Долго искал я во тьме лучезарного бога…
Не было сердцу ответа, душе молодой упованья…
Тщетно вставали из мрака неясные, темные боги…
Вдруг просветлело в душе, вдалеке засверкали алмазы —
Лучшие в темных коронах творений земных и небесных
Яркие три метеора среди безотрадной пустыни:
Яркой звездой показалась природа могучая в мраке,
Меньше, но ярче светило искусство святое;
Третья звезда небольшая загадочный свет проливала:
Женщиной люди зовут эту звезду на земле…
Этим богам поклоняюсь и верю, как только возможно
Верить, любить и молиться холодному сердцу… Июль 189
8.
Трубицыно
Всё хочет петь и славить Бога, —
Заря, и ландыш, и ковыль,
И лес, и поле, и дорога,
И ветром зыблемая пыль.
Они зовут за словом слово,
И песню их из века в век
В иных созвучьях слышит снова
И повторяет человек.
Мой остров чудесный
Средь моря лежит.
Там, в чаще древесной,
Повесил я щит.
Пропал я в морях
На неясной черте.
Но остался мой страх
И слова на щите.
Когда моя месть
Распевает в бою,
Можешь, Дева, прочесть
Про душу мою.
Можешь Ты увидать,
Что Тебя лишь страшусь
И, на черную рать
Нападая, молюсь! Апрель 1903
Я — бог таинственного мира,
Весь мир в одних моих мечтах.
Не сотворю себе кумира
Ни на земле, ни в небесах.
Моей божественной природы
Я не открою никому.
Тружусь, как раб, а для свободы
Зову я ночь, покой и тьму.
Мои грехи тяжеле бед
Перед Тобой, моя Душа.
Когда был жив мой старый дед,
Я был задумчивей пажа.
Но деды старые ушли,
И я оплакал каждый гроб.
Сегодня жницы принесли,
Как в старину, последний сноп.
И вновь с заржавленным серпом
Старуха стала у крыльца,
Как встарь, когда я был пажом
Без обручального кольца.
Когда я был тоскливей дня,
Когда улыбка мне не шла,
Когда Ты встретила меня
И, безответная, прошла.
Когда все те, кто ныне там,
Печально доживали здесь,
Когда мне был единый храм —
Суровый дол, немая весь.18 июля 1903
(Вместо Английской God savе thе Kиng)
Боже, Царя храни!
Сильный, Державный,
Царствуй на славу нам,
Царствуй на страх врагам,
Царь Православный!
Боже, Царя храни!
Помнишь думы? Они улетели.
Отцвели завитки гиацинта.
Мы провидели светлые цели
В отдаленных краях лабиринта.
Нам казалось: мы кратко блуждали.
Нет, мы прожили долгие жизни…
Возвратились — и нас не узнали,
И не встретили в милой отчизне.
И никто не спросил о Планете,
Где мы близились к юности вечной…
Пусть погибнут безумные дети
За стезей ослепительно млечной!
Но в бесцельном, быть может, круженьи —
Были мы, как избранники, нищи.
И теперь возвратились в сомненьи
В дорогое, родное жилище…
Так. Не жди изменений бесцельных,
Не смущайся забвеньем. Не числи.
Пусть к тебе — о краях запредельных
Не придут и спокойные мысли.
Но, прекрасному прошлому радо, —
Пусть о будущем сердце не плачет.
Тихо ведаю: будет награда:
Ослепительный Всадник прискачет.4 декабря 1904
На начинающего Бог!
Вещанью мудрому поверьте.
Кто шлёт соседям злые смерти,
Тот сам до срока изнемог.
На начинающего Бог!
Его твердыни станут пылью,
И обречёт Господь бессилью
Его, зачинщика тревог.
На начинающего Бог!
Его кулак в броне железной,
Но разобьётся он над бездной
О наш незыблемый чертог.
Мой любимый, мой князь, мой жених,
Ты печален в цветистом лугу.
Павиликой средь нив золотых
Завилась я на том берегу.
Я ловлю твои сны на лету
Бледно-белым прозрачным цветком.
Ты сомнешь меня в полном цвету
Белогрудым усталым конем.
Ах, бессмертье мое растопчи, —
Я огонь для тебя сберегу.
Робко пламя церковной свечи
У заутрени бледной зажгу.
В церкви станешь ты, бледен лицом.
И к царице небесной придешь, —
Колыхнусь восковым огоньком,
Дам почуять знакомую дрожь…
Над тобой — как свеча — я тиха,
Пред тобой — как цветок — я нежна.
Жду тебя, моего жениха,
Всё невеста — и вечно жена.26 марта 1904
…Как! Только десять лет, ты шутишь, Боже мой,
О, как ты рано возвратился,
Я вовсе не ждала — ты так со мной простился
Какой-то странной и чужой зимой.
И даже просмотреть те сотни тысяч строк,
Где сказано, как я бесчестна и преступна.
Мой вечер близок и безволен.
Чуть вечереют небеса, —
Несутся звуки с колоколен,
Крылатых слышу голоса.
Ты — ласковым и тонким жалом
Мои пытаешь глубины,
Слежу прозрением усталым
За вестью чуждой мне весны.
Меж нас — случайное волненье.
Случайно сладостный обман —
Меня обрек на поклоненье,
Тебя призвал из белых стран.
И в бесконечном отдаленьи
Замрут печально голоса,
Когда окутанные тенью
Мои погаснут небеса.27 марта 1902
Устами движет бог; я с ним начну вещать.
Я тайности свои и небеса отверзу,
Свидения ума священного открою.
Я дело стану петь, несведомое прежним!
Ходить превыше звезд влечет меня охота,
И облаком нестись, презрев земную низкость.
Дела свершились.
Дни сочтены.
Мы здесь молились
У сонной реки.
Там льды носились
В дни весны.
И дни забылись!
Как далеки!
Мой день свершенный
Кончил себя.
Мой дух обнаженный
Для всех поет.
Утомленный, влюбленный,
Я жду тебя,
Угрюмый, бессонный,
Холодный, как лед.4 марта 1903
Бог за измену отнял душу.
Глаза покрылись мутным льдом.
В живых осталась только туша
И вот нависла над листом.Торчит всей тяжестью огромной,
Свою понять пытаясь тьму.
И что-то помнит… Что-то помнит…
А что — не вспомнит… Ни к чему.
Да. Так диктует вдохновенье:
Моя свободная мечта
Всё льнет туда, где униженье,
Где грязь, и мрак, и нищета.
Туда, туда, смиренней, ниже, —
Оттуда зримей мир иной…
Ты видел ли детей в Париже,
Иль нищих на мосту зимой?
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Всё не смела в твоей отчизне, —
Дай гневу правому созреть,
Приготовляй к работе руки…
Не можешь — дай тоске и скуке
В тебе копиться и гореть…
Но только — лживой жизни этой
Румяна жирные сотри,
Как боязливый крот, от света
Заройся в землю — там замри,
Всю жизнь жестоко ненавидя
И презирая этот свет,
Пускай грядущего не видя, —
Дням настоящим молвив: нет! Сентябрь 1911 — 7 февраля 1914
Радость детей, любовь,
Вас к выраженью — слов
Мы не найдем!
Мы их движения,
В день восхищения,
С гласом моления
К Богу прольем:
Боже, услышь детей!
Знаешь, о чем душей
Молят они:
Всеми почтенную,
Нам драгоценную,
Мать несравненную,
Боже, храни!
На Вас было черное закрытое платье.
Вы никогда не поднимали глаз.
Только на груди, может быть, над распятьем,
Вздыхал иногда и шевелился газ.
У Вас был голос серебристо-утомленный.
Ваша речь была таинственно проста.
Кто-то Сильный и Знающий, может быть, Влюбленный
В Свое Создание, замкнул Вам уста.
Кто был Он — не знаю — никогда не узнаю,
Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.
Ревную к Божеству, Кому песни слагаю,
Но песни слагаю — я не знаю, Кому.15 мая 190
3.
Петербург
O, слава Богу, слава Богу!
Я не влюблен, свободен я;
Я выбрал лучшую дорогу
На скучной степи бытия:
Не занят светом и молвою;
Я знаю тихия мечты,
И не поклонник красоты,
И не обманут красотою!
Мы — чернецы, бредущие во мгле,
Куда ведет нас факел знанья
И старый жрец с морщиной на челе,
Изобличающей страданья.
Молчим, точа незнаемый гранит,
Кругом — лишь каменные звуки.
Он свысока рассеянно глядит
И направляет наши руки.
Мы дрогнем. Прозвенит, упав, кирка —
Взглянуть в глаза не всякий смеет…
Лишь старый жрец — улыбкой свысока
На нас блеснет — и страх рассеет.24 сентября 1902
Навеки блаженство нам Бог обещает!
Навек, я с тобою! — несется в ответ.
Но гибнет надежда. И страсть умирает.
Ни Бога, ни счастья, ни вечности нет.А есть облака на высоком просторе,
Пустынные скалы, сияющий лед,
И то, без названья… ни скука, ни горе…
Что с нами до самого гроба дойдет.
На темном пороге тайком
Святые шепчу имена.
Я знаю: мы в храме вдвоем,
Ты думаешь: здесь ты одна…
Я слушаю вздохи твой
В каком-то несбыточном сне…
Слова о какой-то любви…
И, боже! мечты обо мне…
Но снова кругом тишина,
И плачущий голос затих…
И снова шепчу имена
Безумно забытых святых.
Всё призрак — всё горе — всё ложь!
Дрожу, и молюсь, и шепчу…
О, если крылами взмахнешь,
С тобой навсегда улечу!.. Март 1902
Здесь Никодимову похоронили тушу!
К себе он милостив, а к ближнему был строг;
Зато, когда отдать он вздумал Богу душу,
Его души не принял Бог!
Напрасно я боролся с богом.
Он — громоносный чудодей —
Над здешним, над земным чертогом
Воздвиг чертог еще страшней.
И средь кощунственных хулений,
Застигнут ясностью Зари,
Я пал, сраженный, на колени,
Иные славя алтари…
И вопреки хулам и стонам,
Во храме, где свершалось зло,
Над пламенеющим амвоном
Христово сердце расцвело.4 октября 1900
Известный откупщик Фадей
Построил Богу храм… и совесть успокоил.
И впрям! На все цены удвоил:
Дал Богу медный грош, а сотни взял рублей
С людей.
Напрасно, дева, ты бежала,
Моей пытливости страшась.
Моя мечта дорисовала
Тебя, волнуясь и смеясь.
И я узнал твои приметы
По искрам тайного огня
В твоих глазах, где бродят светы
Жестокого и злого дня.
Ты ныне блещешь красотою,
Ты древним молишься богам,
Но беззаконною тропою
Идешь к несчастным берегам.6 апреля 1900
Тянется ужин.
Блещет бокал.
Пищей нагружен,
Я задремал.Вижу: напротив
Дама сидит.
Прямо не дама,
А динамит! Гладкая кожа.
Ест не спеша…
Боже мои, Боже,
Как хороша! Я поднимаюсь
И говорю: — Я извиняюсь,
Но я горю!
Не бойся умереть в пути.
Не бойся ни вражды, ни дружбы.
Внимай словам церковной службы,
Чтоб грани страха перейти.
Она сама к тебе сойдет.
Уже не будешь в рабстве тленном
Манить смеющийся восход
В обличьи бедном и смиренном.
Она и ты — один закон,
Одно веленье Высшей Воли.
Ты не навеки обречен
Отчаянной и смертной боли.5 июля 1902
(ГОРЛИЦЫ).
Бог живой, везде живой,
В Небошири голубой,
В Солнце, в Месяце, в звезде,
В протекающей воде.
В громоздящихся китах,
В еле видимых цветах,
В паутинке на ветру,
В сне последнем поутру.
Не презирайте, бога ради,
Меня за мысли и мечты,
Когда найдете их тетради
И пожелтевшие цветы.
Когда умру, прошу вас, дети,
Сложить к безжизненной груди
Останки жизни грустной эти —
И с ними в гроб меня снести.
Когда-нибудь мои потомки,
Сажая вешние цветы,
Найдут в земле костей обломки
И песен желтые листы.23 января 1899
Пора, мой мальчик-зверолов,
Берлоги зимние покинем!
И ветра шум, и скрип стволов
Зовут весну под небом синим.
Приди весну встречать со мной
На влажный луг, где пахнет прелью,
О бог веселый, бог лесной
С простою ивовой свирелью.
Не мани меня ты, воля,
Не зови в поля!
Пировать нам вместе, что ли,
Матушка-земля?
Кудри ветром растрепала
Ты издалека,
Но меня благословляла
Белая рука…
Я крестом касался персти,
Целовал твой прах,
Нам не жить с тобою вместе
В радостных полях!
Лишь на миг в воздушном мире
Оглянусь, взгляну,
Как земля в зеленом пире
Празднует весну, —
И пойду путем-дорогой,
Тягостным путем —
Жить с моей душой убогой
Нищим бедняком.Июль 1905
Не проливай горючих слез
Над кратковременной могилой.
Пройдут часы видений, грез,
Вернусь опять в объятья милой.
Не сожалей! Твоим страстям
Готов любовью я ответить,
Но я нашел чистейший храм,
Какого в жизни мне не встретить.
Не призывай! Мирская власть
Не в силах дух сковать поэта.
Во мне — неведомая страсть
Живым огнем небес согрета.
Тебя покину. Скоро вновь
Вернусь к тебе еще блаженней
И обновлю мою любовь
Любовью ярче и нетленней.8 июня 1899
Ты мне не обещан ни жизнью, ни Богом,
Ни даже предчувствием тайным моим.
Зачем же в ночи перед темным порогом
Ты медлишь, как будто счастьем томим?
Не выйду, не крикну: «О, будь единым,
До смертного часа будь со мной!»
Я только голосом лебединым
Говорю с неправедною луной.
Г. ЧулковуНе строй жилищ у речных излучин,
Где шумной жизни заметен рост.
Поверь, конец всегда однозвучен,
Никому не понятен и торжественно прост.
Твоя участь тиха, как рассказ вечерний,
И душой одинокой ему покорись.
Ты иди себе, молча, к какой хочешь вечерне,
Где душа твоя просит, там молись.
Кто придет к тебе, будь он, как ангел, светел,
Ты прими его просто, будто видел во сне,
И молчи без конца, чтоб никто не заметил,
Кто сидел на скамье, промелькнул в окне.
И никто не узнает, о чем молчанье,
И о чем спокойных дум простота.
Да. Она придет. Забелеет сиянье.
Без вины прижмет к устам уста.Июнь 1905
Я верю в Бога потому,
Что никогда Его не видел.
А тот, кто видел, смерть тому:
Он жизнь свою возненавидел.
Мы знаем много — оттого
Мы больше ни во что не верим.
И верим в Бога своего,
Пока Его мы не измерим!..