Над плащаницею
Он мертв! С закрытыми очами...
Белее снега пелена!
Никем не зримыми лучами
Вся церковь вкруг позлащена,
И в тех лучах, вполне живые,
В сердцах молельщиков встают
Явленья нежно-световые
Хороших мыслей и минут...
Под звуки слов надгробной песни
Они так чисты, так светлы...
Воскресни, Господи! Воскресни!
Довольна зла! Довольно мглы...
После причастия
И вот, в конце Страстной недели,
Сквозь полумрак, в туман сырой,
И в грязь, и в ро́степель, с зарею
Спешат причастницы домой.
В мерцанье утра выделяясь
Весенней яркостью одежд,
Они мелькают торопливо,
Полны и счастья, и надежд!
Спешат... На лицах их — улыбки;
И, мнится, что в сердцах людских
Весна, приблизившись тихонько,
Запела свой причастный стих...
Воскрес!
День наступал, зажглась денница,
Лик мертвой степи заалел;
Заснул шакал, проснулась птица...
Пришли взглянуть — гроб опустел!..
И мироносицы бежали
Поведать чудо из чудес:
Что нет Его, чтобы искали!
Сказал: «воскресну!» и — воскрес!
Бегут... молчат... признать не смеют,
Что смерти — нет, что — будет час,
Их гробы тоже опустеют,
Пожаром неба осветясь!