О, край мечты обетованный,
Приют чарующей мечты,
Недостижимой и желанной —
Не здесь ли ты?
Где отблеск моря переливный
Горит как камень-самоцвет,
Где изумруд сменяет дивный
Волшебного сафира цвет;
Быть может здесь, в тени платанов
Певцу бессмертной красоты,
Мечта, под тихий плеск фонтана
Являлась ты?
Душа безумная поэта
Мечтою жить осуждена,
Ее запросам нет ответа,
Не знает радостей она.
Волны морской волшебный лепет,
Цветов весенних аромат —
В нее вселяют дивный трепет,
Отраву сладкую таят.
Они волнуют обещаньем
Восторгов светлых, ясных дней, —
Но дольний мир с его страданьем —
Мечты божественной сильней.
За миг недолгий упоенья
Уплаты требуя себе,
Карает он без сожаленья
Изнемогающих в борьбе;
Сердца крушащий беспощадно
Под тяжким бременем тоски,
Он обрывает безотрадно
Надежд желанных лепестки.
Но как приливы и отливы,
Как обновленные листы —
Так возрождаются порывы
Неумирающей мечты.
Ее волшебный голос слышит
Душа поэта; опьянен
Мечтою он живет и дышит,
И в ней же смерть находит он.
Любовь—мечта и мы ея не знаем,
Она—мираж, видение, туман;
То, что мы все любовью называем—
Лишь тень любви, один самообман.
Любовью мы считаем увлеченье,
Каприз ума, фантазии игру;
Но час придет, а с ним и убежденье,
Что золотом мы звали мишуру.
Но есть любовь. В созданиях поэта
Она горит немеркнущей звездой,
С любовью льет и солнце волны света,
Что целый мир животворят собой.
С любовью льет цветок благоуханье,
Как фимиам, к стемневшим небесам;
И шум лесов, и светлых вод журчанье,
Стремящихся к прибрежным тростникам,
И птички песнь с зарею золотистой—
В природе все любовию полно,—
Но той любви, возвышенной и чистой,
Здесь на земле узнать нам не дано.
Занималась заря и весенния песни звучали,
Не смолкали оне на безпечных и юных устах,
Открывались кругом необятно широкия дали
В лучезарных мечтах.
Жизнь манила к себе, облекаяся в яркия краски,
Вся—сиянье и свет—увлекала, манила вперед,
И казалося нет, как царевичу юному в сказке,
Недоступных высот.
Но померкла заря, набежали вечерния тени,
И закрыли оне необятно широкую даль,
Звуки песен живых заглушает то голос сомнений,
То укор и печаль.
Отлетели мечты, потускнели блестящия краски,
Все окутал собой, все покрыл непроглядный туман…
Вместо грез золотых, вместо грез очарованной сказки —
Мишура и обман!
Любовь — мечта и мы ее не знаем,
Она — мираж, видение, туман;
То, что мы все любовью называем —
Лишь тень любви, один самообман.
Любовью мы считаем увлеченье,
Каприз ума, фантазии игру;
Но час придет, а с ним и убежденье,
Что золотом мы звали мишуру.
Но есть любовь. В созданиях поэта
Она горит немеркнущей звездой,
С любовью льет и солнце волны света,
Что целый мир животворят собой.
С любовью льет цветок благоуханье,
Как фимиам, к стемневшим небесам;
И шум лесов, и светлых вод журчанье,
Стремящихся к прибрежным тростникам,
И птички песнь с зарею золотистой —
В природе все любовию полно, —
Но той любви, возвышенной и чистой,
Здесь на земле узнать нам не дано.
Занималась заря и весенние песни звучали,
Не смолкали они на беспечных и юных устах,
Открывались кругом необятно широкие дали
В лучезарных мечтах.
Жизнь манила к себе, облекаяся в яркие краски,
Вся — сиянье и свет — увлекала, манила вперед,
И казалося нет, как царевичу юному в сказке,
Недоступных высот.
Но померкла заря, набежали вечерние тени,
И закрыли они необятно широкую даль,
Звуки песен живых заглушает то голос сомнений,
То укор и печаль.
Отлетели мечты, потускнели блестящие краски,
Все окутал собой, все покрыл непроглядный туман…
Вместо грез золотых, вместо грез очарованной сказки —
Мишура и обман!
Со взором светлых глаз, с косою белокурой
И с выражением сердечной доброты —
Она была простой, бесхитростной натурой;
Талантов, грации, блестящей красоты
В ней не было, — но я любил тогда впервые.
О, грезы юности! О, годы золотые!
Мечты волшебные о счастьи неземном,
Когда мы любим все: лишь сердцем — не умом.
Но смерть взяла ее. Над насыпью могильной
С тоскою я рыдал и с злобою бессильной,
И после долгих дней зловещей пустоты
На миг воскресли вновь отрадные мечты:
Я встретил в женщине, богато одаренной
Любовь глубокую, талант и красоту
И ту же преданность и ту же теплоту —
Но все ж я чувствую с тоскою затаенной,
Что память не умрет о счастии былом
И я люблю теперь — не сердцем, но умом!
1886 г.
(На мотив С. Прюдома)
Словно светом зари побежденная тьма,
Непосильной разбита борьбою —
В ярких солнца лучах умирала зима,
Побежденная юной весною.
И в лазури небес и в морской синеве
Ей насмешка мерещилась злая,
И казалося ей, что в своем торжестве
Говорит ей весна молодая:
— Уходи, уходи… Я с собою несу
Новых сил пробужденье и трепет…
Слышишь клики и шум на полях и в лесу,
Этот гомон, журчанье и лепет?
Я сломила твой гнет. Уходи, уходи…
Вместе с жаждой жизни весенней,
Станет легче дышать наболевшей груди
Посреди аромата сиреней.
И со вздохом в ответ прошептала зима:
— Для счастливых — твое ликованье!
Для иных же милее мой холод и тьма,
Чем весеннего солнца сиянье.
Под унылый напев разыгравшихся вьюг,
Под немолчную жалобу моря —
Легче бремя тоски, одиночества мук,
Легче гнет безысходного горя.
Но едва небеса заблестят синевой,
Как душа, порываясь куда-то,
Затоскует сильней неотвязной тоской,
Жаждой света и солнца обята.
Станет снова манить эта синяя даль,
Увлекая несбыточной грезой
И невольно в душе обновится печаль
Вместе с первой расцветшею розой.
Ты счастливым несешь новых сил полноту,
Новой жизни несешь упоенье;
Я же — тем, кто изведал ее пустоту,
Кто давно схоронил за мечтою мечту —
Холод смерти, покой и забвенье.
Сожжены полдневным зноем,
Лепестки свернули розы,
Над кустами вьются роем
Легкокрылые стрекозы.
Все заснуло в полдень знойный,
Из гнезда не слышно песен,
Затянула пруд спокойный
Изумрудом тусклым плесень.
Обессилены, повисли
Молодых ветвей изломы,
Все охватывает мысли
Безотчетным чувством дремы.
В полусне лежу я странном,
И картины из былого
Легким призраком туманным
Предо мной проходят снова.
Вижу взор очей любимых,
Слышу звук речей, мне милых,
Может быть невозвратимых,
Но что я забыть не в силах.
Эти образы и грезы
Так порой бывают живы,
Что глаза туманят слезы,
На устах дрожат призывы…
Позабыт покой бесстрастья,
Снова жизнь с мечтою в споре!
Было ль сном былое счастье,
Настоящее ли горе?..
Ясный день весенний был и днем разлуки.
Как я вспоминаю этот день весенний!
Взоры и улыбки, чуждые сомнений
И речей желанных дорогие звуки.
О, пускай все это — лишь мираж отрадный,
Пусть меня пугают горькою ошибкой —
Озарен надеждой сумрак непроглядный
И судьбе навстречу я иду с улыбкой.
Как язык отчизны — страннику в изгнанье,
Как священный пламень — для жрецов искусства,
Дорого мне это молодое чувство,
Дорого о счастье мне воспоминанье.
Не порывом страсти, бурным и мятежным,
Как лесные грозы — было чувство это:
От него мне веет чем-то милым, нежным,
Чем-то гармоничным, как мечта поэта.
Но пришла разлука, длится ожиданье…
Не было ли счастье слишком мимолетно?..
И страшусь я сердцем робким безотчетно —
После дней разлуки — нового свиданья.