Милый друг! Ты юною душою
Так чиста!
Спи пока! Душа моя с тобою,
Красота!
Ты проснешься, будет ночь и вьюга
Холодна.
Ты тогда с душой надежной друга
Не одна.
Пусть вокруг зима и ветер воет —
Я с тобой!
Милый друг, и в этом тихом доме
Лихорадка бьет меня.
Не найти мне места в тихом доме
Возле мирного огня!
Голоса поют, взывает вьюга,
Страшен мне уют…
Даже за плечом твоим, подруга,
Чьи-то очи стерегут!
За твоими тихими плечами
Слышу трепет крыл…
Я увидел во сне: колыхаясь, виясь,
Проходил караван, сладко пели звонки.
По уступам горы громоздясь и змеясь,
Проползал караван, сладко пели звонки.
Посреди каравана — бесценная джан,
Радость блещет в очах, подвенечный наряд…
Я — за нею, палимый тоской… Караван
Раздавил мое сердце, поверг меня в прах.
И с раздавленным сердцем, в дорожной пыли,
Я лежал одинокий, отчаянья полн…
Осанна! Ты входишь в терем!
Ты — Голос, Ты — Слава Царицы!
Поем, вопием и верим,
Но нас гнетут багряницы!
Мы слепы от слез кровавых,
Оглушенные криками тлений.Но Ты в небывалых славах
Принесла нам вздохи курений!
Давид Самуилыч! Едва
Альбом завели, — голова
Пойдет у Вас кру? гом: не раз и не два
Здесь будут писаться слова:
«Дрова».
Встретив на горном тебя перевале,
Мой прояснившийся взор
Понял тосканские пыльные дали
И очертания гор.
Желтый платок твой разубран цветами —
Сонный то маковый цвет.
Смотришь большими, как небо, глазами
Бедному страннику вслед.
Дашь ли запреты забыть вековые
Вечному путнику — мне?
Не призывай. И без призыва
Приду во храм.
Склонюсь главою молчаливо
К твоим ногам.
И буду слушать приказанья
И робко ждать.
Ловить мгновенные свиданья
И вновь желать.
Твоих страстей повержен силой,
Под игом слаб.
К.М.С.Порою в воздухе, согретом
Воспоминаньем и тобой,
Необычайно хладным светом
Горит прозрачный камень твой.
Гаси, крылатое мгновенье,
Холодный блеск его лучей,
Чтоб он воспринял отраженье
Ее ласкающих очей.
Ты открывал окно. Туман
Гасил свечу.
Я был в ту ночь от счастья пьян,
И я молчу.
О, я не мог тебе помочь!
Я пел мой стих…
И снова сон, и снова ночь,
Но сны — черней твоих.
Но где же ложь? Один обман
Мой факел задувал,
«Опрокинут, канул в бездну»
Зинаидин грозный щит,
Ах! сражаться бесполезно
С той, которая ворчит.
Завтра буду с Соколовым
На извозчике — вдвоем!
Мы Семенова с Смирновым
И с Кондратьевым найдем!
Жду московского ответа
И еще — Вас самого,
Позволь и мне сгорать душою,
Мгновенье жизнь торжествовать
И одинокою мечтою
В твоем бессмертьи ликовать.
Ты несравненна, ты — богиня,
Твои веселье и печаль —
Моя заветная святыня,
Моя пророческая даль.
Позволь же мне сгорать душою
И пламенеть огнем мечты,
Бесплодные места, где был я сердцем молод,
Аннслейские холмы!
Бушуя, вас одел косматой тенью холод
Бунтующей зимы.
Нет прежних светлых мест, где сердце так любило
День долгий коротать:
Вам небом для меня в улыбке Мэри милой
Уже не заблистать.
Люсьетта, голубка,
Твою прелесть живую
Создавали одни поцелуи;
Но в любви, без сомненья,
Есть странней положенья;
Я знаю — другая
Мне близкая, злая,
Лукавой приманкой,
Чародейной осанкой —
То дразнит и мстит мне,
Я облачился перед битвой
В доспехи черного слуги.
Вам не спасти себя молитвой,
Остервенелые враги!
Клинок мой дьяволом отточен,
Вам на погибель, вам на зло!
Залог побед за мной упрочен
Неотвратимо и светло.
Ты не спасешь себя молитвой —
Дрожи, скрывайся и беги!
Рейн — чудесная река,
Хоть не очень широка.
Берега полны вином,
Полон пивом каждый дом,
Замки видны вдалеке,
Немки бродят налегке,
Ждут прекрасных женихов
И гоняют пастухов.
Скалы мрачные висят,
Немцы гадостью дымят,
Чуть не в каждой галерее
Есть картина, где герой,
Порываясь в бой скорее,
Поднял щит над головой.
Но амурчики стащили
Меч у хмурого бойца
И гирляндой роз и лилий
Окружили молодца.
Цепи горя, путы счастья
Принуждают и меня
Евг. ИвановуИз длинных трав встает луна
Щитом краснеющим героя,
И буйной музыки волна
Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств
Ты злишься, мой смычок визгливый,
Врываясь в мировой оркестр
Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав,
Разлейся в море зорь бесцельных,
Милая дева, зачем тебе знать, что? жизнь нам готовит,
Мы, Левконоя, богов оскорбляем страстью познанья.
Пусть халдеи одни ум изощряют в гаданьи,
Мы же будем довольны нашим нынешним счастьем.
Дева! узнать не стремись, когда перестанет Юпитер
Скалы у брега крошить волнами Тирренского моря.
Будь разумна, вино очищай для верного друга;
Что? в напрасных сомненьях жизнь проводить молодую?
Век завистливый быстро умчится среди рассуждений,
Ты же светлое время лови, — от мглы удаляйся.
О, Дева, иду за тобой —
И страшно ль идти за тобой
Влюбленному в душу свою,
Влюбленному в тело свое?
Ты, Дельвиг, говоришь: минута — вдохновенье,
Оно пройдет… А я тебе скажу:
Оно горит всю жизнь — и в упоеньи
Ловлю я день и мрак ночной бужу…
Опять я еду чистым полем,
Всё та же бледная луна,
И грустно вспомнить поневоле
Былые счастья времена.
Как будто я влюблен и молод,
Как будто счастье вновь живет, —
И летней ночи влажный холод
Моей душе огонь дает.
Я еду. Звезды смотрят в очи…
Одна упала… пробудив
Усталый ветер в камышах шептал
О приближеньи зимних снов;
День догорал,
С больной улыбкою внимая
Шуршанью тлеющих листов,
И в их покровах тихо засыпая.
Каким спокойствием простор объят!
Зари холодной свет погас;
Озера спят, —
Их гладь забвеньем в сердце дышит,
Близятся выборы в Думу:
Граждане, к урнам спешите.
Ловите, ловите коварную пуму,
Ловите, ловите, ловите, ловите!
Где дворники ходят, как лютые тигры,
Где городовые ведут вас в участок,
Где пристав свирепый ведет свои игры,
Разит вас глубоко его глаз ток.Осень 1906
Усталым душам вдруг сдается,
Взглянув на лоно прошлых дней,
Что жизнь приниженно смеется
Над отраженьем их теней;
Посмотрит в те воспоминанья, —
И отшатнется, и замрет,
Почуяв скудное желанье
Отбросить жизни прошлый гнет…
Но те желания — не живы,
И прежней искренности нет
Утомленный, я терял надежды,
Подходила темная тоска.
Забелели чистые одежды,
Задрожала тихая рука.
«Ты ли здесь? Долина потонула
В безысходном, в непробудном сне…
Ты сошла, коснулась и вздохнула, —
День свободы завтра мне?» —
«Я сошла, с тобой до утра буду,
На рассвете твой покину сон,
Ужасен холод вечеров,
Их ветер, бьющийся в тревоге,
Несуществующих шагов
Тревожный шорох на дороге
Холодная черта зари —
Как память близкою недуга
И верный знак, что мы внутри
Неразмыкаемого круга.Июль 1902
Уже бесстрашный и свободный
Стою у вековечных врат.
Здесь — по равнине многоводной
Скользит испытанный мой взгляд.Февраль–март 1902
Уже бледнеет день прощальный.
Ты эту ночь мне подари.
Услышишь мой рассказ печальный,
Внимай ему и жди зари.
Заря в твои заглянет очи.
И ты поймешь в ее огне,
Что? в эти дни, что? в эти ночи
В твоей душе открылось мне.9 июня 1900
Усните блаженно, заморские гости, усните,
Забудьте, что в клетке, где бьемся, темней и темнее…
Что падают звезды, чертя серебристые нити,
Что пляшут в стакане вина золотистые змеи…
Когда эти нити соткутся в блестящую сетку,
И винные змеи сплетутся в одну бесконечность,
Поднимут, закрутят и бросят ненужную клетку
В бездонную пропасть, в какую-то синюю вечность.30 июля 1908
Тяжко нам было под вьюгами
Зиму холодную спать…
Землю промерзлую плугами
Не было мочи поднять!
Ранними летними росами
Выйдем мы в поле гулять…
Будем звенящими косами
Сочные травы срезать!
Настежь ворота тяжелые!
Ветер душистый в окно!
Тянет ветром от залива,
В теплом ветре — снова ты.
Широко и прихотливо
Покачнулась гладь мечты.
Здесь ли, нет ли — это с моря
Огоньки и голоса…
На темнеющем просторе —
Там — песчаная коса.
Над моими ли мечтами —
Вечереющий обман?
С. СоловьевуУ забытых могил пробивалась трава.
Мы забыли вчера… И забыли слова…
И настала кругом тишина…
Этой смертью отшедших, сгоревших дотла,
Разве Ты не жива? Разве Ты не светла?
Разве сердце Твое — не весна?
Только здесь и дышать, у подножья могил,
Где когда-то я нежные песни сложил
О свиданьи, быть может, с Тобой.
Где впервые в мои восковые черты
У окна не ветер бродит,
Задувается свеча.
Кто-то близкий тихо входит,
Встал — и дышит у плеча.
Обернусь и испугаюсь…
И смотрю вперед — в окно:
Вот, шатаясь, извиваясь,
Потянулся на гумно…
Не туман — красивый, белый,
Непонятный, как во сне…
Ты — молитва лазурная,
Ты — пустынная тишь,
В это небо безбурное
Молчаливо глядишь.
Здесь — пустыня безгранная,
Я замолк, и приник,
И вдыхаю, желанная,
Твой певучий родник.
Мне и мнится и верится
В бездыханной тиши:
Ты уходишь от земной юдоли,
Сердца лучшего любовь тебе несут.
Страшных снов не жди от новой воли, —
Хоры ангелов, не смертных, припадут.
Припадут и снимут власяницы —
Символ здешних непомерных бед.
Я, в тоске, покину на границе
Твой нездешний, твой небесный след.
Покидай бессилье мирозданья,
Твой покой теперь ненарушим.