Будетлянка другу расписала щеку,
Два луча лиловых и карминный лист,
И сияет счастьем кубофутурист.
Будетлянка другу расписала щеку
И, морковь на шляпу положивши сбоку,
Повела на улицу послушать свист.
И глядят, дивясь, прохожие на щеку —
Два луча лиловых и карминный лист.
Терцинами писать как будто очень трудно?
Какие пустяки! Не думаю, что так, —
Мне кажется притом, что очень безрассудноТакой размер избрать: звучит как лай собак
Его тягучий звон, и скучный, и неровный, —
А справиться-то с ним, конечно, может всяк, —Тройных ли рифм не даст язык наш многословный!
То ль дело ритмы те, к которым он привык,
Четырехстопный ямб, то строгий, то альковный, —Как хочешь поверни, всё стерпит наш язык.
А наш хорей, а те трехсложные размеры,
В которых так легко вложить и страстный крик, И вопли горести, и строгий символ веры?
А стансы легкие, а музыка октав,
Томленья злого
На сердце тень, —
Восходит снова
Постылый день,
Моя лампада
Погасла вновь,
И где отрада?
И где любовь? Рабом недужным
Пойду опять
В труде ненужном
Трепещет робкая осина,
Хотя и легок ветерок.
Какая страшная причина
Тревожит каждый здесь листок? Предание простого люда
Так объясняет страх ветвей:
На ней повесился Иуда,
Христопродавец и злодей.А вот служители науки
Иной подносят нам урок:
Здесь ни при чем Христовы муки,
А просто длинный черешок.Ученые, конечно, правы,
Ты ко мне приходила не раз
То в вечерний, то в утренний час
И всегда утешала меня.
Ты мою отгоняла печаль
И вела меня в ясную даль,
Тишиной и мечтой осеня.И мы шли по широким полям,
И цветы улыбалися нам,
И, смеясь, лепетала волна,
Что вокруг нас — потерянный рай,
Что я — светлый и радостный май
Ты жизни захотел, безумный!
Отвергнув сон небытия,
Ты ринулся к юдоли шумной.
Ну что ж! теперь вся жизнь — твоя.Так не дивися переходам
От счастья к горю: вся она,
И день и ночь, и год за годом,
Разнообразна и полна.Ты захотел ее, и даром
Ты получил ее, — владей
Ее стремительным пожаром
И яростью ее огней.Обжегся ты. Не все здесь мило,
Ты живешь безумно и погано,
Улица, доступная для всех, -
Грохот пыльный, хохот хулигана,
Пьяной проститутки ржавый смех.Копошатся мерзкие подруги —
Злоба, грязь, порочность, нищета.
Как возникнуть может в этом круге
Вдохновенно-светлая мечта? Но возникнет! Вечно возникает!
Жизнь народа творчеством полна,
И над мутной пеной воздвигает
Красоту всемирную волна.
Ты печально мерцала
Между ярких подруг
И одна не вступала
В их пленительный круг.Незаметная людям,
Ты открылась лишь мне,
И встречаться мы будем
В голубой тишине, И, молчание ночи
Навсегда полюбя,
Я бессонные очи
Устремлю на тебя.Ты без слов мне расскажешь,
Бывают дивные мгновенья,
Когда насквозь озарено
Блаженным светом вдохновенья
Всё, так знакомое давно.Всё то, что сила заблужденья
Всегда являла мне чужим,
В блаженном свете вдохновенья
Опять является моим.Смиряются мои стремленья,
Мои безбурны небеса,
В блаженном свете вдохновенья
Какая радость и краса!
Ускользающей цели
Обольщающий свет,
И ревнивой метели
Угрожающий бред… Или время крылато?
Или сил нет во мне?
Всё, чем жил я когда-то,
Словно было во сне.Замыкаются двери,
И темнеет кругом,
И утраты, потери,
И бессильно умрем.Истечение чую
Я — Фиделька, собачка нежная
На высоких и тонких ногах.
Жизнь моя течет безмятежная
У моей госпожи в руках.Ничего не понюхаю гадкого,
Жесткого ничего не кусну.
Если даст госпожа мне сладкого,
Я ей белую руку лизну.А подушка моя — пуховая,
И жизнь моя — земной рай.
Душа моя чистопсовая,
Наслаждайся, не скули, не умирай!
Я любил в тебе слиянье
Качеств противоположных:
Глаз правдивых обаянье
И обман улыбок ложных; Кротость девочки-подростка,
Целомудренные грезы —
И бичующие жестко
Обличенья и угрозы; Сострадательную нежность
Над поруганной рабыней —
И внезапную мятежность
Перед признанной святыней.
Я один в безбрежном мире, я обман личин отверг.
Змий в пылающей порфире пред моим огнем померк.Разделенья захотел я и воздвиг широкий круг.
Вольный мир огня, веселья, сочетаний и разлук.Но наскучила мне радость переменчивых лучей,
Я зову иную сладость, слитность верную ночей.Темнота ночная пала, скрылась бледная луна,
И под сенью покрывала ты опять со мной одна.Ты оставила одежды у порога моего.
Исполнение надежды — радость тела твоего.Предо мною ты нагая, как в творящий первый час.
Содрогаясь и вздыхая, ты нагая. Свет погас.Ласки пламенные чую, вся в огне жестоком кровь.
Весть приемлю роковую: «Ты один со мною вновь».
Я люблю мою темную землю,
И, в предчувствии вечной разлуки,
Не одну только радость приемлю,
Но смиренно и тяжкие муки.Ничего не отвергну в созданьи, -
И во всем есть восторг и веселье,
Есть великая трезвость в мечтаньи,
И в обычности буйной — похмелье.Преклоняюсь пред Духом великим,
И с Отцом бытие мое слито,
И созданьем Его многоликим
От меня ли единство закрыто!
Я часть загадки разгадал,
И подвиг Твой теперь мне ясен.
Коварный замысел прекрасен,
Ты не напрасно искушал.Когда Ты в первый раз пришел
К дебелой, похотливой Еве,
Тебя из рая Произвол
Извел ползущего на чреве.В веках Ты примирился с Ним.
Ты усыпил его боязни.
За первый грех Твой, Елогим,
Послали мудрого на казни.Так, слава делу Твоему!
У правительства — нагайки, пулеметы и штыки.
Что же могут эти средства? Так, немножко, пустяки.А у нас иное средство, им орудуем мы ловко,
Лютый враг его боится. Это средство — забастовка.Рядом с ловкой забастовкой очень весело идет
Хоть и маленький, но тоже удалой и злой бойкот.
В поле не видно ни зги.
Кто-то зовет: «Помоги!»
Что я могу?
Сам я и беден и мал,
Сам я смертельно устал,
Как помогу? Кто-то зовет в тишине:
«Брат мой, приблизься ко мне! Легче вдвоем.
Если не сможем идти,
Вместе умрем на пути,
Вместе умрем!»
В стихийном буйстве жизни дикой
Бесцельно, суетно спеша,
Томясь усталостью великой,
Хладеет бедная душа.Замкнись же в тесные пределы,
В труде упорном отдохни,
И думы заостри, как стрелы,
И разожги свои огни.
В тишине бездыханной ночной
Ты стоишь у меня за спиной,
Я не слышу движений твоих,
Как могила, ты темен и тих.
Оглянуться не смею назад,
И на мне твой томительный взгляд,
И как ночь раскрывает цветы,
Что цветут для одной темноты,
Так и ты раскрываешь во мне
Всё, что чутко живет в тишине,
Вдали, над затравленным зверем,
Звенит, словно золотом, рог.
Не скучен боярыне терем,
И взор ее нежен и строг.Звенит над убитым оленем,
Гремит торжествующий рог.
Коса развилась по коленям,
И взор и призывен, и строг.Боярин стоит над добычей,
И рог сладкозвучен ему.
О, женский лукавый обычай!
О, сладкие сны в терему! Но где же, боярин, твой кречет?
Верь, — упадет кровожадный кумир,
Станет свободен и счастлив наш мир.
Крепкие тюрьмы рассыплются в прах,
Скроется в них притаившийся страх,
Кончится долгий и дикий позор,
И племена прекратят свой раздор.
Мы уже будем в могиле давно,
Но не тужи, милый друг, — всё равно,
Чем разъедающий стыд нам терпеть,
Лучше за нашу мечту умереть!
Великого смятения
Настал заветный час.
Заря освобождения
Зажглася и для нас.Недаром наши мстители
Восходят чередой.
Оставьте же, правители,
Губители, душители
Страны моей родной, Усилия напрасные
Спасти отживший строй.
Знамена веют красные
Вижу зыбку над могилой,
Знаю, — мать погребена,
И ребенка грудью хилой
Не докормит уж она.
Нет младенца в колыбели,
Крепко спит в могиле мать,
Только зимние метели
Станут зыбку подымать.Эта зыбка и могила, -
В них мой образ вижу я:
Умерла былая сила,
Влачится жизнь моя в кругу
Ничтожных дел и впечатлений,
И в море вольных вдохновений
Не смею плыть — и не могу.Стою на звучном берегу,
Где ропщут волны песнопений,
Где веют ветры всех стремлений,
И всё чего-то стерегу.Быть может, станет предо мною,
Одетый пеною морскою,
Прекрасный гость из чудных стран, И я услышу речь живую
Про всё, о чем я здесь тоскую,
Вот минута прощальная
До последнего дня…
Для того ли, печальная,
Ты любила меня? Для того ли украдкою,
При холодной луне,
Ты походкою шаткою
Приходила ко мне? Для того ли скиталася
Ты повсюду за мной,
И ночей дожидалася
С их немой тишиной? И опять, светлоокая,
Среди шатания в умах и общей смуты,
Чтобы внимание подростков поотвлечь
И наложить на пагубные мысли путы,
Понадобилась нам классическая речь.Грамматики народов мертвых изучая,
Недаром тратили вечерние часы
И детство резвое, и юность удалая
В прилежном изученьи стройной их красы.Хирели груди их, согнутые над книгой,
Слабели зоркие, пытливые глаза,
Слабели мускулы, как будто под веригой,
И гнулся хрупкий стан, как тонкая лоза.И вышли скромные, смиренные людишки.
Войди в меня, побудь во мне,
Побудь со мною хоть недолго.
Мы помечтаем в тишине.
Смотри, как голубеет Волга.Смотри, как узкий серп луны
Серебряные тучки режет,
Как прихоть блещущей волны
Пески желтеющие нежит.Спокоен я, когда Ты здесь.
Уйдешь, — и я в тоске, в тревоге,
Влекусь без сил, разметан весь,
Как взвеянная пыль дороги.И если есть в душе мечты,
Все эти ваши слова
Мне уж давно надоели.
Только б небес синева,
Шумные волны да ели,
Только бы льнула к ногам
Пена волны одичалой,
Сладко шепча берегам
Сказки любви небывалой.
Если кто-нибудь страдает,
Если кто-нибудь жесток,
Если в полдень увядает
Зноем сгубленный цветок, —
В сердце болью отзовется
Их погибель и позор,
И страданием зажжется
Опечаленный мой взор:
Всё дано мне в преизбытке, -
Утомление труда,
Ожиданий злые пытки,
Голод, холод и беда.Деготь ярых поношений,
Строгой славы горький мед,
Яд безумных искушений,
И отчаяния лед, И — венец воспоминанья,
Кубок, выпитый до дна, -
Незабвенных уст лобзанья, -
Всё, лишь радост не дана.
Выпил чарку, выпил две,
Зашумело в голове.Неотвязные печали
Головами закачали.Снова чарочку винца,
Три, четыре, — без конца.По колено стало море,
Уползает к черту горе.Томно, тошно без вина.
Что же думать? пей до дна.Всё тащи в кабак живее,
Жизни скарба не жалея, К черту в пасть да на рога —
Жизнь нам, что ли, дорога!
Вывески цветные,
Буквы золотые,
Солнцем залитые,
Магазинов ряд
С бойкою продажей,
Грохот экипажей, -
Город солнцу рад.Но в толпе шумливой,
Гордой и счастливой,
Вижу я стыдливой,
Робкой нищеты
Где ты делась, несказанная
Тайна жизни, красота?
Где твоя благоуханная,
Чистым светом осиянная,
Радость взоров, нагота? Хоть бы в дымке сновидения
Ты порой являлась мне.
Хоть бы поступью видения
В краткий час уединения
Проскользнула в тишине!
Грозные невзгоды,
Темная вражда.
Быстро мчатся годы.
За бедой беда.
Утешаться, верить,
Ворожить, тужить,
Плакать, лицемерить.
Стоит жить! Дни идут. Всё то же,
Перемены нет.
Думы злее, строже.
Грустная светит луна,
Плещется тихо волна,
И над рекою туман.
Тяжко задумался лес.
Хочется сердцу чудес,
Грезится милый обман.Чутко иду над рекой, —
Шатки мостки подо мной.
Вижу я мелкое дно,
Тень утонула в реке,
Город за мной вдалеке,