Найдено стихов - 11.
Все стихи показаны на одной странице.
Прокручивайте страницу вниз, чтобы посмотреть все стихи.
Я маленький леший, зовут меня Лешей,
Хоть за уши вешай — я весь нехороший.
Я маленький леший, дырява рубаха,
Грязнуля, невежа, хвастун и неряха.
И конный, и пеший, и старцы, и дети
Боятся, чтоб леший в лесу их не встретил.
А маленький леший пошутит, бывает:
Немножко зарежет, чуть-чуть растерзает.
В ущельях не стало спокойной минутки:
Подвохи, скандалы, дурацкие шутки.
Птенцам подаю я дурные примеры,
И необходимы серьезные меры.
Упрямый, как пень, я, дождусь я, повеса,
Что лопнет терпенье у целого леса!
Простая дворняга запела:
— Не в предках, я думаю, дело.
Не помню ни маму, ни папу…
И всё-таки можете смело
Пожать мою честную лапу.Сильнее огромного пса я,
Когда я хозяйку спасаю.
Я страха не ведаю в драке,
А многие люди, я знаю,
Не могут любить, как собаки.Хоть я не из принцев, поверьте,
Хозяйке я предан до смерти.
Породой блистать не рискую,
Но знаю, за верное сердце
Я взял бы медаль золотую.
Поля войны свинцом засеяны.
Бегут с пути «мессеров» журавли.
А листья звонкие из золота осеннего –
Как ордена легли на грудь родной земли.Когда штыки атаку кончили,
Шёл первый снег. И не видел десант,
Как две снежинки мне спустились на погончики…
Поздравь, любовь моя: я — младший лейтенант! Редеет полк, чадят пожарища,
А я вернусь невредим из огня.
А сели слягу здесь — придут мои товарищи.
Ты среди них тогда
найди себе
меня.
Писем нет. Таким же холодом
Снег траншею заметал.
Говорят, молчанье — золото.
Люди гибнут за металл.Как буханка снится с голоду –
Так мне снится твой конверт.
Говорят, молчанье — золото.
Значит — я миллионер.Что-то сломано, расколото.
Ты не пишешь. Всё. Конец.
Говорят, молчанье — золото?
Иногда оно — свинец.
Некрасивых не дразни:
Исправляются они.
Если гусеница учится –
Может, бабочка получится!
Майор приказал кормить людей,
И — чтобы внешний вид.
А мой котелок решета худей.
Пулями весь пробит.Зеркальце есть у меня про запас,
Одно на целый взвод.
Вижу я в нём скулу и глаз,
Носа кусок и рот.В копоти я, как котёл из огня,
Кожа темна, как броня…
Интеллигентная мама моя,
Ты б не узнала меня.
Края траншеи заросли травой,
Идёшь — и стебли вровень с головой.Местами даже надо нагибаться,
Чтоб избежать их несмышлёной ласки.
Так стебельки звенят, звенят по каске,
Цветы — те прямо лезут целоваться.Очередей настильных горячей
Струится ливень солнечных лучей,
Осколком мины срезанный цветок –
Как бабочка летит в его поток.Вот здорово! Волнистый воздух чист,
И посвист пули — будто птичий свист.
Такой покой, порядок и уют.
Сейчас уверен я, что не убьют.Должно быть — после, одолев беду,
От свиста птицы наземь упаду.
Как сказать о тебе? Это плечи ссутулила дрожь,
Будто ищешь, клянёшься, зовёшь — отвечают: не верю.
Или в стылую ночь, когда еле пригревшись, заснёшь, —
Кто-то вышел бесшумно и бросил открытыми двери.О тебе промолчу, потому что не знаю, снесу ль?
Я в беде новичок, так нелепо, пожалуй, и не жил…
Избалован на фронте я промахом вражеских пуль,
Мимолётностью мин, и окопным уютом изнежен.Под стеклянный колпак обнажённых высоких небес
Приняла меня жизнь и поила дождём до отвала,
Согревала пожаром, как в мех меня кутала в лес,
И взрывною волной с меня бережно пыль обдувала…
Зарубите на носу,
Не дразните волка.
Кто мне встретится в лесу,
Проживёт недолго.
Тут в лесу любой герой
Предо мною — птаха.
Щёлкнут зубы — даже свой
Хвост дрожит от страха.
Весна тиха была сначала,
И не проснулась ты, когда
В окошко пальцем постучалась
Весенняя вода.Но как орлёнок разбивая
Непрочную скорлупку льда,
Забила крыльями живая
Весенняя вода.И вот, глядишь, под небом синим
Широк лежит разлив речной,
По грудь берёзам и осинам,
Калине — с головой.Не думай, что любовь слабее,
Что ей раскрыться не дано,
Когда смущаясь и робея
Она стучит в окно.
От героев былых времен не осталось порой имен, —
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой.
Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещаный одним, мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов, целый свет помнит их в лицо,
Вот застыл батальон в строю, снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти — трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки поднимался, как один, те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой, где б не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат с фотографий увядших глядят.
Этот взгляд, словно Высший Суд для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть, ни с пути свернуть.