Как на бульварах весело средь снега белого,
Как тонко в небе кружево заиндевелое!
В сугробах первых улица, светло-затихшая,
И церковь с колоколенкой, в снегу поникшая.
Как четко слово каждое. Прохожий косится,
И смех нежданно-радостный светло разносится.
Иду знакомой улицей. В садах от инея
Пышней и толще кажутся деревья синия.
А в небе солнце белое едва туманится,
И белый день так призрачно, так долго тянется.
Затуманил осенний дождь
Берега твои, Терегощ.
И зловеще и похоронно
Против ветра кричит ворона.Окровавлен рябины лист,
А березовый — золотист.
Только елки, как богомолки,
Почернели, хранят иголки.Парус штопаный рыбака
Вздул сырые свои бока.
Мчится — щуку ли догоняет?
Или просто в волнах ныряет? А в Заречье скрипит забор,
Булонский лес осенним утром,
Туман, прохлада и роса,
И солнце, вялым перламутром
Плывущее на небеса.Красива ранняя прогулка,
Когда сентябрь зажёг костры.
Шаги в аллеях слышны гулко,
И камни гравия остры.Мне мил осенний холод зрелый.
Иду я с мальчиком моим
По этим светлым, опустелым
Дорогам, влажно-золотым.Лелея творческую скуку,
СебеНа рассвете сон двоится,
Холодок какой-то снится,
И сквозь сон, из тишины,
Нарастает гул струны.Странный сон, сквозной и хрупкий,
Сон, готовый на уступки…
Жизнь висит на волоске,
Бьется жилкой на виске.Я хочу сквозь сон пробиться,
Закричать, перекреститься,
Страх осмыслить наяву,
Убедиться, что живу! И проснувшись, долго, странно
Шаркнул выстрел. И дрожь по коже,
Точно кнут обжёг.
И смеётся в лицо прохожий:
«Получай паек!»
За девицей с тугим портфелем
Старичок по панели
Еле-еле бредет.
«Мы на прошлой неделе
Мурку съели,
А теперь — этот вот…»
Высокомерная молодость,
Я о тебе не жалею!
Полное пены и холода
Сердце беречь для кого? Близится полдень мой с грозами,
Весь в плодоносном цветении.
Вижу, — с блаженными розами
Колос и тёрн перевит.Пусть, не одною усладою —
Убылью, горечью тления,
Смертною тянет прохладою
Из расцветающих недр, —Радуйся, к жертве готовое,
Уходят люди и приходят люди.
три вечных слова: БЫЛО, ЕСТЬ и БУДЕТ
Не замыкая, повторяют круг.
Венок любви, и радости, и муки
Подхватят снова молодые руки,
Когда его мы выроним из рук.
Да будет он и легкий, и цветущий,
Для новой жизни, нам вослед идущей,
Благоухать всей прелестью земной,
Как нам благоухал! Не бойтесь повторенья:
Не будет этого, не будет!
И перед смертью не простит.
Обиды первой не забудет,
Как довод он её хранит,
Как оправданье всех обид.
А может быть, всего вернее,
На ложе смерти долго тлея,
Не вспомнит вовсе обо мне
В одной мучительной заботе
Я твоё не трону логово,
Не оскаливай клыки.
От тебя ждала я многого,
Но не поднятой руки.Эта ненависть звериная,
Из каких она берлог?
Не тебе ль растила сына я?
Как забыть ты это мог? В дни, когда над пепелищами
Только ветер закружит,
В дни, когда мы станем нищими,
Как возмездие велит, Вспомню дом твой за калиткою,
Какой тебе знак нужен, любовь?
Прошел впереди человек, обернулся,
В лицо заглянул и вдруг согнулся-
Обернулся еще, и вновь, и вновь.Было красиво его лицо,
И в тоске незнакомой душа запела.
Я быстро зашла в чужое крыльцо,
Идти за ним не могла, не смела.Но глухо у сердца стучала кровь.
Ах, был его взгляд так смятенно-нежен!
Какой тебе знак нужен, любовь?
Путь твой никем, никем не прослежен.
Не могу я вспомнить, что мне снилось,
Не могу ни вспомнить, ни забыть.
Целый день кому-то я молилась,
И так жутко, жутко было жить.Может быть, тот сон и не случайный,
И мечтой коснулась я на миг
Тех созвучий, что остались тайной,
И куда мой разум не проник.Только что-то в сердце прояснилось,
Протянулась солнечная нить.
Не могу я вспомнить, что мне снилось,
Не могу ни вспомнить, ни забыть.
Не голубые голуби
Спускаются на проруби
Второго Иордана, —Слетает вниз метелица,
Колючим вихрем стелется,
Свивает венчик льдяный.И рамена Крестителя
Доспехами воителя —
Не мехом сжаты ныне.Горит звезда железная,
Пятиугольной бездною,
Разверстою пустыней.Над голой кожей зябкою
Лишь ворон чёрной тряпкою
На стене объявление: «Срочно!
На продукты меняю фасонный гроб
Размер ходовой. Об условиях точно —
Гулярная, девять». Наморщил лоб
Гражданин в ушанке оленьей,
Протер на морозе пенсне,
Вынул блокнот, списал объявленье.
Отметил: «справиться о цене».
А баба, сама страшнее смерти,
На ходу разворчалась: «Ишь, горе великое!
Связисты накалили печку, —
Не пожалели дров.
Дежурю ночь. Не надо свечку,
Светло от угольков.О хлебе думать надоело.
К тому же нет его.
Всё меньше сил, всё легче тело.
Но это ничего.Забуду всё с хорошей книгой,
Пусть за окном пальба.
Беснуйся, дом снарядом двигай, —
Не встану, так слаба, Пьяна от книжного наркоза,
Не окрылить крылом плеча мне правого,
Когда на левом волочу грехи.
О, Господи, — я знаю, от лукавого
И голод мой, и жажда, и стихи.
Не ангелом-хранителем хранима я, —
Мечта-кликуша за руку ведёт,
И купина твоя неопалимая
Не для меня пылает и цветёт.
Кто говорил об упоенье вымысла?
Благословлял поэзии дары?
Сижу на траве у погоста.
Как холмики эти смирению учат!
Когда бы любить тебя просто,
Когда бы любить и не мучить! Напрасно учу своё сердце спартанству —
Неистово сердце, но хрупко.
Чуть вспомню, — опять постоянству
И слабостям старым уступка.Бежать бы за стены, в прохладные кельи
Черницею тихой укрыться!
Но сердце полно ещё зелья,
И в немощи сладкой томится, двоится.
Внучке ШурочкеЧерт лица твоего не вижу,
Слышу голос любимый твой.
Подойди ко мне, стань поближе,
Дай коснуться тебя рукой.От волос твоих — запах теплый.
Чтоб тебя разглядеть как-нибудь,
Протираю очков своих стекла…
Надоела в глазах эта муть! Говоришь: «Не хочу уходить».
И к плечу прислонилась невольно.
Разве этого мне не довольно,
Чтобы всё же счастливой быть?
Знаю, вижу только два пути.
Кто ж я, хищница или подвижница?
Мне ли кладь разбойничью нести,
В отреченьи ль сердце моё движется? Я познала радость пустоты,
Приняла сокровищницу Иова,
Но томят, томят порой мечты,
Память груза бренного, но милого.Не напрасно ль, мудрая, в пути
Все услады проходила мимо я,
Если сердце тяжело нести,
Сердце мне своё ненасытимое?
Виноградный лист в моей тетради,
Очевидец дней былых и той
Осени, что в спелом винограде
Разлилась отравой золотой.Выпито вино того разлива
Уж давно. И гол, и пуст, и чист
Виноградник, где он так красиво
Пламенел, засохший этот лист.Те стихи, в которые закладкой
Вложен он, — боюсь перечитать.
Запах осени, сухой и сладкий,
Источает старая тетрадь.
Истома дней опаловых,
Июля тишина.
Вся в ягодах коралловых
Поникла бузина.За садом речка ленится
Катить свое стекло,
Лишь парится, лишь пенится
И сонно, и светло.Плывет от лип разморенных
Тяжелый, сладкий дух,
А у окон растворенных
Не счесть звенящих мух.Ах, только и мечтается —
И вот опять безмолвный чёлн
Уплыл, рыданием преследуем.
Ток жизни выключен? Не ведаем.
Быть может, ток переключён? А на кресте венок качается.
Кругом забвение и тишь.
«Нет, этим дело не кончается», —
Ты убежденно говоришь.И всё же, недоумевая,
Ты долго медлишь у холма,
Где скрылась жизнь, и где сама
Травинок поросль молодая
И всё ж!.. Приплыв к иному берегу,
Как молодость забыть, друзья?
Над садом лунную истерику
И вдохновенье соловья.Ещё не жизнь, — а томный зуд,
Еще не полное цветение,
Когда все нервы в знойный жгут
Скрутило девичье томление.Но песнь любви, что наизусть
Все пели, — слушаю, как новую.
Ах, в свой черед, пусть каждый, пусть
Упьется — тысячевековою!
Затравила оленя охота,
Долго он не сдавался врагу,
Он бежал по лесам и болотам,
След кровавый ронял на снегу.Гналась пό следу гончая стая,
Пел всё ближе охотничий рог,
И, почуяв, что смерть настигает,
Он на землю встречать её лег.Окружили его звероловы
И, добив, вспоминали не раз
На снегу, полный влаги лиловой,
Смертной мукой расширенный глаз.
Тень от облака бежит по лугу,
Пробежала — и опять светло.
Дай мне руку и простим друг другу.
Всё, что было — былью поросло.Не от счастья я была счастливой,
Не от горя горевала я.
Родилась такой уж, юродивой, —
Не кори меня, любовь моя! За твою досаду и обиду
Заплатила дорогой ценой.
Если встречу, — не подам и виду,
Что земля уходит подо мной.
МитеКак формула, вся жизнь продумана,
Как труп анатомом, разъята.
Играет сын сонату Шумана,
Мою любимую когда-то.И снова, музыкой взволнована,
Покою жизнь противоречит.
И всё, что волей было сковано,
Взлетает музыке навстречу.Играй, мой сын! Все были молоды.
И ты, как все, утраты встретишь
И на бесчисленные доводы
Страданью музыкой ответишь.