Фотоснимок хранится
В моем столе
Грустной памятью
Прожитых дней…
Если фото поверить, —
На доброй земле
Нет красивей,
Душевней тебя
И нежней.
Но меня не обманет
Твоя красота.
Хоть порою
О ней вспоминаю,
Скорбя…
Не тревожь меня взглядом.
Ты вовсе не та,
За кого ты пытаешься
Выдать себя.
И вышла из воды весенней
На берег моего стола.
Свела стыдливые колени
И тихо руки подняла.
Я в красоту ее влюбляюсь,
Хотя из камня красота.
Моя любовь над ней, как аист,
У опустевшего гнезда.
Ее улыбка неземная
Мне краше праздничного дня.
И Афродита это знает.
И не уходит от меня.
Сквозь золотое сито
Поздних лиственниц
Процеживает солнце
Тихий свет.
И все, что — ТЫ,
Всё для меня единственно.
На эту встречу и на много лет.
О, этот взгляд!
О, этот свет немеркнущий!
Молитву из признаний сотворю.
Я навсегда душой
И телом верующий
В твою любовь
И красоту твою.
Я счастлив снова думать о тебе,
И дум таких уже теперь не мерено.
Я радуюсь, что ты в моей судьбе.
И уходить, как будто, не намерена.
Благодарю судьбу за первый день любви.
За все другие, что еще предвидятся.
Твое молчанье и слова твои,
Как вздох царевны на влюбленность витязя.
Он глупостью означил простоту,
Которая распахивает душу.
Не заходите лишь за ту черту,
Где невозможно ни читать,
Ни слушать.
Ведь Пушкин сам в стихах предпочитал
Быть искренним, открытым, честным крайне.
Поэма то иль горький мадригал, —
Торил он ими путь
К взаимопониманью.
Бывает,
Что мы речи произносим
У гроба
По написанной шпаргалке.
О, если б мертвый видел,
Как мы жалки,
Когда в кармане
Скорбь свою приносим.
И так же радость
Делим иногда,
Не отрывая взгляда
От страницы.Еще бы научиться нам
Стыдиться.
Да жаль,
Что нет шпаргалки
Для стыда.
Не поддаюсь я предсказаньям черным.
И все-таки, когда приходит ночь,
Я суеверьям уступаю в чем-то
И не могу предчувствий превозмочь.
Минует ночь…
И все пройдет, наверно,
Растают страхи заодно с луной.
Но как мне трудно быть несуеверным,
Когда не ты, а только ночь со мной.
Ты думаешь одно, а говоришь
Совсем не то
При встречах наших праздных.
Из-под ресниц,
Как окна из-под крыш,
Твои глаза то вспыхнут,
То погаснут.
То их улыбка осветит на миг.
То затемнит печаль твоя немая…
О, в жизни женщин я встречал немало,
Но сердца женского я не постиг.
Гроза была признанием в любви.
И над землей безумствовало небо,
То полное несдержанного гнева,
То полное надежды и мольбы…
И вдруг внезапно небо стало немо.
Вот так бывает в жизни меж людьми,
Когда слова смолкают на мгновенье.
А после что? Неистовство любви
Или забвенье?
Твоим слезам доверья нет во мне.
Твои слова в воспоминания уходят.
И только там они сейчас в цене,
Поскольку в сердце места не находят.
Твоим глазам во мне доверья нет.
Как дальше быть двум обреченным душам?
И сколько б нас ни ожидало лет, —
Я остаюсь наедине с минувшим.
Когда я вижу чье-то горе рядом,
Мне кажется — и я в нем виноват.
«Чем вам помочь?» —
Я спрашиваю взглядом.
И кто-то грустно опускает взгляд.
Чужое горе не взвалить на плечи,
Как чемодан или вязанку дров…
И все-таки кому-то стало легче
От всех, тогда не высказанных слов.
Мы все живем по собственным законам.
По вечным нормам чести и любви,
Где верят только правде да иконам,
Сверяя с ними помыслы свои.
Мы все живем по собственным законам.
И авторы их — совесть и народ.
Пусть власть когда-нибудь
Под думский гомон
Законы те своими назовет.
Как быстротечна жизнь…
Казалось, что вчера
Отметил я свое тридцатилетие.
И вдруг пришла обидная пора,
Где прожитые годы все заметнее.
Но сколько бы ни миновало лет,
Считаю их без горечи и ужаса.
Не по нежданным датам горьких бед,
А по счастливым дням любви и дружества.
Грядущее не примирить с минувшим.
Не подружить «сегодня»
И «вчера».
Я кораблем остался затонувшим
В той жизни,
Что, как шторм, уже прошла.Но память к кораблю тому вернулась.
Рискованная, как аквалангист.
Она вплыла в мою былую юность,
И снова я наивен,
Добр и чист…
Вы стали светлым символом России,
Ее добра, надежды и весны.
Не потому ль Вы так всегда красивы,
Что в жизни и в ролях себе верны.
Как ни были бы наши будни зыбки,
Искусству суждено свое вершить.
Без Вашей боттичеллевской улыбки
Нам было бы трудней и горше жить.
Прошу прощенья у друзей
За нетерпимость и бестактность.
Умчалась юность, как газель.
Явилась старость, словно кактус.
Но я, как прежде, однолюб:
Влюбляюсь в день, который будет…
Прошу прощения на людях
За то, что в юности был глуп.
За то, что в старости зануден.
Весенний рябиновый запах
Тревожит мне душу порой.
Хотел бы попасть
Я в твой замок,
Да сердце
Забыло пароль.
Запретная зона обиды
Наш мир поделила опять.
Уж лучше
Короткая битва,
Чем снова
В осаде стоять.
Но мчится к нам
Странный гонец
Поведать.
Что сказке конец.
Живите долго…
Вам так много надо:
Успеть влюбиться, вырастить детей,
Сад посадить…
И чтоб над этим садом
Еще сто лет плыл аромат ветвей.
И чтобы жизнь вас щедро осенила
Великим даром украшать ее.
А если вдруг на все не хватит силы,
Она отдаст вам мужество свое.
Глядит на мир, недобро усмехаясь,
Накаченный бездельник и дебил.
Сегодня он охотник, завтра — заяц…
Не разберешься — кто кого убил.
Откуда это племя появилось?
И кем оно приходится стране,
Что вся Россия им сдалась на милость,
Хоть «милость» эта высока в цене.
Я тебя теряю —
Как лес теряет музыку,
Когда в него приходят холода.
Моей душе —
Пожизненному узнику —
Из памяти не выйти никуда.Я тебя теряю —
Как дом теряет небо,
Когда окно зашторивает дождь.
И будущее наше, словно ребус:
Я не прочту.
И вряд ли ты прочтешь.