На приглашение ехать заграницу.Уже играя плещут волны,
Зовут иные берега,
Но не грущу, — мечты безмолвны,
И воля мне не дорога.Мне не мила страна родная,
Не манит чуждая страна:
Повсюду — жизнь и смерть людская,
Повсюду — солнце и весна.Найду ли я в скитанье сладость?
Но и в скитанье есть печаль!
Везде печаль, везде и радость!
И — близкой радости мне жаль…
Спроси у солнца, спроси у моря,
Спроси у ветра, у тишины —
Они ответят, друг с другом споря,
Что ты им равен, что все равны.
Спроси у мысли, спроси у духа,
Иль к вещей песне склоняя ухо, —
Чему ты равен, и что ты есть?
Они ответят, что ты свободней —
Своей ли волей или Господней —
Что ты неравен тому, что есть:
Ты ярче солнца, грознее моря,
Певучей ветра — дух тишины,
Себе не веря, со всеми споря
И — все сжигая земные сны!
Мне кажется — есть внутренняя связь
Между железом крыш и светом лунным, —
Как тайна света в волны ворвалась,
Как есть печаль — одна — в напеве струнном, Когда ты пальцы водишь по струнам,
Когда гнетешь руками их молчанье…
Пройдем, как сон по розовым волнам,
Пройдем вдвоем в вечернем ожиданье! Сегодня ночь таит опять желанья. —
Все, все желанья — в золотой луне,
Когда она, как золото страданья,
Стоит в неозаренной глубине… Но вот сейчас сойдет восторг ко мне,
Сейчас все крыши вспыхнут от желанья!
Нельзя ничему быть случайно:
Исполнено страшною тайной —
Теченье земли и светил, —
Течений, явлений и сил. Исполнено тайной — сиянье
И сумрак, и света блужданье,
И холод, и крик, и покой —
В земле, над землей, под землей… Не знаем, зачем мы родимся,
В незнанье — зачем мы томимся,
И — знанье дано или нет,
И — в знанье ль, в незнанье ль ответ?
Забвений призрачных не знаю утолений,
Все смотрится мне в душу глубина. —
Я говорю всегда — душа моя вольна,
Моя душа несется в удивленье. Я не из тех, кто ждут, куда их позовут, —
Меня несут неутолимо волны…
Пусть камни берега тревожны и безмолвны,
Они мой шум призывный стерегут. Свою в морях давно открыл я душу,
И с той поры не знаю тишины, —
Я в ночь покинул вдруг — испытанную сушу,
И буйственные мерю глубины… Кому отдам восхищенную душу,
Кому слова свободные вольны?
Закон чего? — закона нет,
Есть бездна пустоты.
И в бездну жадно смотришь ты… Пустынный воздух глух и нем.
За мраком — мрак иль свет?..
И человек кричит: зачем?
И ночь молчит в ответ.
Я не гонюсь за славой своенравной:
Мне Пушкиным уж было внушено,
Что слава — дым, что лишь стезей бесславной
Достигнуть нам величья суждено. Уж Боратынский мне твердил давно,
Что музой увлекаться нам не должно, —
И Тютчев думал, что душе возможно
Спускаться лишь на собственное дно; И Лермонтовым было решено,
Что ближние бросают лишь каменья;
И Фету было чувственно равно,
Томятся ли в надеждах поколенья… Но как Некрасов — я в тоске родной
Рыдал, — и как Кольцов — ей отдал пенье!
Не развязать узла Господня,
Урочных нитей не порвать, —
Того, что завтра — не узнать,
И можно ль знать, что есть сегодня? Бегут незнаемые воды, —
И где предел бессменных вод?
И все бегут, бегут вперед
Без кротости и без свободы. Была ль на то Господня воля?
Его души не разгадать,
И воды вечные понять —
Не человеческая доля!.. Но Боже! для чего ж сердцам,
Равно — послушным и смятенным —
Ты дал стремленье к вожделенным
И вечно-дальним берегам?
В беспамятстве небесный свод над нами,
В беспамятстве простертая земля,
В беспамятстве раскинулись — хлебами
И семенами пьяные поля… Ночей и дней, лучей и тьмы томленье,
И смерть, и сон — всё сны, всё сны мои, —
И ты одна в последнем ощущенье,
И звездный свет, весь свет — в твоей крови! 1912-1914
Друг! скажу тебе несказанное:
Не в прекрасном зри красоту,
Но тропой иди безуханною —
И во мраке иди, как в свету! Возлюби свое вожделение,
Возлюби свои слезы и смех, —
И да будет твой день — откровение,
И да будет правдой — твой грех. Причастись земного желания,
О пойми как душу свой прах, —
И единое узришь сияние
В дольнем сумраке и небесах!
Есть одиночество в страдании,
В разлуке смертной, в увядании, В пренебрежении друзей,
В слезах покинутых детей, В неутоленном ожидании
Наложниц, жен и матерей — И даже в сладостном скитании
Средь чуждых и родных степей…