В стране, где нет ни злата на сребра,
Речь об изъятии бумажек
Не может принести добра,
Но… жребий слушателей тяжек.
Я за то глубоко презираю себя,
Что живу — день за днем бесполезно губя; Что я, силы своей не пытав ни на чем,
Осудил сам себя беспощадным судомИ, лениво твердя: я ничтожен, я слаб! —
Добровольно всю жизнь пресмыкался как раб; Что, доживши кой-как до тридцатой весны,
Не скопил я себе хоть богатой казны, Чтоб глупцы у моих пресмыкалися ног,
Да и умник подчас позавидовать мог! Я за то глубоко презираю себя,
Что потратил свой век, никого не любя, Что любить я хочу… что люблю я весь мир,
А брожу дикарем — бесприютен и сир, И что злоба во мне и сильна и дика,
А хватаясь за нож — замирает рука!
Эти не блещут особенным гением,
Но ведь не бог обжигает горшки, —
Скорбность главы возместив направлением,
Пишут изрядно стишки! Скорбность главы — слабоумие, здесь также: бесталанность.
Явно родственны с землей,
В тайном браке с «Вестью»,
Земства модною броней
Прикрываясь с честью,
Снова ловят мужиков
В крепостные сети
Николаевских орлов
Доблестные дети…«Весть» — петербургская политическая и литературная газета, выражавшая интересы крупного дворянства.
Зимой играл в картишки
В уездном городишке,
А летом жил на воле,
Травил зайчишек груды
И умер пьяный в поле
От водки и простуды.
Я сегодня так грустно настроен,
Так устал от мучительных дум,
Так глубоко, глубоко спокоен
Мой истерзанный пыткою ум, —Что недуг, мое сердце гнетущий,
Как-то горько меня веселит —
Встречу смерти, грозящей, идущей,
Сам пошел бы… Но сон освежит —Завтра встану и выбегу жадно
Встречу первому солнца лучу:
Вся душа встрепенется отрадно,
И мучительно жить захочу! А недуг, сокрушающий силы,
Будет так же и завтра томить
И о близости темной могилы
Так же внятно душе говорить…
Я посягну на неприличность
И несколько похвальных слов.
Теперь скажу про эту личность:
Ах, не был он всегда таков! Он был когда-то много хуже,
Но я упреков не терплю
И в этом боязливом муже
Я всё решительно люблю: Люблю его характер слабый,
Когда, повесив длинный нос,
Причудливой, капризной бабой
Бранит холеру и понос; И похвалу его большую
Всему, что ты не напиши,
И эту голову седую
При моложавости души. (13 декабря 1853)
Любовь и труд — под грудами развалин!
Куда ни глянь — предательство, вражда,
А ты стоишь — бездействен и печален
И медленно сгораешь от стыда.
И небу шлешь укор за дар счастливый:
Зачем тебя венчало им оно,
Когда душе мечтательно-пугливой
Решимости бороться не дано?..
Поражена потерей невозвратной,
Душа моя уныла и слаба:
Ни гордости, ни веры благодатной —
Постыдное бессилие раба! Ей всё равно — холодный сумрак гроба,
Позор ли, слава, ненависть, любовь, —
Погасла и спасительная злоба,
Что долго так разогревала кровь.Я жду… но ночь не близится к рассвету,
И мертвый мрак кругом… и та,
Которая воззвать могла бы к свету, —
Как будто смерть сковала ей уста! Лицо без мысли, полное смятенья,
Сухие, напряженные глаза —
И, кажется, зарею обновленья
В них никогда не заблестит слеза.
Вам, мой дар ценившим и любившим,
Вам, ко мне участье заявившим
В черный год, простертый надо мной,
Посвящаю труд последний мой! Я примеру русского народа
Верен: «В горе жить —
Некручинну быть» —
И, больной работая полгода, Я трудом смягчаю мой недуг:
Ты не будешь строг, читатель-друг! 1 февраля 1877
Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,
Что женщине не следует «гулять»
Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,
Когда она жена и мать.
…Скачу, как вихорь, из Рязани,
Являюсь: бунт во всей красе,
Не пожалел я крупной брани —
И пали на колени все! Задавши страху дерзновенным,
Пошел я храбро по рядам
И в кровь коленопреклоненным
Коленом тыкал по зубам…
На скользком море жизни бурной
Пусть ваша скромная ладья
Плывет по гладкости лазурной
До темной цели бытия
Без бурь, без горя, без ненастья…;
Пускай роскошные мечты
Вас подарят годами счастья,
Слетя с безбрежной высоты…
Пускай убийственная скука
От вас далеко улетит
И никогда печалей мука
Младого сердца не смутит.
Знаком с Вами будучи лично,
Я рад Вам всегда угождать.
Но в старости — вряд ли прилично
В альбомы писать.Ах, младость! Ты — счастье, ты — радость,
С тобой и любовь и стихи!
А старость — ужасная гадость!
Пишите, други! Начат путь!
Наполним быстро том альбомный,
Но вряд ли скажет кто-нибудь
Умней того, что прозой скромной
Так поэтически сказать
Сумела любящая мать!..
Вчера я бесстрашно сидел под грозою
И с мужеством буйным смотрел в небеса,
Не робостью кроткой — надменной мечтою,
Суровой отвагой горели глаза.Я песнями вторил громам; надо мною
Губительных молний вилась полоса,
Но страх потерял все права над душою,
Меня не пугала вселенной гроза.Зачем же сегодня я бури боюся,
Под кров одинокий бегу, тороплюся?..
Ах, жизни вчера не жалел я, как сна, Отверженный (ею), царицею сердца, —
Сегодня же в (ней) я нашел одноверца,
«Люблю!» — мне сказала робея (она)…
О филантропы русские! Бог с вами!
Вы непритворно любите народ,
А ездите с огромными гвоздями,
Чтобы впотьмах усталый пешеход
Или шалун мальчишка, кто случится,
Вскочивши на запятки, заплатил
Увечьем за желанье прокатиться
За вашим экипажем…
Памяти Н.А. МилютинаЧуть колыхнулось болото стоячее,
Ты ни минуты не спал.
Лишь не остыло б железо горячее,
Ты без оглядки ковал.В чем погрешу и чего не доделаю,
Думал, — исправят потом.
Грубо ковал ты, но руку умелую
Видно доныне во всем.С кем ты делился душевною повестью,
Тот тебя знает один.
Спи безмятежно, с покойною совестью,
Честный кузнец-гражданин! Вел ты недаром борьбу многолетнюю
За угнетенный народ:
Слышал ты рабскою песню последнюю,
Видел свободы восход.
(Вчерашняя сцена)Лошади бойко по рельсам катили
Полный громадный вагон.
С рельсов сошел неожиданно он…
Лошади рьяны и молоды были —
Дружно рванулись… опять и опять —
Не поддается вагон ни на пядь,
С час они силы свои напрягали,
Надорвались — и упали…
«Бедные!» — кто-то сказал из окна.
«Глупые!» — кто-то заметил с балкона…
О, поскорее на рельсы!.. Страшна
Тяжесть сошедшего с рельсов вагона.
Скончавшись, старый инвалид
Оставил странное наследство:
Кем, сколько раз, когда был бит
До дней преклонных с малолетства, —Он всё под цифрами писал
В тетрадку — с толком и раченьем
И после странный свой журнал
Читал с душевным умиленьем.Так я люблю воспоминать
О днях и чувствах пережитых,
Читая пыльную тетрадь
Моих стихов — давно забытых…
(в день 50-летнего юбилея)Умиляя сердце человека,
Наслажденье чистое даря,
Голос твой не умолкал полвека,
Славен путь певца-богатыря.Не слабей под игом лет преклонных.
Тысячи и тысячи сердец,
Любящих, глубоко умиленных,
Благодарность шлют тебе, певец! Воплощая русское искусство
В звуках жизни, правды, красоты,
Труд, любовь и творческое чувство
На алтарь его приносишь ты…
(Подражание Василию Кирилловичу Тредьяковскому)Покоясь спят все одре мягком на,
Тем приятства вкушая от мягкого сна;
С лирой лишь в руке не дремлет пиит;
Того горит око и лира звенит;
Хвалит он нощь, свет дневной запрудившу,
В просвещенном же уме его родившую виршу…
Некий Орфей как певал, ему так все внимали,
Что мухи, жуки, журавли, граки и индейки
Скакали…
Даже вполголоса мы не певали,
Мы горемыки-певцы!
Под берегами мы ведра прождали,
Словно лентяи-пловцы.Старость подходит — недуги да горе!
Жизнь бесполезно прошла.
Хоть на прощанье в открытое море,
В море царящего злаПрямо и смело направить бы лодку.
Сунься-ко!.. Сделаешь шаг,
А на втором перервут тебе глотку!
Друг моей юности (ныне мой враг)! Я не дивлюсь, что отчизну любезную
Счел ты за лучшее кинуть.
Жить для нее — надо силу железную,
Волю железную — сгинуть.
Что сидишь ты сложа руки?
Ты окончил курс науки,
Любишь русский край, Остроумно, интересно
Говоришь ты, мыслишь честно…
Что же? Начинай! Иль тебе всё мелко, низко?
Или ждешь труда — без риска?
Времена не те! В наши дни одним шпионам
Безопасно, как воронам
В городской черте.
Видно, вновь в какой нелепости
Молодежь уличена, —
На квартиры возле крепости
Поднимается цена.Каждый день старушки бледные
Наезжают в гости к нам
И берут лачужки бедные
По неслыханным ценам.Оживает наша тихая
Палестина, — к Рождеству
Разоденусь, как купчиха, я
И копейку наживу.
Раньше людей Ермолай подымается,
Позже людей с полосы возвращается, Разбогатеть ему хочется пашнею.
Правит мужик свою нужду домашнююДа и семян запасает порядочно —
Тужит, землицы ему недостаточно! Сила меж тем в мужике убавляется,
Старость подходит, частенько хворается, —Стало хозяйство тогда поправлятися:
Стало земли от семян оставатися!
Мне снилось: на утесе стоя,
Я в море броситься хотел,
Вдруг ангел света и покоя
Мне песню чудную запел:
«Дождись весны! Приду я рано,
Скажу: будь снова человек!
Сниму с главы покров тумана
И сон с отяжелелых век;
И музе возвращу я голос,
И вновь блаженные часы
Ты обретешь, сбирая колос
С своей несжатой полосы».
Просит отдыха слабое тело,
Душу тайная жажда томит.
Горько ты, стариковское дело!
Жизнь смеется, — в глаза говорит: Не лелей никаких упований,
Перед разумом сердце смири,
В созерцаньи народных страданий
И в сознанье бессилья — умри…
Я герой!..
Припеваючи жить
И шампанское пить,
Завираться! Жребий мой:
Вечеринки давать,
И себя восхвалять,
И стишки издавать, И собой
Восхищаться!
Верить одному
Вкусу своему,
Всех блаженней в мире,
Всех несчастней быть;
Но какое счастье
Так себя любить!..
Когда сверкнет звезда полночи
На полусонную Неву,
Ряды былых событий очи
Как будто видят наяву… Я мыслю: где ты, век деяний
Царя великого Петра?
Где гений мира, гений браней
И славы русского орла? И слышу голос: «Слоем пыли
Давно покрыт прошедший век,
И дань обычную могиле
Вовремя отдал человек!»Обоих нет. Но память века
С ним закатилась навсегда,
А память славы человека
Горит и светит как звезда…
В твоем сердце, в минуты свободные,
Что в нем скрыто, хотел я прочесть.
Несомненно черты благородные
Русских женщин в душе твоей есть.Юной прелестью ты так богата,
Чувства долга так много в тебе,
Что спокойно любимого брата
Я его представляю судьбе.Наталия Павловна Александрова — невеста, затем жена брата поэта Федора Алексеевича.
Милый, не брани его,
Коли дурен спич:
Путь далек до Киева,
Позабудешь дичь!
Они горят!.. Их не напишешь вновь,
Хоть написать, смеясь, ты обещала…
Уж не горит ли с ними и любовь,
Которая их сердцу диктовала? Их ложью жизнь еще не назвала,
Ни правды их еще не доказала…
Но та рука со злобой их сожгла,
Которая с любовью их писала! Свободно ты решала выбор свой,
И не как раб упал я на колени;
Но ты идешь по лестнице крутой
И дерзко жжешь пройденные ступени!.. Безумный шаг!.. быть может, роковой…
………………………….
Неизбежные напасти,
Бремя лет, трудов и зла
Унесли из нашей страсти
Много свету и тепла.Сердце — времени послушно —
Бьется ровной чередой,
Расстаемся равнодушно,
Не торопимся домой.Что таиться друг от друга?
Поседел я — видишь ты;
И в тебе, моя подруга,
Нету прежней красоты.Что ж осталось в жизни нашей?
Ты молчишь… печальна ты…
Не случилось ли с Парашей —
Сохрани господь — беды?..
Что ни год — уменьшаются силы,
Ум ленивее, кровь холодней…
Мать-отчизна! дойду до могилы,
Не дождавшись свободы твоей! Но желал бы я знать, умирая,
Что стоишь ты на верном пути,
Что твой пахарь, поля засевая,
Видит ведреный день впереди; Чтобы ветер родного селенья
Звук единый до слуха донёс,
Под которым не слышно кипенья
Человеческой крови и слёз.