Я числа наблюдаю чрез сильнейшее стекло
И вижу тайные проходы, коридоры,
Двойные числа Отделенных друг от друга.Я положил перед собой таблицу чисел
И ничего не мог увидеть — и тогда
Я трубку взял подзорную и глаз
Направил свой туда, где по моим
Предположениям должно было пройти
Число неизреченного…
Верочка, Верочка!
Ваше кокетство
Нужно бы
Попридержать.Вы применяете
Средства,
Коих нельзя
Применять.Вы покоряете
Сразу
Всех окружающих
Вас.Сеете страсть,
Как заразу,
Будучи сами —
Алмаз.
Неуловимы, глухи, неприметны
Слова, плывущие во мне, —
Проходят стороной — печальны, бледные, —
Не наяву, а будто бы во сне.
Простой предмет — перо, чернильница, —
Сверкая, свет прольют иной.
И день шипит, как мыло в мыльнице,
Пленяя тусклой суетой.
Чужой рукой моя рука водила:
Я слышал то, о чем писать хотел,
Что издавало звук шипенья мыла, —
Цветок засохший чистотел.
Нежный лобик в преизбытке
Покрывают волоса.
На лице, как на открытке,
Нарисованы глаза.Кто такая эта дуся,
Статуэточка точь-в-точь?
Ох, боюся! Ох, боюся:
Это Буревого дочь.
Графин с ледяною водою.
Стакан из литого стекла.
Покрыт пузырьками пузырь с головою,
И вьюга меня замела.Но капля за каплею льется —
Окно отсырело давно
Водою пустого колодца
Тебя напоить не даноПодставь свои губы под воду —
Напейся воды из ведра.
Садися в телегу, в подводу —
Кати по полям до утра.Душой беспредельно пустою
Посметь ли туман отвратить
И мерной водой ключевою
Холодные камни пробить?
Птичка безрассудная
С беленькими перьями,
Что ты все хлопочешь,
Для кого стараешься?
Почему так жалобно
Песенку поешь?
Почему не плачешь ты
И не улыбаешься?
Для чего страдаешь ты,
Для чего живешь?
Ничего не знаешь ты, —
Да и знать не надо
Все равно погибнешь ты,
Так же, как и я.
Прими сей труд.
Он красотой напоминает чай.
Читай его.
Скорби.
Надейся.
Изучай.
Но пожалей несчастного меня,
Смиренного редактора Макара,
За то, что вместо пышного пучка огня
Я приношу тебе лишь уголь тлеющий из самовара.
Сей самовар — мое к вам отношение,
А уголь — данное стихотворение.
Маршаку позвонивши, я однажды устал
И не евши, не пивши семь я суток стоял
Очень было немило слушать речи вождя,
С меня капало мыло наподобье дождяА фальшивая Лида обняла телефон,
Наподобье болида закружилась кругом
Она кисеи юлила, улещая вождя,
С ней не капало мыло наподобье дождяЖдешь единства —
Получается свинство.
На хорошенький букетик
Ваша девочка похожа.
Зашнурована в пакетик
Ее маленькая кожа.В этой крохотной канашке
С восхищеньем замечаю
Благородные замашки
Ее папы-негодяя.Негодяя в лучшем смысле,
Негодяя, в смысле — гений,
Потому что много мысли
Он вложил в одно из самых
лучших своих произведений.
Среди белых полотенец
На роскошном тюфяке
Дремлет дамочка-младенец
С погремушкою в руке.Ровно месяц эта дама
Существует среди нас.
В ней четыре килограмма,
Это — девочка-алмаз.А теперь, друзья, взгляните
На родителей Наташи:
У нее папаша — Митя,
Лидой звать ее мамашу.Поглядите, поглядите
И бокалы поднимите.
Руп —
На суп
Трешку —
На картошку *
Пятерку —
На тетерку
Десятку —
На куропатку **
Сотку —
На водку
И тысячу рублей —
На удовлетворение страстей
_______* Вариант — на тешку
** Вариант — на шоколадку (мармеладку)
От Нью-Йорка и до Клина
На устах у всех — клеймо
Под названием Янина
Болеславовна Жеймо.
Возле ягоды морошки
В галерее ботанической
На короткой цветоножке
Воссиял цветок тропический.
Это Вы — цветок, Тамара,
А морошка — это я.
Вы виновница пожара,
Охватившего меня.
Вот птичка жирная на дереве сидит.
То дернет хвостиком, то хохолком пошевелит.
Мой грубый глаз яйцеподобный
В ней видел лишь предмет съедобный.И вдруг однажды вместо мяса, перьев и костей
Я в ней увидел выражение божественных идей.Перемените же и Вы по случаю рождения
Ко мне пренебрежительное отношение.
Вчера представлял я собою роскошный сосуд,
А нынче сосут мое сердце, пиявки сосут.В сосуде моем вместо сельтерской — яд,
Разрушен желудок, суставы скрипят… Тот скрип нам известен под именем Страсть!
К хорошеньким мышцам твоим разреши мне припасть.Быть может, желудок поэта опять расцветет,
Быть может, в сосуде появится мед.Но мышцы своей мне красотка, увы, не дает, —
И снова в сосуде отсутствует мед.И снова я весь погружаюсь во мрак…
Один лишь мерцает желудок-пошляк.
Однажды Витамин,
Попавши в Тмин,
Давай плясать и кувыркаться
И сам с собою целоваться.«Кретин!» —
Подумал Тмин.
Хвала изобретателям, подумавшим о мелких и смешных приспособлениях:
О щипчиках для сахара, о мундштуках для папирос, Хвала тому, кто предложил печати ставить в удостоверениях,
Кто к чайнику приделал крышечку и нос.Кто соску первую построил из резины,
Кто макароны выдумал и манную крупу,
Кто научил людей болезни изгонять отваром из малины,
Кто изготовил яд, несущий смерть клопу.Хвала тому, кто первый начал называть котов и кошек человеческими именами,
Кто дал жукам названия точильщиков, могильщиков и дровосеков,
Кто ложки чайные украсил буквами и вензелями,
Кто греков разделил на древних и на просто греков.Вы, математики, открывшие секреты перекладывания спичек,
Вы, техники, создавшие сачок — для бабочек капкан,
Изобретатели застежек, пуговиц, петличек
И ты, создатель соуса-пикан! Бирюльки чудные, — идеи ваши — мне всего дороже!
Они томят мой ум, прельщают взор…
Хвала тому, кто сделал пуделя на льва похожим
И кто придумал должность — контролер!
Наливши квасу в нашатырь толченый,
С полученной молекулой не может справиться ученый.Молекула с пятью подобными соединяется,
Стреляет вверх, обратно падает и моментально уплотняется.
Я ем сырые корешки,
Питаюсь черствою корою
И запиваю порошки
Водопроводною водою.Нетрудно порошок принять,
Но надобно его понять.Вот так и вас хочу понять я —
И вас, и наши обоюдные объятья.
О бублик, созданный руками хлебопека!
Ты сделан для еды, но назначение твое высоко!
Ты с виду прост, но тайное твое строение
Сложней часов, великолепнее растения.
Тебя пошляк дрожащею рукой разламывает. Он спешит.
Ему не терпится. Его кольцо твое страшит,
И дырка знаменитая
Его томит, как тайна нераскрытая.
А мы глядим на бублик и его простейшую фигуру,
Его старинную тысячелетнюю архитектуру
Мы силимся понять. Мы вспоминаем: что же, что же,
На что это, в конце концов, похоже,
Что значат эти искривления, окружность эта, эти пятна?
Вотще! Значенье бублика нам непонятно.
Когда ему выдали сахар и мыло,
Он стал домогаться селедок с крупой.
…Типичная пошлость царила
В его голове небольшой.
Однажды Склочник
В Источник
Плюнул с высоты.
…С тех пор Источник с ним на «ты».
Красавица, прошу тебя, говядины не ешь.
Она в желудке пробивает брешь.
Она в кишках кладет свои печати.
Ее поевши, будешь ты пищати.Другое дело кролики. По калорийности они
Напоминают солнечные дни.
Без одежды и в одежде
Я вчера Вас увидал,
Ощущая то, что прежде
Никогда не ощущал.Над системой кровеносной,
Разветвленной, словно куст,
Воробьев молниеносней
Пронеслася стая чувствНет сомнения — не злоба,
Отравляющая кровь,
А несчастная, до гроба
Нерушимая любовь.И еще другие чувства,
Этим чувствам имя — страсть!
— Лиза! Деятель искусства!
Разрешите к Вам припасть!
Я — мерзавец, негодяй,
Сцапал книжку невзначай.
Ах, простите вы меня,
Я воришка и свинья.
Автор книжки — В. Оствальд.
Ухожу я на асфальт.
Половых излишеств бремя
Тяготеет надо мной.
Но теперь настало время
Для тематики иной.Моя новая тематика —
Это Вы и математика.
Солнце скрылось за горой.
Роет яму подхалим во тьме ночной.
Может, выроет, а может быть, и нет.
Все равно на свете счастья нет.
О ножки-птички, ножки-зяблики,
О туфельки, о драгоценные кораблики,
Спасибо вам за то, что с помощью высоких каблучков
Вы Шурочку уберегли от нежелательных толчков.
Глебова Татьяна Николаевна! Вы
Не выходите у нас из головы.
Ваша маленькая ручка и Ваш глаз
На различные поступки побуждают нас.Вы моя действительная статская советница,
Попечительница Харьковского округа!
Пусть протянется от Вас ко мне
взаимоотношений лестница,
Обсушите Вы меня, влюбленного и мокрого.Вы, по-моему, такая интересная,
Как настурция небезызвестная!
И я думаю, что согласятся даже птицы
Целовать твои различные частицы.
Обо мне уж нечего и говорить —
Я готов частицы эти с чаем пить… Для кого Вы — дамочка, для меня — завод,
Потому что обаяния от Вас дымок идет.
Однажды красавица Вера,
Одежды откинувши прочь,
Вдвоем со своим кавалером
До слез хохотала всю ночь.
Действительно весело было!
Действительно было смешно!
А вьюга за форточкой выла,
И ветер стучался в окно.
Жена-кобыла —
Для удовлетворения пыла.
Жена-корова —
Для тихого семейного крова.
Жена-стерва —
Для раздражения нерва.
Жена-крошка —
Всего понемножку.
Жили в квартире
Сорок четыре
Сорок четыре
Тщедушных чижа: Чиж-алкоголик,
Чиж-параноик,
Чиж-шизофреник,
Чиж-симулянт.Чнж-паралитик,
Чиж-сифилитик,
Чиж-маразматик,
Чиж-идиот.
Я твой! Ласкай меня, тигрица!
Гори над нами страсти ореол!
Но почему, скажи, с тобою мы не птицы?
Тогда б у нас родился маленький орел.
Берите вилку в руку левую,
А нож берите в руку правую; За стол садяся рядом с девою,
Не жмите ног ее своей ногой корявою.
Залетела в наши тихие леса
Полосатая, усатая оса.
Укусила бегемотицу в живот.
Бегемотица в инфаркте — вот умрет.А оса уже в редакции кружится,
Маршаку всадила жало в ягодицу.
И Олейников от ужаса орет,
Убежать на Невский Шварцу не даетИскусала бы оса всех не жалея,
Если б не было здесь автора Корнея.Он ногами застучал,
На осу он накричал: «Улетай-ка вон отсюда ты, оса,
Убирайся в свои дикие леса!»
…………………….
…………………….
А бегемотица лижет живот.
Он скоро, он скоро, он скоро пройдет.