Так прекрасны слова ваши были,
— Я помню тот вечер и длинные тени —
Что за слова нас цветы полюбили:
Один из них пал на ваши колени.
Вы говорили, как годы плодами
Тихо созреют, канут в безбрежном,
Колокол рока ударит над нами,
И старому сердцу покажется нежным.
Был голос — обятье, — а сердце билось
Так бестревожно и так спокойно,
Что если б тогда перед нами открылась
Дорога в могилу, мне не было б больно.
Друг мой, баюкай меня, —
Руку на лоб положи,
Нежное слово скажи...
Друг мой, баюкай меня...
Утренний голос твой мил.
Ты поцелуешь меня...
Я утомлен, я без сил...
Знаю: ты любишь меня...
Ночь истомила меня.
День заглянул к нам в окно.
Вялый и скучный, давно
Дождь барабанит, томя...
Друг мой, баюкай меня, —
Руки на лоб положи,
Нежное слово скажи...
Ты, как заря, для меня!
Ласка в любимых руках,
Свет в твоих тихих словах, —
Свет золотистый зари...
О, говори, говори!..
Скуку-докуку развей,
И прогони мою грусть...
Друг мой, с тобой веселей
Я за работу возьмусь,
К жизни бодрее вернусь.
Как дитя, я даю тебе сердце…
Это сердце — цветок, —
Он открылся: забрезжил восток…
В складках губ я даю тебе сердце…
Я сорвал его в пламенный час…
О, молчи: так ничтожны слова…
Пусть душа говорит блеском глаз.
Мое сердце — цветок… И любовь,
И признанья любви на губах…
В детстве верим мы в Бога, — вот так,
Словно дети, поверим в любовь…
Пусть рассудок цветет на холмах
Прихотливых бесцельных дорог…
Нам не надо признаний в словах…
Кристаллически-трепетный вздох, —
Это — пламя двух страстных сердец, —
Он молчаньем самим говорит, —
И блестит,
Как алмазный венец
Неисчисленных звездных лучей
В диамантовых сводах ночей.
И нас томит порой тоска;
Душа бредет по злому кругу,
Понура, пасмурна, плоска,
Долиной тусклых черных снов.
Но мы не говорим друг другу
И в эти дни обидных слов, —
Нет, никогда… Пусть мы не те, —
Но знаем, помним: час отлива
Другой заменит час — прилива, —
Вернемся мы к былой черте.
И тихо сетуем, устало
Грызя орехи злой тоски, —
И в плавной речи грустных жалоб
Слова доверчиво-легки
Плывут, дыша бывалым раем, —
А злой досады злое жало
Мы поцелуем обрываем.
И ждем:
Минует эта мука,
Уйдет тоска, завянет скука…
Так днем ненастным, за дождем,
Проглянет солнце, и сквозь окна
Прольет огней лучей волокна.
Бывают дни — бодрящий, ясный круг —
Жизнь на борьбу зовет меня и дразнит,
Приходит вдохновенье словно друг, —
Часы труда тогда, как светозарный праздник
Оно летит ко мне из стран лучистых,
Несет слова яснее ярких роз,
Чтобы из этих слов, в оправах золотистых,
Сверкнули чище искры дум и грез.
Мой мозг, захваченный его водоворотом,
Возносится, высотами пленен,
И творческий порыв пылает в нем огнем,
И звезды он живит своим полетом.
Безумства, трепеты и прихоти мечты
К единой цели рвутся неизменной:
Разлить по венам и артериям Вселенной
Кровь вечно-молодую красоты…
В такие дни весь Мир — моя добыча…
Потом, измученный, усталый от труда,
К тебе, единственной, я прихожу всегда
С душой, приподнятой наплывом вдохновенья,
И с сердцем, бьющимся порывисто-мятежно…
Мне радостно тебе, любимой, нежной,
Нести в себе мирской души биенья.
Неповоротливый, огромный, словно древний,
Живет кузнец там, на краю деревни.
И у пылающего горна,
Вздымая молот — тень из бездны —,
Он день за днем кует упорно
Мятеж железный…
И удар за ударом
Крепнет, словно алмаз,
Закаленное жаром,
Всетерпение масс…
И, кто злобу скрывает,
Молчанье тая,
Ждет, и знает,
Отчего у огня
Раз за разом кричит без конца
Одуряющий стук кузнеца.
Изнеможденные без устали внимают
Ударам, молота, — ленивые глаза
Безмерное молчание скрывают, —
Галлюцинируют печальные глаза,
Блуждая по полям и глупым перелескам.
Удары ж молота, как дальняя гроза,
Гремят размеренно и резко.
Кузнец кует, — и день за днем
У горна грохот, треск и гром…
Неумолимо и упорно
Под вскрик железа он бросает
В огонь пылающего горна
Печаль, тоску страданья, гнев, —
И закаляет
Грядущим дням великий сев.
Спокоен, бесстрашен пылающий взгляд.
Удар за ударом и четки и жестки.
И искры, как золота блестки,
Сверкающим вихрем летят.
Работа кипит горяча.
И пламя блистает
Вокруг головы кузнеца-ковача,
Оно озаряет
Развитые мускулы рук, закаленных
Для бури желанных побед:
Он грезит о них затаенно
Не мало томительных лет.
Он подсчитал все зло, что накопили дни:
Утехи бедным нет, — и бесполезны
Угрозные слова — слова, слова одни —
Пророков лживых подогретой страсти.
Слепцы стоят у власти,
И железным
Кольцом параграфов да пунктов злой игрой
Баррикадируют законов смысл простой.
Над каждой мыслью — ужаса копыто.
Рука трудящихся — она ж рука рабов.
Спокойствие полей, — оно давно забыто:
Змеится по полям горячка городов.
Над деревнями тень — черна и непомерна —
От колокольни грозной и химерной
Легла свинцовой глыбой… Бедняки,
Как нищие подачку, медяки
В полях, возделанных своими же руками,
Должны вымаливать едва ль не со слезами.
Измученный трудом бесцельным и ужасным
Сжимает нож в руке: он скоро станет красным.
Законы хитрые плетут тюрьмы решетки
Для каждого, кто жить рабом не смеет.
Любовь и радость вянет и немеет,
Зажатая в сухой кулак кокотки
Морали лживой… Детское сознанье
Из родников отравленных питают:
Все родники давно загрязнены…
Присяга, клятва, обещанье,
Одно «должны, должны, должны»…
Исхода нет, — конца для мук не знают.
Кузнец молчит,
Кует, стучит, —
И молот яростно кричит
Неповторимые рассказы,
Дробя безумных воль алмазы...
Он недалек
Заветный срок:
Набатные метнутся звоны,
Сзывая на кровавый пир,
И рухнут лживые законы,
Что крепко заковали Мир.
Кузнец молчит, —
Свою печаль
И боль обид
В себе таит.
Но удар за ударом
Тяжкий молот бросает
На упорную сталь.
И сверкает пожаром
Горн, пылающий жаром,
Сыплет искры огня
В ожидании дня
Золотых превращений…
И в груди кузнеца —
Ковача
Нет сомнений…
Ночь кутает его в покровы мрака, —
Но близок час… и он не знает страха.
В час заката
Все услышат стоны звона
От набата, —
Прошуршат в ветрах знамена
О расплате,
И прореют в блеске молний, в вихре грома,
Увлекая ярость толп для достижений
По дорогам победителей-титанов
Для последних поражений великанов…
Гроза отгремит, и мгновения тени и крови
В набатном кошмаре истают, завянут…
К созданию светлого мира на вспаханной нови
Утопии руки несытые жадно протянут…
Кузнец стучит, и ждет конца.
Пускай работа не легка, —
Перед глазами кузнеца
Стоят те дальные века,
Когда не сила, и не зубы
Дела людей вершить начнут,
Когда не будет тяжек труд,
Когда не будет злых и грубых,
Когда любовь, что в сердце дремлет,
Осветит радостную землю…
Исчезнут дворцы, магазины, чуланы, конторы.
Все станет так просто-понятно.
Не будет ни злобы, ни ссоры.
Замрет в человеческом сердце
Порыв неоправданной страсти
Стремленья к миражно-неверной,
Ненужной меж равными власти.
Случайную жизнь свою каждый
Отдаст лучезарно и смело
Для общей и радостной цели,
На общее светлое дело.
И все, что когда-то казалось
Запутанно-черным и сложным,
Томило кошмарной загадкой,
Блеснет бестревожно-возможным,
И слабый не будет томиться
По доле своей за порогом.
К открытию тайн вещества,
Может быть распознают дорогу…
Так у пылающего горна,
Вздымая молот — тень из бездн
Уверенный кузнец упорно
Кует закал сердец железный
И удар за ударом
Крепнет, словно алмаз,
Закаленное жаром
Всетерпение масс.