Мой милый маг, моя Мария, —
Мечтам мерцающий маяк.
Мятежны марева морские,
Мой милый маг, моя Мария,
Молчаньем манит мутный мрак.
Мне метит мели мировые
Мой милый маг, моя Мария,
Мечтам мерцающий маяк!
1914
Моей мечте люб кругозор пустынь,
Она в степях блуждает вольной серной.
Ей чужд покой окованных рабынь,
Ей скучен путь проложенный и мерный.
Но встретив Холм Покинутых Святынь,
Она дрожит, в тревоге суеверной,
Стоит, глядит, не шелохнет травой,
И прочь идет с поникшей головой.
Она живет в безлюдии пустынь,
Она в горах блуждает вольной серной,
Ей чужд покой накормленных рабынь,
Ей скучен путь проложенный и мерный,
Но, встретив Холм Покинутых Святынь,
Она дрожит в тревоге суеверной,
Стоит, глядит, не шелохнет травой
И прочь идет с поникшей головой.
Это оне — соблазненныя! —
В час умилений ночных.
— Усыпленныя, полусонныя…
Не надо помнить об них.
Облака потянулись холодныя,
Птиц таинственный рой,
Цветы раскрылись безплодные.
— Зелень ярка под горой.
И две мечты — невеста и жена —
В обятиях предстали мне так живо.
Одна была, как осень, молчалива,
Восторженна другая, как весна.
Я полон был любовию к обеим,
К тебе, и к ней, и вновь и вновь к тебе,
Я сладостно вручал себя судьбе,
Таинственным сознанием лелеем…
Волшебница северной ночи,
Большая Медведица, — ты
Ласкаешь усталые очи,
Смежаешь больные мечты.
В часы увлекающей встречи
Близка нам царица луна,
Мы шепчем прерывные речи,
Мы жаждем безумного сна.
Как царство белаго снега,
Моя душа холодна.
Какая странная нега
В мире холоднаго сна! —
Как царство белаго снега,
Моя душа холодна.
Проходят бледныя тени,
Подобны чарам волхва,
Звучат и клятвы, и пени,
Мечты любимыя, заветныя мечты,
Виденья радости — и красоты!
Вы спите, нежныя, в расписанных гробах,
Нетленныя, прекрасныя, но прах.
От ветра и лучей, в молчаньи пирамид,
Таимы, — вы храните прежний вид.
И только я один, по лестнице крутой,
Один ея взгляд ярче тысячи звезд!
Небесный, алмазный, сверкающий крест, —
Один ея взгляд выше тысячи звезд!
Я встретил на миг лишь один ея взгляд, —
Алмазные отсветы так не горят…
Я встретил на миг один ея взгляд.
О, что за вопросы виделись в нем!
Я смутно померк в венце золотом…
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя.А. Пушкин.
Ты мне предстала как виденье, —
В глазах испуг и смутный стыд.
Мы были рядом на мгновенье,
И встречи жизнь не повторить.
Кто ты? откуда? с кем таилась
В наемной комнате вдвоем?
Куда, под утро, торопилась
И я опять пишу последния слова,
Предсмертные стихи, звучащие уныло…
Опять, опять пишу унылыя слова.
Но не забыто все, что грезилось и было!
Пусть будущаго нет, пусть завтра — не мое,
Но не забыто все, что грезилось и было.
Теперь не жизни жаль, где я изведал все:
Победу и позор, и все изгибы чувства, —
Довольно, пахарь терпеливый,
Я плуг тяжелый свой водил.
Еще я долго поброжу
По бороздам земного луга,
Еще не скоро отрешу
Вола усталого — от плуга.
Вперед, мечта, мой верный вол!
Неволей, если не охотой!
Ты песен ждешь? — Царица, нет их!
В душе нет слов, огня — в уме.
А сколько громких, сколько спетых —
Все о тебе — в моей тюрьме!
Одна мечта, одна тревога
Была со мной в аду моем:
Сойдешь ли ты, как ангел Бога,
Ко мне, сегодня, с палачом?
Загорелся луч денницы,
И опять запели птицы
За окном моей темницы.
Свет раскрыл мои ресницы.
Снова скорбью без границы,
Словно бредом огневицы,
Дух измученный томится,
На простор мечта стремится.
Птицы! птицы! вы — на воле!
Так вот в какия пустыни
Ты нас заманил, Соблазнитель!
Бесстрастный учитель
Мечты и гордыни,
Скорби целитель,
Освободитель
От всех уныний!
Эта страна — безвестное Гоби,
Где Отчаянье — имя столице!
В старинном замке Джен Вальмор
Чуть ночь — звучать баллады.
В былые дни луна была
Скиталицей-кометой,
С беспечной вольностью плыла
От света и до света.
Страна цветов, она цвела,
Вся листьями одета.
* * *Там жили семьи, племена
Страна, измученная страстностью судьбы!
Любовница всех роковых столетий!
Тебя народы чтили как рабы,
И императоры как дети.
Ты с трона цезарей судила властно мир,
И больший мир из Ватикана.
Былая власть твоя — низверженный кумир,
Но человечество твоим прошедшим пьяно.
Твои художники на зыбкости холста
Запечатлели сны, каких не будет дважды!
И Город тот — был замкнут безнадежно!
Давила с Севера отвесная скала,
Купая груди в облачном просторе;
С Востока грань песков, пустыня, стерегла,
И с двух сторон распростиралось море.
О море! даль зыбей! сверканья без числа!
На отмели не раз, глаза, с тоской прилежной,
В узоры волн колеблемых вперив,
Следил я, как вставал торжественный прилив,
Высматривал, как царство вод безбрежно.