Столкновение бешеных воль,
Сочетание воплей и стона…
Прокажённого радует боль,
Как сияние злого Дракона.
Он лицо поднимает к лучам,
Острупелые тянет он руки,
И смеётся жестоким бичам,
И приветствует дикие муки.
Утешает несносная боль,
Голос бешеной жизни отраден, —
Что вы, старцы, захудали,
Таковы невеселы,
Головы повесили?
— Отощали! —
Что вы, старые старухи,
Таковы невеселы,
Головы повесили?
— С голодухи! —
Что вы, парни, тихи стали,
Не играете, не скачете,
В моей лампаде ясный свет
Успокоенья,
Но всё грехам прощенья нет,
Всё нет забвенья.
Нисходит в сердце тишина,
Мне чужды битвы,
И жизнь безрадостно ясна,
Но нет молитвы.
Я на тебя с тоской гляжу,
Моя икона,
Поёт печальный голос
Про тишину ночную,
Глядит небесный лебедь
На линию земную.
На ней роса мерцает
От четырёх озёр.
В лазоревое море
Она подъемлет взор.
Поёт печальный голос
О чём-то непонятном.
Приветствую тихие стены
Обители бедной моей.
В миру беспощадны измены,
Уйду я в забвенье скорбей.
И что здесь меня потревожит?
Жестокие раны горят,
А время их муки умножит, —
Мне ваша ограда поможет
И муки меня закалят.
Замкнитесь же, тихие стены,
Если знаешь светлый путь,
Если сердце выбилось из пут,
Если любишь дол в сиянии зари, —
Смело двери отвори
Утром рано.
Заиграй на флейте
Песни алых дней.
Над багряностью пылающих углей
Тени серые ещё не вьются, — рано.
Заиграй, всколыхни
К утехам равнодушен,
В толпе смирен и тих,
Судьбе я все послушен
В скитаниях моих,
И, если ворон черный
Пророчит мне беду,
Предвестию покорный
Я злым путем иду,
И, если злобным взором
Весь день мой омрачен,
Пройдут все эти дни, вся жизнь совьется наша,
Как мимолетный сон, как цепь мгновенных снов.
Останется едва немного вещих слов,
И только ими жизнь оправдана вся наша,
Отравами земли наполненная чаша,
Кой-как слепленная из радужных кусков.
Истлеют наши дни, вся жизнь совьется наша,
Как ладан из кадил, как дым недолгих снов.
Душою чистой и незлобной
Тебя Создатель наделил,
Душой, мерцанью звёзд подобной
Иль дыму жертвенных кадил.
Хотя дыханьем чуждой злобы
Не раз мрачился твой удел, —
Нет человека, на кого бы
Ты тёмной злобою кипел.
Но каждый день огнем страданья
Тебя венчали ложь и зло, —
Там тишина с мечтой сплеталась
В кругу безветренных берёз,
И безнадёжность улыбалась
Толпе больных и жалких грёз.
Хотело сердце лицемерить,
И очи — слёзы проливать,
И как-то странно было верить,
И как-то страшно было ждать.
И всё томительно молчало, —
Уже природа не жила,
Каменные домики, в три окошка каждый,
Вы спокойно-радостны, что вам пожелать!
Ваших тихих пленников некуда послать.
В этих милых домиках, в три окошка каждый,
Разве есть томление с неизбывной жаждой?
Все, что было пламенем, в вас теперь зола.
Тихи, тихи домики, в три окошка каждый,
Вам, спокойно-радостным, нечего желать.
Под звуки дивной арфы
Давид псалмы слагал,
И в это время ветер
Смиренно умолкал,
И птицы петь не смели,
И воды не текли, —
Одна хвала звучала
Во всех концах земли.
Когда ж он утомится
Творца земли хвалить,
Ты ко мне приходила не раз
То в вечерний, то в утренний час
И всегда утешала меня.
Ты мою отгоняла печаль
И вела меня в ясную даль,
Тишиной и мечтой осеня.И мы шли по широким полям,
И цветы улыбалися нам,
И, смеясь, лепетала волна,
Что вокруг нас — потерянный рай,
Что я — светлый и радостный май
Лежу и дышу осторожно
В приюте колеблемых стен.
Я верю, я знаю, как можно
Бояться внезапных измен.
Кто землю научится слушать,
Тот знает, как зыблемо здесь,
Как стены нетрудно обрушить
Из стройности в дикую смесь.
И вот предвещательной дрожью
Под чьей-то жестокой рукой
День и ночь измучены бедою;
Горе оковало бытие.
Тихо плача, стала над водою.
Засмотрелся месяц на нее.Опустился с неба, странно красен,
Говорит ей: «Милая моя!
Путь ночной без спутницы опасен.
Хочешь или нет, но ты — моя».Ворожа над темною водою,
Он унес ее за облака.
День и ночь измучены бедою.
По свету шатается тоска.
Забыв о родине своей,
Мы торжествуем новоселье, —
Какое буйное веселье!
Какое пиршество страстей!
Но всё проходит, гаснут страсти,
Скучна весёлость наконец;
Седин серебряный венец
Носить иль снять не в нашей власти.
Всё чаще станем повторять
Судьбе и жизни укоризны.
Людская душа — могила,
Где сотворивший мирно спит.
Жизнь живую земля покрыла,
Травами, цветами она говорит.
Приходи помечтать над могилой,
Если сам не умер давно.
Проснется с несказанною силой
Всё, что казалось темно,
И травы приклонятся к травам,
Цветы улыбнутся цветам,
Чем звонче радость, мир прелестней
И солнце в небе горячей,
Тем скорбь дружнее с тихой песней,
Тем грёзы сердца холодней.
Холодный ключ порою жаркой
Из-под горы, играя, бьёт,
И солнца блеск надменно-яркий
Согреть не может ясных вод.
Земли таинственная сила
На свет источник извела,
Скоро солнце встанет,
В окна мне заглянет,
Но не буду ждать, —
Не хочу томиться:
Утром сладко спится, —
Любо сердцу спать.
Раннею порою
Окон не открою
Первому лучу.
С грёзою полночной,
Иду в смятеньи чрезвычайном,
И, созерцая даль мою,
Я в неожиданном, в случайном
Свои порывы узнаю.
Я снова слит с моей природой,
Хотя доселе не решил,
Стремлюсь ли я своей свободой,
Или игрой мне чуждых сил.
Но что за гранью жизни краткой
Меня ни встретит, — жизнь моя
Склоняясь к смерти и бледнея,
Ты в красоту небес вошла.
Как безнадёжная лилея,
Ты, умирая, расцвела.
Такой красы наш мир не знает, —
Ей подобает тишина,
Её весёлость не прельщает,
Её не радует весна.
В ней — неземная благостыня,
В ней — вечной тайны благодать.
Душа опять звучит стихами.
Пришла весна, и в сердце вновь,
Чаруя радостными снами,
Воскресла милая любовь.
Устал, устал я жить в затворе,
То ненавидя, то скорбя.
Хочу забыть про зло и горе,
И повторять: — Люблю тебя! —
Пойми, пойми, — пока мы живы,
Пока не оскудела кровь,
Я — Фиделька, собачка нежная
На высоких и тонких ногах.
Жизнь моя течет безмятежная
У моей госпожи в руках.Ничего не понюхаю гадкого,
Жесткого ничего не кусну.
Если даст госпожа мне сладкого,
Я ей белую руку лизну.А подушка моя — пуховая,
И жизнь моя — земной рай.
Душа моя чистопсовая,
Наслаждайся, не скули, не умирай!
Я зажгу восковую свечу,
И к Творцу моему воззову,
Преклоняя главу и колени.
Бытия моего не хочу,
Жития моего не прерву,
До последней пройду все ступени.
Только воля Господня и есть,
И не я выбирал этот путь,
И куда он ведёт, я не знаю, —
И спешу я молитвы прочесть,
Вот у витрины показной
Стоит, любуясь, мальчик бедный.
Какой он худенький, и бледный,
И некрасивый, и больной!
Блестят завистливо и жадно
Его широкие глаза.
Порой сверкнёт на них слеза,
И он вздыхает безотрадно.
Вот нагляделся он, идёт.
Вокруг него шумит столица.