Лилею, розой, голубкой, денницей
Когда-то и я восторгался сторицей.
Теперь я забыл их, пленяся одною
Младою, родною, живою душою.
Она, всей любви и желаний царица,
Мне роза, лилея, голубка, денница.
Мой друг, я верую, надеюсь и люблю
И убежденья полон силы,
Что всё, чем опытность снабдила грудь мою,
Дойдет со мною до могилы, Что знамя истины, которому служу,
Вокруг меня овеет рати,
Что с тайной гордостью его я покажу
Толпе неверующих братий.И что же? Новый день нисходит от творца.
И убежденья величавы
Бледнеют видимо, как за спиной косца
Грядами скошенные травы.
Мой друг, мы с тобою сидели
Доверчиво в легком челне.
Тиха была ночь, и хотели
Мы морю отдаться вполне.И остров видений прекрасный
Дрожал, озаренный луной.
Звучал там напев сладкогласный,
Туман колыхался ночной.Там слышались нежные звуки,
Туман колыхался как хор, —
А мы, преисполнены муки,
Неслись на безбрежный простор.
Лесом мы шли по тропинке единственной
В поздний и сумрачный час.
Я посмотрел: запад с дрожью таинственной
Гас.Что-то хотелось сказать на прощание, —
Сердца не понял никто;
Что же сказать про его обмирание?
Что? Думы ли реют тревожно-несвязные,
Плачет ли сердце в груди, —
Скоро повысыплют звезды алмазные,
Жди!
Летний вечер тих и ясен;
Посмотри, как дремлют ивы;
Запад неба бледно-красен,
И реки блестят извивы.
От вершин скользя к вершинам,
Ветр ползет лесною высью.
Слышишь ржанье по долинам?
То табун несется рысью.
Младенческой ласки доступен мне лепет,
Душа откровенно так с жизнью мирится.
Безумного счастья томительный трепет
Горячим приливом по сердцу стремится.Скажу той звезде, что так ярко сияет, —
Давно не видались мы в мире широком,
Но я понимаю, на что намекает
Мне с неба она многозначащим оком: — Ты смотришь мне в очи. Ты права: мой трепет
Понятен, как луч твой, что в воды глядится.
Младенческой ласки доступен мне лепет,
Душа откровенно так с жизнью мирится.
Ланитой к ланите моей прикоснись, —
Тогда наши слезы сольются,
И сердцем теснее мне к сердцу прижмись, —
Огнем они общим зажгутся.И если в тот пламень прольются рекой
Те общие слезы мученья, —
Я, крепко тебя охвативши рукой,
Умру от тоски наслажденья.
Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Не клянись мне — я верю: я, точно, любим —
И похвально твое постоянство; Я и сам и люблю и ласкаю тебя.
Эти локоны чудно-упруги!
Сколько веры в глазах!.. Я скажу не шутя:
Мне не выбрать милее подруги.Но к чему тут обман? Говорим что хотим, —
И к чему осторожное чванство?
Между счастием вечным твоим и моим
Бесконечное, друг мой, пространство.
Люди нисколько ни в чем предо мной не виновны, я знаю,
Только я тут для себя утешенья большого не вижу.
День их торопит всечасно своею тяжелой заботой,
Ночь, как добрая мать, принимает в объятья на отдых.
Что им за дело, что кто-то, весь день протомившись бездельем,
Ночью с нелепым раздумьем пробьется на ложе бессонном?
Пламя дрожит на светильне — и около мысли любимой
Зыблются робкие думы, и все переходят оттенки
Радужных красок. Трепещет душа, и трепещет рассудок.
Сердце — Икар неразумный — из мрака, как бабочка к свету,
К мысли заветной стремится. Вот, вот опаленные крылья,
Круг описавши во мраке, несутся в неверном полете
Пытку свою обновлять добровольную. Я же не знаю,
Что добровольным зовется и что неизбежным на свете…
Людские так грубы слова,
Их даже нашептывать стыдно!
На цвет, проглянувший едва,
Смотреть при тебе мне завидно.Вот роза раскрыла уста, —
В них дышит моленье немое,
Чтоб ты пребывала чиста,
Как сердце ее молодое.Вот, нежа дыханье и взор,
От счастия роза увяла
И свой благовонный убор
К твоим же ногам разроняла.Начало октября 1889
Явись, явись ко мне, больному!
Вот исцеленье! Кто скорей
Развеет грустную истому
Души тоскующей моей? Кто неподкупных муз привета
Достойней прелести лица?
Кто красотой из рук поэта
Достойней вечного венца? 13 февраля 1890
Ты все стихи переплела
В одну тетрадь не без причины:
Ты при рожденьи их была,
И их ты помнишь именины.Ты различала с давних пор,
Чем правит муза, чем супруга.
Хвалить стихи свои — позор,
Еще стыдней — хвалить друг друга.28 января 1888
С безумною отвагою поэта
Дерзаю руки воздевать,
Моля того священного портрета,
Что только Феб умел списать, Чтоб этот лик воздушный, бестелесный,
Про дальний блеск поведал сам,
И вечный луч красы его небесной
Сиял слабеющим глазам.28 декабря 1886
Когда б дерзал, когда б я славил
Сей день под звуки райских лир,
То б с кротким ангелом поздравил
Я не ее, а божий мир.
Люби меня! Как только твой покорный
Я встречу взор,
У ног твоих раскину я узорный
Живой ковер.Окрылены неведомым стремленьем,
Над всем земным
В каком огне, с каким самозабвеньем
Мы полетим! И, просияв в лазури сновиденья,
Предстанешь ты
Царить навек в дыханьи песнопенья
И красоты.13 апреля 1891
Лови, лови ты
Часы веселий,
Пока ланиты
Не побледнели,
Но средь волнений
Живых и властных
Проси мгновений
У муз прекрасных.
Воздушной, детскою и ясной
Окружены вы красотой.
Ей не сдаваться — труд напрасный:
Звездою чистой и прекрасной
Она горит над головой.Но вас хвалить никто не смеет, —
Пред вами нищий — наш язык:
Отважный юноша робеет,
И зависть тайная бледнеет,
И изумляется старик.
Гляжу с обычным умиленьем
На ваши кроткие черты,
И сердце светлым вдохновеньем
Наполнил образ красоты.Какой обмен несправедливый!
Вдруг получить издалека
Вам, юной, свежей и красивой,
Печальный образ старика! 8 февраля 1888
Когда опять по камням заиграет
Алмазами сверкающий ручей
И вновь душа невольно вспоминает
Невнятный смысл умолкнувших речей, Когда, прогрет приветными лучами,
На волю рвется благовонный лист
И лик небес, усеянный звездами,
Так безмятежно, так лазурно чист, —Не говори: «Я плачу, я страдаю,
Что сердцу близко — взору далеко»,
Скажи: «Хвала! Я сердцем понимаю,
Я чувствую душою глубоко».Апрель 1849
Кровию сердца пишу я к тебе эти строки,
Видно, разлуки обоим несносны уроки,
Видно, больному напрасно к свободе стремиться,
Видно, к давно прожитому нельзя воротиться,
Видно, во всём, что питало горячку недуга,
Легче и слаще вблизи упрекать нам друг друга.
Когда вослед весенних бурь
Над зацветающей землей
Нежней небесная лазурь
И облаков воздушен рой,
Как той порой отрадно мне
Свергать земли томящий прах,
Тонуть в небесной глубине
И погасать в ее огнях!
О, как мне весело следить
За пышным дымом туч сквозных —
И рад я, что не может быть
Ничто вольней и легче их.
Кто писал стихи иль прозу?
Кто дарит вот эту розу?
То ж выходит, да не то!
В этом весь вопрос опасный,
И хотел бы, друг прекрасный,
Настоящим быть я кто
Когда смущенный умолкаю,
Твоей суровостью томим,
Я всё в душе не доверяю
Холодным колкостям твоим.Я знаю, иногда в апреле
Зима нежданно набежит
И дуновение метели
Колючим снегом закружит.Но миг один — и солнцем вешним
Согреет юные поля,
И счастьем светлым и нездешним
Дохнет воскресшая земля.26 марта 1892
Какой горючий пламень
Зарей в такую пору!
Кусты и острый камень
Сквозят по косогору.Замолк и засыпает
Померкший пруд в овраге;
лишь ласточка взрезает
Нить жемчуга на влаге.Ушли за днем послушно
последних туч волокна.
О, как под кровлей душно,
Хотя раскрыты окна! О нет, такую пытку
Переносить не буду;
Я знаю, кто в калитку
Теперь подходит к пруду.26 января 1867
В стенах, куда внесла Паллада
Оливу девственной рукой,
Теперь духовный мир Эллада
Приемлет от руки иной.Всю память сердца, радость ока,
Акрополь, ты пленил один, —
И для жемчужины Востока
Оправы чище нет Афин.
Когда надежды упорхнули,
Я сомневаюся и в том, —
В железный век наш угожу ли
И золотым я вам пером.11 марта 1889
Красавица-рыбачка,
Причаль свою ладью,
Пойди исядь со мною,
Дай руку мне свою.Доверчиво головкой
На грудь склонись ко мне;
Ведь ты ж себя вверяешь
Беспечно глубине.С приливом и отливом,
Что море, грудь моя,
И много чудных перлов
Во глубине ея.
Когда я блестящий твой локон целую
И жарко дышу так на милую грудь, —
Зачем говоришь ты про деву иную
И в очи мне прямо не смеешь взглянуть? Хоть вечер и близок, не бойся! От стужи
Тебя я в широкий свой плащ заверну —
Луна не в тумане, а звезд хоть и много,
Но мы заглядимся с тобой на одну.Хоть в сердце не веруй… хоть веруй в мгновенье,
И взор мой, и трепет, и лепет пойми —
И жарким лобзаньем спаливши сомненье,
Ревнивая дева, меня обойми!
Какая ночь! Как воздух чист,
Как серебристый дремлет лист,
Как тень черна прибрежных ив,
Как безмятежно спит залив,
Как не вздохнет нигде волна,
Как тишиною грудь полна! Полночный свет, ты тот же день:
Белей лишь блеск, черней лишь тень,
Лишь тоньше запах сочных трав,
Лишь ум светлей, мирнее нрав,
Да вместо страсти хочет грудь
Вот этим воздухом вздохнуть.
Какая холодная осень!
Надень свою шаль и капот;
Смотри: из-за дремлющих сосен
Как будто пожар восстает.Сияние северной ночи
Я помню всегда близ тебя,
И светят фосфорные очи,
Да только не греют меня.
Как цвет, ты чиста и прекрасна,
Нежна, как цветок по весне;
Взгляну на тебя — и тревога
Прокрадется в сердце ко мне.И кажется, будто б я руки
Тебе на чело возложил,
Молясь, чтобы бог тебя нежной,
Прекрасной и чистой хранил.
Как ярко полная луна
Посеребрила эту крышу!
Мы здесь под тенью полотна,
Твое дыхание я слышу.У неостывшего гнезда
Ночная песнь гремит и тает.
О, погляди, как та звезда
Горит, горит и потухает.Понятен блеск ее лучей
И полночь с песнию своею,
Но что горит в груди моей —
Тебе сказать я не умею.Вся эта ночь у ног твоих
Воскреснет в звуках песнопенья,
Но тайну счастья в этот миг
Я унесу без выраженья.
Какие-то носятся звуки
И льнут к моему изголовью.
Полны они томной разлуки,
Дрожат небывалой любовью.Казалось бы, что ж? Отзвучала
Последняя нежная ласка,
По улице пыль пробежала,
Почтовая скрылась коляска… И только… Но песня разлуки
Несбыточной дразнит любовью,
И носятся светлые звуки
И льнут к моему изголовью.
Когда читала ты мучительные строки,
Где сердца звучный пыл сиянье льет кругом
И страсти роковой вздымаются потоки, —
Не вспомнила ль о чем? Я верить не хочу! Когда в степи, как диво,
В полночной темноте безвременно горя,
Вдали перед тобой прозрачно и красиво
Вставала вдруг заряИ в эту красоту невольно взор тянуло,
В тот величавый блеск за темный весь предел, —
Ужель ничто тебе в то время не шепнуло:
Там человек сгорел! 15 февраля 1887
Как красив на утренней заре
Птичий след по снегу на горе!
Но красивей милая рука
Мне чертит письмо издалека.В небеса высок у цапли взлет:
Ни стрела, ни пуля не доймет;
Во сто раз и выше, и быстрей
Мысль летит к избраннице своей.9 августа 1888