос темен. По ночам
Все красавицы земной страны
Одинаково — невинно — неверны.
И ведут друг с другом разговоры
По ночам красавицы и воры.
Мимо дома своего пойдешь —
И не тот уж дом твой по ночам!
Ты, вероятно, помнишь, да и забыть могла ли,
Хотя бы и старалась навеки позабыть
Те вечера и ночи, когда с тобой мечтали —
И как с тобой мечтали счастливыми мы быть!
Ты, вероятно, знаешь, да и не знать возможно ль,
Хотя бы и хотела ты этого не знать, —
Что я виной несчастью… Но ты-то, ты тревожно ль
Относишься, что стражду и буду впредь страдать?
Ты, вероятно, веришь, да и не верить странно,
Хотя бы и не верить отраднее подчас, —
Вот пешеход
Бредёт едва
До пункта «Б»
Из пункта «А»…
Сорок восемь километров!
Против бурь и против ветров!
Ноги его
Заплетаются,
Сомненья нет — любовный пыл,
Уходит к чорту; час пробил!
О, изменяет этот час
Все в жизни к лучшему для нас!
Семья, водицею своей,
Навеки гасит жар страстей.
У жизни человек берет
Все то, что́ с радостью дает
Она за деньги; в волю он
И вкусно кушает, и сон
Как светлыя невесты, убрались все деревья.
Вон вишня, слива, яблонь, их целыя кочевья.
Среди невест брожу я, а сердце млеет, рдеет.
Вдали, зажженный Солнцем, испанский дрок желтеет.
И вот я наклоняюсь к одной невесте, белой.
Красивую целую, влюбленный и несмелый.
И пред другой склоняюсь, учтивый как Испанец.
Как светлые невесты, убрались все деревья.
Вон вишня, слива, яблонь, их целые кочевья.
Среди невест брожу я, а сердце млеет, рдеет.
Вдали, зажженный Солнцем, испанский дрок желтеет.
И вот я наклоняюсь к одной невесте, белой.
Красивую целую, влюбленный и несмелый.
И пред другой склоняюсь, учтивый как Испанец.
Парень ужинает — пора.
В подоконник стучат капели.
За окном орет детвора
То, что мы доорать не успели.То, что намертво — за года,
То, что в пролежнях на постели,
То, что на зиму загадать
Собирались — но опустели.Золотые следы — в забор,
Кирпичи нам весну пророчат.
Дни мигают, и на подбор
Ночи делаются короче.Смирных шорохов череда
Есть некий час всемирного молчанья.
Ф. Тютчев
День красочный, день ярко-пестрый,
Многоголосный шумный день;
Ты сердце ранишь болью острой,
Ступени взносишь на ступень.
Всходя по лестнице небесной,
Мы, страх и радость затая,
Взираем, из юдоли тесной,
На всю стоцветность бытия!
В этот светлый вечер мая,
В этот час весенних грез,
Матерь бога пресвятая,
Дай ответ на мой вопрос.
Там теперь сгустились тени,
Там поднялся аромат,
Там он ждет в тоске сомнений,
Смотрит в темень наугад.