Самоубийц хоронят
Меж четырех дорог;
Растет цветок там синий,
Проклятых душ цветок.
Я плакал мертвой ночью
Меж четырех дорог;
В лучах луны кивал мне
Проклятых душ цветок.
Меж тем как с робкою надеждой
Я у чужих стучусь дверей,
Межь тем как я подстерегаю,
Сокровище других людей,
Другие люди, вероятно,
В другую улицу пошли,
С моим сокровищем, в окошко,
Переговоры завели!
Межь тем как с робкою надеждой
Я у чужих стучусь дверей.
Межь тем как я подстерегаю,
Сокровище других людей.
Другие люди, вероятно,
В другую улицу пошли,
С моим сокровищем, в окошко,
Переговоры завели!
Ветер воет меж деревьев,
Мрак ночной вокруг меня;
Серой мантией окутан,
Я гоню в лесу коня.
Впереди меня порхают
Вереницы легких снов
И несут меня на крыльях
Под давно желанный кров.
В песнопеньи состязаться
Минезингеры идут…
Очень странное, признаться,
Представленье будет тут,
Пылкое воображенье
Будет им служить конем,
Их щитом — дар песнопенья,
А дар слова — их мечом.
Был пудель, Брут. Могу сказать я смело,
На имя то имел он все права.
Про ум его и доблести гремела
По всей стране стоустая молва.
Терпения и правил самых строгих
И верности являл он образец.
Блестящий перл, меж всех четвероногих,
Людьми был чтим, он как Натан мудрец.
Ценя его достойно по заслугам,
Ему во всем хозяин доверял;
А я лежал у борта корабля,
И, будто бы сквозь сон, смотрел
В зеркально чистую морскую воду…
Смотрел все глубже, глубже —
И вот, на дне передо мной
Сперва, как сумраком подернуты туманным,
Потом ясней, в определенных красках,
И куполы, и башни показались,
И наконец, как солнце, светлый, целый город
Древне-фламандский,
Две ноги мы имеем от Бога
Для того, чтоб идти все вперед,
Чтоб не мог человечества ход
Прекращаться уже у порога.
Быть торчащим недвижно слугой
Мы могли б и с одною ногой.
Двое глаз нам даны для того,
Чтоб сильней освещался наш разум;
Для принятья на веру всего
Глубоко вздыхает вальтамский аббат;
Дошли к нему горькие вести:
Проигран при Гастингсе бой — и король,
Убитый, остался на месте.
Зовет он монахов и им говорит:
«Ты, Асгод, ты, Эльрик, — вы двое —
Идите, сыщите вы труп короля
Гарольда меж жертвами боя!»
В каюте своей суперкарго Ван-Койк
За книгой сидит и считает;
Свой груз оценяя по счетам, с него
Наличный барыш вычисляет:
«И гумми, и перец сойдут — у меня
Их триста бочонков; ценнее
Песок золотой да слоновая кость;
Но черный товар прибыльнее.