Сидим мы тесною семьей,
Еще тесней стоят бутылки...
Не поредеет ли наш строй,
Когда к полу прильнут затылки?
Что слава нам? Любовь артиста,
Иль орден Белого Орла,
Или поклоны лицеиста
Чуть не из каждого угла?!
Пьяные уланы
Спят перед столом,
Мягкие диваны
Залиты вином.
Лишь не спит влюбленный,
Погружен в мечты, —
Подожди немного,
Захрапишь и ты.
Осенней ночи тень густая
Над садом высохшим легла.
О, как душа моя больная
В тоске любви изнемогла!
Какие б вынес я страданья,
Чтоб в этот миг из-за кустов
Твое почувствовать дыханье,
Услышать шум твоих шагов!
О, будь моей звездой, сияй мне тихим светом,
Как эта чистая, далекая звезда!
На землю темную она глядит с приветом,
Чужда ее страстям, свободна и горда.
И только иногда, услыша в отдаленье
Любви безумный стон, отчаянный призыв,
Она вздрогнет сама — и в жалости, в смятенье
На землю падает, о небе позабыв!
Ни отзыва, ни слова, ни привета, —
Пустынею меж нами мир лежит,
И мысль моя с вопросом без ответа
Испуганно над сердцем тяготит:
Ужель среди часов тоски и гнева
Прошедшее исчезнет без следа,
Как легкий звук забытого напева,
Как в мрак ночной упавшая звезда?
Мухи, как черные мысли, весь день не дают мне покою:
Жалят, жужжат и кружатся над бедной моей головою!
Сгонишь одну со щеки, а на глаз уж уселась другая,
Некуда спрятаться, всюду царит ненавистная стая,
Валится книга из рук, разговор упадает, бледнея…
Эх, кабы вечер придвинулся! Эх, кабы ночь поскорее!
Черные мысли, как мухи, всю ночь не дают мне покою:
Жалят, язвят и кружатся над бедной моей головою!
Только прогонишь одну, а уж в сердце впилася другая, —
Вся вспоминается жизнь, так бесплодно в мечтах прожитая!
Хочешь забыть, разлюбить, а все любишь сильней и больнее…
Эх! кабы ночь настоящая, вечная ночь поскорее!
Мне не жаль, что тобою я не был любим, —
Я любви недостоин твоей!
Мне не жаль, что теперь я разлукой томим, —
Я в разлуке люблю горячей;
Мне не жаль, что и на́лил и выпил я сам
Унижения чашу до дна,
Что к проклятьям моим, и к слезам, и к мольбам
Оставалася ты холодна;
Мне не жаль, что огонь, закипевший в крови,
Мое сердце сжигал и томил,
Но мне жаль, что когда-то я жил без любви,
Но мне жаль, что я мало любил!
Ты нас покидаешь, пловец беспокойный,
Для дальней Камчатки, для Африки знойной…
Но нашему ты не завидуй покою:
Увы! над несчастной, померкшей страною
Склонилось так много тревоги и горя,
Что верная пристань — в бушующем море!
Там волны и звезды, — вверяйся их власти…
Здесь бури страшнее: здесь люди и страсти.
Пародия
Вечер длится тих и ясен,
Колокольчик дребезжит,
А барон Рожер фон Классен
В замок Мозельбург спешит.
Люди спят, восток прекрасен,
Солнце всходит за горой,
А барон Рожер фон Классен
Возвращается домой.
Пародия
Пускай свой путь земной пройду я
Людьми не понят, не любим, —
Но час настанет: не тоскуя,
Я труп безгласный брошу им!
И пусть могилы одинокой
Никто слезой не оросит —
Мне все равно! Заснув глубоко,
Душа не узрит мрамор плит.
Для вас так много мы трудились,
И вот в один и тот же час
Мы развелись и помирились
И даже плакали для вас.
Нас слишком строго не судите,
Ведь с вами, право, господа, —
Хотите ль вы иль не хотите —
Мы разведемся навсегда.
О, наконец! Из вражеского стана
Я убежал, израненный боец…
Из мира лжи, измены и обмана
Полуживой я спасся наконец!
В моей душе ни злобы нет, ни мщенья,
На подвиги и жертвы я готов…
Обитель мира, смерти и забвенья,
Прими меня под твой смиренный кров!
Как стелется по ветру рожь золотая
Широкой волной,
Как пыль поднимается, путь застилая
Густою стеной!
Как грудь моя ноет тоской безымянной,
Мученьем былым…
О, если бы встретить мне друга нежданно
И плакать бы с ним!
Но горькие слезы я лью только с вами,
Пустые поля…
Сама ты горька и полита слезами,
Родная земля!
Весенней ночи сумрак влажный
Струями льется предо мной,
И что-то шепчет гул протяжный
Над обновленною землей.
Зачем, о звезды, вы глядите
Сквозь эти мягкие струи?
О чем так громко вы журчите,
Неугомонные ручьи?
Вам долго слух без мысли внемлет,
К вам без тоски прикован взор...
И сладко грудь мою обемлет
Какой-то тающий простор.
Е. Е. А.
Вчера на чудном, светлом бале,
От вальса быстрого устав,
Вы, невзначай и задрожав,
Свою перчатку разорвали.
И я подумал: «О, мой Бог!..
(А на душе так было сладко)
Я был бы счастлив, если б мог
Быть той разорванной перчаткой!»
Ответ на послание
Напрасно дружеским обухом
Меня ты думаешь поднять…
Ну, можно ли с подобным брюхом
Стихи без устали писать?
Мне жить приятней неизвестным,
Я свой покой ценю как рай…
Не называй меня небесным
И у земли не отнимай!
Хоть стих наш устарел, но преклони свой слух
И знай, что их уж нет, когда-то бодро певших,
Их песня замерла, и взор у них потух,
И перья выпали из рук окоченевших!
Но смерть не все взяла. Средь этих урн и плит
Неизгладимый след минувших дней таится:
Все струны порвались, но звук еще дрожит,
И жертвенник погас, но дым еще струится.
Конец 1860-х годов
Не говорите мне: «он умер». — Он живет!
Пусть жертвенник разбит — огонь еще пылает,
Пусть роза сорвана — она еще цветет.
Пусть арфа сломана — аккорд еще рыдает!.
Поздние гости отцветшего лета,
Шепчутся ваши головки понурые,
Словно клянете вы дни без просвета,
Словно пугают вас ноченьки хмурые…
Розы — вот те отцвели, да хоть жили…
Нечего вам помянуть пред кончиною:
Звезды весенние вам не светили,
Песней не тешились вы соловьиною…