Мышь меня на чашку чая
Пригласила в новый дом.
Долго в дом не мог войти я,
Все же влез в него с трудом.
А теперь вы мне скажите:
Почему и отчего
Нет ни дома и ни чая,
Нет буквально ничего!
Мама приходит с работы,
Мама снимает боты,
Мама приходит в дом,
Мама глядит кругом.
— Был на квартиру налёт?
— Нет.
— К нам заходил бегемот?
— Нет.
— Может быть, дом не наш?
— Наш.
— Может, не наш этаж?
— Наш.
Просто приходил Серёжка,
Поиграли мы немножко.
— Значит это не обвал?
— Нет.
— Значит, слон не танцевал?
— Нет.
— Очень рада. Оказалось,
Я напрасно волновалась.
Лился сумрак голубой
В паруса фрегата…
Собирала на разбой
Бабушка пирата.
Пистолеты уложила
И для золота мешок.
А еще, конечно, мыло,
Зубной порошок.
— Ложка здесь.
Чашка здесь,
Чистая рубашка есть.
Вот мушкет пристрелянный,
Вот бочонок рома…
Он такой рассеянный —
Все оставит дома.
Старенькая бабушка
Седая голова,
Говорила бабушка
Ласковы слова:
— Дорогой кормилец наш,
Сокол одноглазый,
Ты смотри на абордаж
Попусту не лазай.
Без нужды не посещай
Злачные притоны.
Зря сирот не обижай,
Береги патроны,
Без закуски ром не пей —
Очень вредно это.
И всегда ходи с бубей,
Если хода нету.
Серебро клади в сундук,
Золото — в подушку…
Но на этом месте внук
Перебил старушку:
— Слушай, если это все
Так тебе знакомо,
Ты давай
Сама езжай,
А я останусь дома!
I.
Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!
Во первых строках письма шлю тебе привет.
Вот вернёшься ты, боюсь, занятой, нарядный:
Не заглянешь и домой — сразу в сельсовет.
Как уехал ты — я в крик, бабы прибежали.
«Ой, разлуки, — говорят, — ей не перенесть».
Так скучала за тобой, что меня держали,
Хоть причина не скучать очень даже есть.
Тута Пашка приходил — кум твой окаянный…
Еле-еле не далась — даже щас дрожу.
Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный —
Перед тем как приставать, пьёт для куражу.
Ты, болтают, получил премию большую;
Будто Борька, наш бугай, — первый чемпион…
К злыдню этому быку я тебя ревную
И люблю тебя сильней, нежели чем он.
Ты приснился мне во сне пьяный, злой, угрюмый…
Если думаешь чего, так не мучь себя:
С агрономом я прошлась… Только ты не думай —
Говорили мы весь час только про тебя.
Я-то ладно, а вот ты — страшно за тебя-то:
Тут недавно приезжал очень важный чин,
Так в столице, говорит, всякие развраты,
Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин.
Ты уж, Коля, там не пей — потерпи до дому,
Дома можешь хоть чего — можешь хоть в запой!
Мне не надо никого — даже агроному,
Пусть культурный человек — не сравню с тобой.
Наш амбар в дожди течёт — прохудился, верно,
Без тебя невмоготу — кто создаст уют?!
Хоть какой, но приезжай, жду тебя безмерно!
Если можешь, напиши, что там продают.
II.
Не пиши мне про любовь — не поверю я:
Мне вот тут уже дела твои прошлые.
Слушай лучше: тут — с лавсаном материя,
Если хочешь, я куплю — вещь хорошая.\
Водки я пока не пью — ну ни стопочки!
Экономлю и не ем даже супу я,
Потому что я куплю тебе кофточку,
Потому что я люблю тебя, глупая.
Был в балете — мужики девок лапают.
Девки — все как на подбор, ё-моё — в белых тапочках.
Вот пишу, а слёзы душат и капают:
Не давай себя хватать, моя лапочка!
Наш бугай — один из первых на выставке.
А сперва кричали — будто бракованный,
Но очухались — и вот дали приз таки:
Весь в медалях он лежит запакованный.
Председателю скажи: пусть избу мою
Кроет нынче же и пусть травку выкосят.
А не то я тёлок крыть — и не подумаю:
Рекордсмена портить мне — на-кось, выкуси!
И пусть починят наш амбар — ведь не гнить зерну!
А будет Пашка приставать — с им как с предателем!
С агрономом не гуляй — ноги выдерну,
Можешь раза два пройтить с председателем.
До свидания, я — в ГУМ, за покупками.
ГУМ — это вроде наш лабаз, но — со стёклами…
Ведь ты мне можешь надоесть с полушубками,
В сером платьице с узорами блёклыми.
Да… Тут стоит культурный парк по-над речкою,
В ём гуляю и плюю только в урны я.
Но ты, конечно, не поймёшь там, за печкою,
Потому ты темнота некультурная.
Дорогая передача!
Во субботу, чуть не плача,
Вся Канатчикова дача
К телевизору рвалась.
Вместо чтоб поесть, помыться,
Там это, уколоться и забыться,
Вся безумная больница
У экранов собралась.
Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части,
Все извилины заплёл —
И канатчиковы власти
Колют нам второй укол.
Уважаемый редактор!
Может, лучше — про реактор?
Там, про любимый лунный трактор?
Ведь нельзя же! — год подряд
То тарелками пугают —
Дескать, подлые, летают,
То у вас собаки лают,
То руины говорят!
Мы кое в чём поднаторели:
Мы тарелки бьём весь год —
Мы на них уже собаку съели,
Если повар нам не врёт.
А медикаментов груды
Мы — в унитаз, кто не дурак.
Это жизнь! И вдруг — Бермуды!
Вот те раз! Нельзя же так!
Мы не сделали скандала —
Нам вождя недоставало:
Настоящих буйных мало —
Вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни
Сети есть у нас и бредни —
И не испортят нам обедни
Злые происки врагов!
Это их худые черти
Мутят воду во пруду,
Это всё придумал Черчилль
В восемнадцатом году!
Мы про взрывы, про пожары
Сочинили ноту ТАСС…
Но примчались санитары
И зафиксировали нас.
Тех, кто был особо боек,
Прикрутили к спинкам коек —
Бился в пене параноик,
Как ведьмак на шабаше:
«Развяжите полотенцы,
Иноверы, изуверцы, —
Нам бермуторно на сердце
И бермудно на душе!»
Сорок душ посменно воют,
Раскалились добела —
Во как сильно беспокоят
Треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись —
Даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис
Телевизор запретил.
Вон он, змей, в окне маячит —
За спиною штепсель прячет,
Подал знак кому-то — значит
Фельдшер вырвет провода.
И что ж, нам осталось уколоться,
И упасть на дно колодца,
И там пропасть, на дне колодца,
Как в Бермудах, навсегда.
Ну, а завтра спросят дети,
Навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти
Кандидаты в доктора?»
Мы откроем нашим чадам
Правду — им не всё равно,
Мы скажем: «Удивительное рядом,
Но оно запрещено!»
Вон дантист-надомник Рудик —
У его приёмник «грюндиг»,
Он его ночами крутит —
Ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам
И подвинулся рассудком —
И к нам попал в волненье жутком
И с номерочком на ноге.
Он прибежал, взволнован крайне,
И сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер
В треугольнике погряз:
Сгинул, топливо истратив,
Прям распался на куски,
И двух безумных наших братьев
Подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме,
Пребывают в пессимизме,
Их вчера в стеклянной призме
К нам в больницу привезли,
И один из них, механик,
Рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник —
Незакрытый пуп Земли.
«Что там было? Как ты спасся?» —
Каждый лез и приставал,
Но механик только трясся
И чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся,
То щетинился как ёж —
Он над нами издевался…
Ну сумасшедший — что возьмёшь!
Взвился бывший алкоголик —
Матерщинник и крамольник:
«Надо выпить треугольник!
На троих его! Даёшь!»
Разошёлся — так и сыпет:
«Треугольник будет выпит!
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрена вошь!»
Больно бьют по нашим душам
«Голоса» за тыщи миль.
Мы зря Америку не глушим,
Ой, зря не давим Израиль:
Всей своей враждебной сутью
Подрывают и вредят —
Кормят, поят нас бермутью
Про таинственный квадрат!
Лектора из передачи
(Те, кто так или иначе
Говорят про неудачи
И нервируют народ),
Нас берите, обречённых, —
Треугольник вас, учёных,
Превратит в умалишённых,
Ну, а нас — наоборот.
Пусть безумная идея —
Вы не рубайте сгоряча.
Вызывайте нас скорее
Через гада главврача!
С уваженьем… Дата. Подпись.
Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзовётесь,
Мы напишем… в «Спортлото»!