Меня уж нет. Меня забыли
И там, и тут. И там, и тут.
А на Гомеровой могиле
Степные маки вновь цветут.Как факел сна, цветок Морфея
В пыли не вянет, не дрожит,
И, словно кровью пламенея,
Земные раны сторожит.
Уже пушистый хохолок
На кукурузах зацветает,
Уже утрами залетает
За ставни бодрый холодок, —
А розы всё ещё в цвету,
Как чудо радостное юга.
И вечерами на мосту
Целует рыбака подруга.
И медлит солнце на холмах,
На золотых струях Гаронны,
Покуда осень, как монах,
Кладёт смиренные поклоны.
Ветер прилёг в поля,
Раскинув крылья,
Сыро дымит земля,
Полна бессилья.Скоро накроет ночь.
Уж тень приколота…
Зори, плывите прочь,
Гасите золото! Вот уж и солнце в тень,
Сгорев, упало.
Жду тебя, новый день.
Мне жизни — мало!
Разве так уж это важно,
Что по воле чьих-то сил
Ты на книге так отважно
Посвященье изменил? Тщетны все предохраненья, —
В этой книге я жива.
Узнаю мои волненья,
Узнаю мои слова.А тщеславья погремушки,
Что ж, бери себе назад!
Так «Отдай мои игрушки», —
Дети в ссоре говорят.
Мне не спится и не рифмуется,
И ни сну, ни стихам не умею помочь.
За окном уж с зарею целуется
Полуночница — белая ночь.
Все разумного быта сторонники
На меня уж махнули рукой
За режим несуразный такой,
Но в стакане, там, на подоконнике,
Отгоняя и сон, и покой,
Пахнет счастьем белый левкой.
Уж мне не время, не к лицу
Сводить в стихах с любовью счеты.
Подходят дни мои к концу,
И зорь осенних позолоту
Сокрыла ночи пелена.
Сижу одна у водоёма,
Где призрак жизни невесомый
Качает памяти волна.Сядь рядом. Голову к плечу
Дай прислонить сестре усталой.
О днях прошедших — я молчу,
А будущих осталось мало.Мы тишины ещё такой
Не знали, тишины прощения.
Как два крыла, рука с рукой
В последнем соприкосновеньи.
Как песок между пальцев, уходит жизнь.
Дней осталось не так уж и много.
Поднимись на откос и постой, оглядись, —
Не твоя ль оборвалась дорога? Равнодушный твой спутник идет впереди
И давно уже выпустил руку.
Хоть зови — не зови, хоть гляди — не гляди,
Каждый шаг ускоряет разлуку.Что ж стоишь ты? Завыть, заскулить от тоски,
Как скулит перед смертью собака…
Или память, и сердце, и горло — в тиски,
И шагать до последнего мрака.