На небесах горят Ее престолы,
Их на земле не суетны лучи.
Ее блаженств громовые глаголы
Для слуха чуткого мерещатся в ночи.Январь 1902
Глухая странность бытия
Уже недолго будет сниться.
Пора в пустынные края,
В беззвездный сумрак погрузиться.
Исчерпать влажные мечты,
Взломать удушливые своды,
Всползти на Башню Красоты
Под ураганом непогоды.
Вот я низвержен, истомлен,
Глупец, раздавленный любовью,
На весенний праздник света
Я зову родную тень.
Приходи, не жди рассвета,
Приноси с собою день!
Новый день — не тот, что бьется
С ветром в окна по весне!
Пусть без умолку смеется
Небывалый день в окне!
Мы тогда откроем двери,
И заплачем, и вздохнем,
Молодая луна родилась
И плывет по ночному эфиру…
Молодая мечта понеслась
К незабытому светлому миру…
Я парю на крылах неземных,
Пролетаю над сонной рекою,
Пролетаю в туманах седых
И веду разговоры с душою…12 июля 1899
Мы шли заветною тропою
Сегодня ночью в светлом сне,
Ты в покрывало голубое
Закуталась, клонясь ко мне.
И, наяву не знавший ласки,
Всегда томившийся от ран,
В неизреченной, сонной сказке
Я обнимал твой милый стан.
Как бесконечны были складки
Твоей одежды голубой…
Мы шли на Лидо в час рассвета
Под сетью тонкого дождя.
Ты отошла, не дав ответа,
А я уснул, к волнам сойдя.
Я чутко спал, раскинув руки,
И слышал мерный плеск волны.
Манили страстной дрожью звуки,
В колдунью-птицу влюблены.
И чайка — птица, чайка — дева
Всё опускалась и плыла
Готов ли ты на путь далекий,
Добра певец?
Узрел ли ты в звезде высокой
Красот венец?
Готов ли ты с прощальной песней
Покинуть свет,
Лететь к звезде, что всех прелестней,
На склоне лет?
Готовься в путь! Близка могила, —
Спеши, поэт!
Мысли мои утопают в бессилии.
Душно, светло, безотрадно и весело.
Ты, прозвеневшая в странном обилии,
Душу мою торжеством занавесила.
Нет Тебе имени, Неизреченная,
Ты — моя тайна, до времени скрытая,
Солнце мое, в торжество облеченное,
Чаша блаженная и ядовитая! Октябрь 1902
Горит мой день, будя ответы
В сердцах, приявших торжество.
Уже зловещая комета
Смутилась заревом его.
Она бежит стыдливым бегом,
Оставив красную черту,
И гаснет над моим ночлегом
В полуразрушенном скиту.8 августа 1903
Мы — чернецы, бредущие во мгле,
Куда ведет нас факел знанья
И старый жрец с морщиной на челе,
Изобличающей страданья.
Молчим, точа незнаемый гранит,
Кругом — лишь каменные звуки.
Он свысока рассеянно глядит
И направляет наши руки.
Мы дрогнем. Прозвенит, упав, кирка —
Взглянуть в глаза не всякий смеет…
Грустя и плача и смеясь,
Звенят ручьи моих стихов
У ног твоих,
И каждый стих
Бежит, плетет живую вязь,
Своих не зная берегов.
Но сквозь хрустальные струи
Ты далека мне, как была…
Поют и плачут хрустали…
Как мне создать черты твои,
На Вас было черное закрытое платье.
Вы никогда не поднимали глаз.
Только на груди, может быть, над распятьем,
Вздыхал иногда и шевелился газ.
У Вас был голос серебристо-утомленный.
Ваша речь была таинственно проста.
Кто-то Сильный и Знающий, может быть, Влюбленный
В Свое Создание, замкнул Вам уста.
Кто был Он — не знаю — никогда не узнаю,
Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.
Мы все уйдем за грань могил,
Но счастье, краткое быть может,
Того, кто больше всех любил,
В земном скитаньи потревожит.
Любить и ближних и Христа —
Для бедных смертных — труд суровый.
Любовь понятна и проста
Душе неведомо здоровой.
У нас не хватит здравых сил
К борьбе со злом, повсюду сущим,
Мне в душу просится былое…
Гоню насмешливый призрак,
Но он напомнил мне благое
И подал сердцу счастья знак…
В уме теснятся сновиденья, —
Далеких дней моих венец,
Ужель вернулось вдохновенье, —
И счастье близко наконец?!..23 июля 1899
Мы подошли — и воды синие,
Как две расплеснутых стены.
И вот — вдали белеет скиния,
И дали мутные видны.
Но уж над горными провалами
На дымно блещущий утес
Ты не взбежишь, звеня кимвалами,
В венке из диких красных роз.
Так — и чудесным очарованы —
Не избежим своей судьбы,
Мерцали звезды. Ночь курилась
Весной, цветами и травой.
Река бесшумная катилась,
Осеребренная луной.
Хотел я с этой ночью слиться,
Хотел в блаженстве без конца
Позволить счастьем насладиться
Душе сгорающей певца…
Но всё, к чему стремился пламень
Моей души, — разбито вновь…
Моя сказка никем не разгадана,
И тому, кто приблизится к ней,
Станет душно от синего ладана,
От узорных лампадных теней.
Безответное чуждым не скажется,
Я открою рекущим: аминь.
Только избранным пояс развяжется,
Окружающий чресла богинь.
Я открою ушедшим в познание,
Опаленным в горниле огня,
Мы в круге млечного пути,
Земные замерли мечты.
Мы можем в высь перенести
Свои надежды — я и ты.
Еще прозрачней станешь ты,
Еще бессмертней стану я.
Залог кружащейся мечты —
Душа последняя моя.Осень 1904
За городом в полях весною воздух дышит.
Иду и трепещу в предвестии огня.
Там, знаю, впереди — морскую зыбь колышет
Дыханье сумрака — и мучает меня.
Я помню: далеко шумит, шумит столица.
Там, в сумерках весны, неугомонный зной.
О, скудные сердца! Как безнадежны лица!
Не знавшие весны тоскуют над собой.
А здесь, как память лет невинных и великих,
Из сумрака зари — неведомые лики
Моя душа в смятеньи страха
На страже смерти заждалась,
Как молодая Андромаха
В печальный пеплум облеклась.
Увы, не встанет Гектор новый,
Сражен Ахиллом у стены,
И долговечные оковы
Жене печальной суждены.
Вот он ведет ее из брани —
Всесокрушающий Ахилл,
Молитву тайную твори —
Уже приблизились лучи
Последней для тебя зари, —
Готовься, мысли и молчи.
Готовый, мыслящий, немой,
Взгляни наверх в последний раз,
Не хочет бог, чтоб ты угас,
Не встретив здесь Любви былой.
Как в первый, так в последний раз
Проникнешь ты в Ее чертог,
Дитя! Твоим прозрачным словом
Я окрылен.
Ко мне летят мечты о новом
Со всех сторон.
Тоской неведомой, но сладкой
Вся грудь полна,
А в душу просится украдкой
Страстей волна.
Но с силой, прежде непонятной,
Гоню я страсть,
Для меня возможны все желания,
И великие и малые мечты.
Мне понятны бездны, содрогания,
Тишина, и день, и ночь, и ты.5 июля 1902
Для исполнения программы
Я заручусь согласьем сил.
А для меня, как модной дамы,
Всякий стих уж будет мил;
Так смотрите, не забудьте,
Напишите что-нибудь!
Оросив слезами грудь,
Музу петь свою принудьте.Осень 1906
День таит в себе часы
Неизведанной красы.
Душный зной, дневная лень,
Отблеск дальних деревень.27 июля 1902
Душа ждала, но молчаливо
К твоим просилась берегам,
Где высоко и прихотливо
Терялся в небе белый храм.31 марта 1902
Каменный остров
Дохнула жизнь в лицо могилой —
Мне страстной бурей не вздохнуть.
Одна мечта с упрямой силой
Последний открывает путь:
Пои, пои свои творенья
Незримым ядом мертвеца,
Чтоб гневной зрелостью презренья
Людские отравлять сердца.Март 1909
К.М.С.Луна проснулась. Город шумный
Гремит вдали и льет огни,
Здесь всё так тихо, там безумно,
Там всё звенит, — а мы одни…
Но если б пламень этой встречи
Был пламень вечный и святой,
Не так лились бы наши речи,
Не так звучал бы голос твой!.
Ужель живут еще страданья,
И счастье может унести?
Медлительной чредой нисходит день осенний,
Медлительно крутится жёлтый лист,
И день прозрачно свеж, и воздух дивно чист —
Душа не избежит невидимого тленья.
Так, каждый день стареется она,
И каждый год, как жёлтый лист кружится,
Всё кажется, и помнится, и мнится,
Что осень прошлых лет была не так грустна.
Дома растут, как желанья,
Но взгляни внезапно назад:
Там, где было белое зданье,
Увидишь ты черный смрад.
Так все вещи меняют место,
Неприметно уходят ввысь.
Ты, Орфей, потерял невесту, —
Кто шепнул тебе — «Оглянись…»?
Я закрою голову белым,
Закричу и кинусь в поток.
Месяц вышел, солнца нет,
Лишь зари вечерний свет.
Отдаленного набата
Голос тягостный плывет,
Но душа цвела когда-то
И теперь еще цветет.Август 1902
Долго искал я во тьме лучезарного бога…
Не было сердцу ответа, душе молодой упованья…
Тщетно вставали из мрака неясные, темные боги…
Вдруг просветлело в душе, вдалеке засверкали алмазы —
Лучшие в темных коронах творений земных и небесных
Яркие три метеора среди безотрадной пустыни:
Яркой звездой показалась природа могучая в мраке,
Меньше, но ярче светило искусство святое;
Третья звезда небольшая загадочный свет проливала:
Женщиной люди зовут эту звезду на земле…
Догорай, не узнавая,
В синий вечер, в синий день.
Встретим вместе, умирая,
Одинаковую тень.
Но к чему огонь вечерний,
Сожаленье, память, сон?..
Сердцу ль биться суеверней
В час последних похорон?
Иль вздохнула, узнавая,
На исходе поздних лет?..
Кто-то вздохнул у могилы,
Пламя лампадки плывет.
Слышится голос унылый —
Старый священник идет.
Шепчет он тихие речи,
Всё имена, имена…
Тают и теплятся свечи,
И тишина, тишина…
Кто же вздохнул у могилы,
Чья облегчается грудь?
Чем больней душе мятежной,
Тем ясней миры.
Бог лазурный, чистый, нежный
Шлет свои дары.
Шлет невзгоды и печали,
Нежностью объят.
Но чрез них в иные дали
Проникает взгляд.
И больней душе мятежной,
Но ясней миры.