У дворцов Невы я брожу, не рад,
Что доносится гул и звонки трамвая;
Боязливо барки в реке скрипят,
Полуволны плещут, гранит лаская;
Золотые змейки дрожат в качелях
Фиолетово-черной воды, а там,
Где созвездья тонут в лучистых трелях,
Отвечает безбрежность моим мечтам.
Ты помнишь, как губы мои онемели
Со вздохом любви у тебя на руке?
Как ночь колебала, любуясь в реке,
Двойные алмазы своих ожерелий?
Мы ждали как будто, и тени синели
И ждали чего-то на лунном песке.
Проснулись у тополя в каждом листке
Движенья зефира и огненной трели.
То пел неземной соловей в вышине;
И ночь встрепенулась со страстной улыбкой,
С улыбкой в алмазах и с грезой в огне;
И тени наполнились музыкой зыбкой
В душистой траве. Ты прильнула ко мне
Губами, всем телом и ласкою гибкой…
Тише и тише танцуя,
Стелется снег, осыпая,
Небо и землю сливая
В сон своего поцелуя.
Белое небо тоскливо
Ближе к земле оголенной
Тянет простор усыпленный…
Нива над белою нивой.
По небу в пляске беззвучной
Бродят снежинки далеко.
Грустно душе одинокой;
Грустно и тихо и скучно…
Цепи огней желтовато-лиловых…
Алая точка, скользящая вдаль…
Волны стальные в гранитных оковах…
Звезды колеблют всю ту же печаль.
Где-то смеются и где-то тоскуют;
Здесь же пустыня и тени могил;
Только безумно друг друга целуют
Облики снов у гранитных перил.
Нет… это люди. Увидеть их надо
Ближе… В их страсти я счастье найду…
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Бледные губы и тусклые взгляды…
Жутко и больно… Я тихо пройду…
Солнечно-нежные губки
Слушали песню в крови —
Звук вдохновенный, но хрупкий,
Как одуванчик любви…
Ныне, когда налетает
Времени ветреный дух,
Вдруг одуванчик теряет
Весь свой серебряный пух…
Бледные нежные губки!..
Мало я чувствовал их!..
Мало я знал этих хрупких
Песней в крови молодых…
Смеется краска, смеется линия;
Ромашки шутят своим ответом.
Осколки счастья, лоскутья синие
Куда-то мчатся, кидаясь светом;
Высоко в небе, сливаясь в полосы,
Привольно мчатся над пестрой нивой.
Как чужд мне холод родного голоса!
Слеза к ромашкам бежит тоскливо.
Раскинула осень свои паутины,
Лелея свой серенький сон.
Скучающий призрак осенней картины
В душе у меня отражен.
В заброшенном сердце, где кровь задремала,
Стоит неподвижно вода;
А каждая мысль — без конца и начала,
Как длинная капля дождя.
Не верю, что ты и красавицы мая
Рассеют гнетущую мглу…
Не верю лазури далекого края…
Не верю всему, что люблю…
Сверкал на солнце гранит дворцов.
Скользили тени. Пестрели флаги.
Казалось небо из синей влаги.
Казалось счастье из счастья снов.
Ты — в белой шляпе с огнем в очах —
Ко мне прижалась; и все видали,
И все смеялись. Уста пылали;
И мы смеялись с весной в устах.
Осенний день, как старая вакханка,
Для смерти полюбил поддельные цвета.
Твой белый стан за розовой полянкой
Исчез, мелькнул и скрылся навсегда.
Звенит над лестницей балкона шаткой
Стеклянный вальс мечтательных стрекоз,
У радужных оконниц с грустью сладкой
Вдыхаю мед последних алых роз.
Не надо лилий мне, невинных белых лилий,
Нетронутых судьбой и выросших в глуши;
Добытые людьми, они всегда хранили
Холодную любовь и замкнутость души.
Хочу я алых роз, хочу я роз влюбленных;
Хочу я утопать в душистом полусне,
В их мягких лепестках, любовью упоенных,
В их нежности живой, в их шелковом огне.
Что лилия пред ней, пред розой темно-алой?
Для розы я живу, и вся она моя;
Она мне отдалась, любила и страдала…
Она — моя навек… а лилия — ничья…
Небрежно он сорвал и бросил незабудку;
Она ее поймала; он даже не видал.
Она в слезах шепнула бедненькую шутку…
Хотела рассмеяться… Он холодно молчал.
Она ждала так мало: только быть бы вместе,
Дотрагиваться только бы до руки его…
Однажды он ушел надолго и без вести;
Пришел… она простила, не помня ничего…
Он ей сказал: «Прощай же, пора нам расставаться».
И бросил на вопрос бессмысленный упрек.
Она глядела смело, стараясь улыбаться…
От розы на груди сорвался лепесток…
Как полночь пробьет, отодвинь занавески
И в небо морозное долго гляди…
И знай: наши взгляды встречаются в блеске
Далекой, далекой, но общей звезды.
Быть может, тогда пред задумчивым взором
Все то, что любишь, все то, чего нет,
Одержит победу над долгим простором,
Тихонько войдя в этот маленький свет.
А звездочке пылкой, наверно, приснится,
Что в юность, в мечты и она влюблена,
Увидя, что в грустных очах отразится
Любовь у тебя и любовь у меня.
Мне странно увидать оглядкой от разлуки,
Как просто в первый день любили мы с тобой,
Как, за руки держась, раскачивали руки,
Бесхитростно бродя под липовой листвой.
Теперь… я жду, чтоб дни моим губам вернули
Не только бархат губ, но бархат белых плеч;
И мне не жаль, что в прошлое скользнули
Безбурье первых грез, невинность первых встреч.
Лиловый дым над снегом крыши
По небу розовому плыл
И друг за другом, выше, выше,
Венки мгновенные струил.
Печали думы, тихо рея
По небу розовой любви,
Исчезли, ветрено бледнея,
Как эти дымные венки.
Ласкаясь к лазури, прозрачно алея,
Стыдился, смеясь, изумительный день;
Змеей золотистой казалась аллея;
Крылом голубиным — лиловая тень.
Над мраморным фризом фонтаны вздымались;
Румяные листья, лениво кружась,
Влюблялись в тебя и на плечи спускались,
И ты их ласкала, безмолвно смеясь.
Кузнечику кузнечик звучно откликается;
Табачные цветы душистей и белей;
Влюбленная Астарта дремля улыбается
Над стройностью святой изящных тополей.
Стекает греза света с неба многострунного
И жжет его покой, как длинный поцелуй…
О ночь, уйми обманы сладострастья лунного…
Мне больно… не ласкай, мне больно… не чаруй.
Мне больно… Созерцанье в неге содрогается;
Я грезить не могу, я слишком опьянен.
Моя печаль из сердца криком вырывается:
«Зачем я здесь один, зачем я не влюблен?»
Красота! Красота! В ней таинственно слиты
Беспредельность надежд и воздушность лучей,
Но черты молодые печалью сокрыты…
О, знакомая грусть злато-черных очей!
Я люблю красоту, как манящую тайну;
Я найду красоту без друзей и без слов,
Но она, обернувшись, с улыбкой случайно
От меня отойдет, как мираж — от шагов.
Я пройду, где мгновенье бессмертья коснется…
От лазури ночной отделится звезда.
Доплывет до лазури и с нею сольется
Неоконченный сон и грехов красота.
Я плакал без горя; ты вдаль загляделась…
Мы были одни с тишиной;
Зеленой рекою мы медленно плыли;
Мы счастливы были…
Мы молоды были с тобой…
Я горько смеялся; ты рвала ромашку —
Летали кругом лепестки.
Над сердцем разбитые клятвы кружились…
Мы молча простились
Неясным движеньем руки…
Усмешки сквозь горе и слезы сквозь счастье
Проходят своим чередом.
Так дождь благодатный бывает весною,
Так солнце порою
Смеется осенним лучом.
Когда моя рука во тьме твою встречает,
Когда мои мечты звучат в твоих словах,
Когда душа болит и все-таки прощает,
Когда я узнаю себя в твоих слезах,
Когда от пустяка страдаю и ревную,
Когда хочу наш день божественно продлить,
Когда хочу с тобой и солнце поцелуя,
И думы разгадать, и горе разделить —
Я громко говорю, чтоб все меня слыхали,
Отважно, радостно и гордо говорю:
«Я знаю, я постиг все тайны и печали,
Я знаю жизнь теперь, я знаю, я люблю».
Как губы горят!.. Доканчиваем речи,
Какие утром не смеем мы вести.
Бросает к тебе на трепетные плечи
Луна младая прозрачные цветы.
До боли ясна жемчужная улыбка;
Боюсь я тонкости в облике луны.
Ты слышишь… Грустит неведомая скрипка
И мучит страстною звучностью струны.
Пусть вечность глядит, как огненные нити
Плетут безумство, притягивая нас.
О, звезды очей, приблизьтесь и светите;
Хочу вас видеть и видеть только вас.
Ивы тихо плакали… В озеро туманное
Вечер уронил кровавое кольцо.
Девушка вся в белом и стройная и странная
Вышла помечтать на белое крыльцо.
Девушка печальная, ты меня не слышала…
Я запел о счастье небывалых грез…
Только твой платочек, что ты когда-то вышила,
Из руки прозрачной ветер мне принес…
На опушке леса ели небольшие
Клонятся под снегом, клонятся к снегам.
По снегу полоски ярко-голубые
Тянутся красиво к солнечным лучам.
Мягкие узоры, снежные громады —
Под глубоким небом южной красоты…
Как люблю зимою нежащие взгляды
Райского безмолвья, райской чистоты.
Если, бывало, проводишь весь день
Лежа на мягком диване,
Это — не скука и даже не лень;
Это — избыток желаний.
«Гордость увенчана, — греза поет, —
Близко, что прошено страстью».
Нет настоящего; сердце живет
Жизнью грядущего счастья.
Дрожит хризантема, грустя
В своем бледно-розовом сне…
Ее чуть коснулась мечта,
Мечта о далекой весне.
Слетела мечта, и упал
Беззвучно один лепесток…
И тихо во сне задрожал
Печальный нарядный цветок.
И дрогнуло сердце в груди,
Оно взволновалось слегка,
Узнавши печали свои
В агонии нежной цветка.
Довольно и прости; ответа мне не надо;
Ты будешь нежно лгать, как ты всегда лгала;
Но вечно будет тлеть разбитая лампада
Всего, что ты шутя мне некогда дала.
Минувшее мое, счастливые мгновенья
Не в силах ты отнять, не в силах я забыть…
Теперь, когда не жду ни слез, ни наслажденья,
Могу взамен тебя былое полюбить…
Хохочет гул людской, и смех его так груб,
Что мы ушли на брег к безмолвию мороза.
Дрожа касаюсь и твоих очей и губ,
А губы у тебя как огненная роза.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Скользит вечерний час, в июльском сне грустя.
Облокотилась ты на белые перила;
И даже пальчик твой не смею тронуть я,
Так нежен дальний луч над розовой могилой…
Горе сегодня и глубже и проще.
Помнишь ли ты кружевных мотыльков?
Сколько летает их в солнечной роще,
Белых с узором из черных кружков!
Иволги в песни лучи превращают.
Ветер скользит по зеленой струне.
Плавно растут и сверкают и тают
Белые замки в лазурной стране.
Как заиграют весенние трубы!
Только вернись к кружевным мотылькам!
Как я прижму ненасытные губы
К полуоткрытым, горячим губам!
В ту ночь я только мог рыдать от наслажденья…
В ту ночь в твоей крови я сжег свою мечту…
Какие это все безумные виденья!
Страну, где я любил, я ныне не найду…
Любил ли я тогда? Но вспомни: струны пели,
Роняли небеса безмолвную звезду…
Потом… потом с тобой мы странно опьянели…
От счастья умереть мы, кажется, могли.
Над бездной красоты мы медленно летели…
Мы в эту ночь всю жизнь мгновением сожгли!
Но миг исчез… Лучи с печалью пробужденья
На мягкие ковры задумчиво легли…
Какие это все безумные виденья?
Улыбки, воробьи и брызги золотые…
Сегодня все с весной веселые спешат…
Осколки от теней на лужи голубые
Упали и дрожа отчетливо скользят.
Вся улица блестит и кажется лиловой…
Прорвали белый сон лазурью небеса…
Как все, что нежит нас, и молодо, и ново!
Какие у тебя красивые глаза!
Бывало, в лазури бегут облака,
Находят на солнце, и радостный день
Темнеет мгновенно и гаснет слегка,
И тени сливаются в общую тень.
Так в нашей любви замелькает, бывало,
Пустячного спора мгновенная тень.
Она мимолетно, случайно упала;
За нею прекрасней покажется день…