Шел я парком утренним. Мысли нездоровые
Голову тиранили. Чувства были грубы.
Пихта распустила «ягоды» пунцовые,
Пухлые и клейкие, как у женщин губы.
О, мои целители, не из ягод ягоды
В лиственницах шелковых, в пихтовой глуши!
Для своей фантазии я построю пагоды,
Буду вам молиться я отзвуком души.
Мы шли от ягоды к ягоде
И от гриба к грибу
На дальнюю мельницу Lagedi,
В приветливую избу.
В лесу бежала извивная
Порожистая река.
Дрожала в руке узывная
Талантливая рука.
И чувства чуть поздноватые
В груди чертили свой знак:
И щеки продолговатые
Твои алели, как мак.
И выпуклости бронзотелые
Чуть бились под блузкой твоей.
И косы твои параллельные
Спадали вблизи ушей.
И очи твои изумрудные
Вонзали в мои свою сталь,
Скрывая за ней запрудную
Безудержную печаль.
Даря поцелуи короткие, —
Как молния, их лезвие! —
Бросала ты строки четкие
Свои — о себе, про свое…
В них было так много лирики,
Была она так резка…
Смотрел, как тают пузырики
В ключе на опушке леска.
Смотрел, как играет с мушкою,
Выпрыгивая на мель,
Быв в то же время игрушкою
Сама для меня — форель…
Мы ели чернику черную,
Фиолевый гоноболь,
Срывали траву узорную
И сладкую знали боль…
Погода стояла дивная,
Чуть перились облака,
А рядом, как ты, узывная,
Стремглавно неслась река.
Ты так напугана, должно быть
Еще с младенчества, что я
Весь трепещу глазами трогать
Неосторожными тебя.
Ты так боишься потрясений,
Хотя бы чуть неверных слов,
Что даже здесь, в благой сирени,
Твой взор от ужаса лилов…
Но… где здесь город? где здесь люди?
Здесь только ты. Здесь только я.
Здесь только ягоды на блюде,
И скрыта ль в ягодах змея?..
Здесь только море, только травы,
Нет ревности и нет вина.
Зачем же в сердце лить отравы
Для аппетита и для сна?
Не запирай ножей в буфете,
Но лучше душу отвори,
Утончившуюся на Фете
В дни утренней твоей зари.
Спокойна будь, дыши свободней,
Поправься в тихом уголке.
Я не убью тебя сегодня,
А будущее — вдалеке…
1Природа всегда молчалива,
Ее красота в немоте.
И рыжик, и ландыш, и слива
Безмолвно стремятся к мечте.
Их губят то птицы, то черви,
То люди их губят; но злак
Лазурит спокойствие в нерве,
Не зная словесных клоак.
Как жили бы люди красиво,
Какой бы светились мечтой,
Когда бы (скажу для курсива):
Их Бог одарил немотой.
Безмолвие только — стыдливо,
Стыдливость близка Красоте.
Природа всегда молчалива,
И счастье ее — в немоте.2Постой… Что чирикает чижик,
Летящий над зрелым овсом? —
— И слива, и ландыш, и рыжик
Всегда, и везде, и во всем:
И в осах, и в синих стрекозах,
И в реках, и в травах, и в пнях,
И в сочно пасущихся козах,
И в борзо-бегущих конях,
И в зареве грядковых ягод,
И в нимфах заклятых прудов,
И в палитре сияющих радуг,
И в дымных домах городов…
Природа всегда бессловесна,
И звуки ее — не слова.
Деревьям, поверь; неизвестно —
Чем грезит и дышит трава…
Мечтанья алеющих ягод
Неясны пчеле и грибам.
Мгновенье им кажется за год;
Все в мире приходит к гробам.3Я слышу, над зарослью речек,
Где ночь — бирюзы голубей,
Как внемлет ажурный кузнечик
Словам голубых голубей:
«И рыжик, и слива, и ландыш
Безмолвно стремятся к мечте.
Им миг ослепительный дан лишь,
Проходит их жизнь в немоте.
Но слушай! В природе есть громы,
И бури, и штормы, и дождь.
Вторгаются вихри в хоромы
Спокойно мечтающих рощ,
И губят, и душат былинки,
Листву, насекомых, цветы,
Срывая с цветов пелеринки, —
Но мы беззаботны, как ты.
Мы все, будет время, погибнем, —
Закон изменения форм.
Пусть гимну ответствует гимном
Нам злом угрожающий шторм.
Она справедлива — стихия, —
Умрет, что должно умереть.
Налеты ее огневые
Повсюду: и в прошлом, и впредь.
Восславим грозовые вихри:
Миры освежает гроза.
И если б стихии затихли,
Бог, в горе, закрыл бы глаза.
Но помни: Бессмертное — живо!
Стремись к величавой мечте!
Величье всегда молчаливо
И сила его — в немоте!»