Мне снилось: на рынке, в народе,
Я встретился с милой моей;
Но — как она шла боязливо,
Как бедно все было на ней!
В лице исхудалом и бледном,
С своею ресницей густой,
Глаза только прежние были
И чудной сияли душой.
У ней на руке был ребенок;
За палец держась, поспевать
За нею другой торопился —
Румяный… как некогда мать…
И с ними пошел я, тоскливо
Потупивши в землю глаза.
В груди моей точно проснулись
Подавленных чувств голоса.
«Пойдем, — я сказал ей, — жить вместе;
Я нянчиться буду с тобой,
Ходить за детьми и работать,
И вновь расцветешь ты душой!»
Она подняла ко мне очи,
И очи сказали без слов,
Одной только грустью: «Уж поздно!»
И я зарыдать был готов…
И в очи смотрели ей дети,
Вдруг обняли мать горячо…
Их крик уязвил мою душу…
Вдруг слышу, меня за плечо
Хватает еврей, мой издатель:
«Победа! — кричит. — Торжество!
В три дня разошлось все изданье…»
О, как же я проклял его!..