«Отец мой был природный пахарь»,
мать сиротливо запоет
и тихо начинает плакать,
сильнее — песня не дает. И бабушка ту песню пела
легонько, не скрывая слез:
сама в двадцатом овдовела,
самой быть пахарем пришлось. Отец мой был природный пахарь.
От почерневшего крыльца,
над шестерыми мать поплакав,
шла провожать на фронт отца. А мы, глотая песню-слезы,
с голодных лет, сиротских лет
впитали истовый и грозный
родимых песен алый цвет. Их вдовы не поют, а плачут,
сутуло пляшет вдовий круг,
а утром вместо сдохшей клячи
впрягутся в плуг… Немало вдов по всей России
плетут ее ржаной венец.
И всё поют, поют седые
о том, что пахарь — мой отец.