Сегодня мы с песней веселой
Под знаменем красным войдем
В просторную новую школу,
В наш светлый и радостный дом.
Мы — дети заводов и пашен,
И наша дорога ясна.
За детство счастливое наше
Спасибо, родная страна!
Узнаем мы дальние страны,
Изучим строенье земли.
И вырастем мы, капитаны,
В моря поведем корабли.
И встретим мы бурю и скажем:
Ну что же! Дорога ясна.
За детство счастливое наше
Спасибо, родная страна!
Нам будут герои примером,
Отважными стать мы хотим.
Мы вырастем и в стратосферу
С улыбкой спокойной взлетим.
Взлетим, оглядимся и скажем:
Ну что же! Дорога ясна.
За детство счастливое наше
Спасибо, родная страна!
Мы наше Октябрьское знамя
Сорвать не позволим врагам.
Мы вырастем большевиками,
Готовыми к новым боям.
И выйдем на смену и скажем:
Ну что же! Дорога ясна.
За детство счастливое наше
Спасибо, родная страна!
За рекою за Луганкой
Шли бойцы за рядом ряд.
Собирался спозаранку
Ворошиловский отряд.
Тучи по небу летели,
Вербы кланялись ветрам.
Молча матери глядели
Вслед ушедшим сыновьям.
Слушай песню боевую,
В ночь гляди сквозь мрак и дым,
Береги страну родную,
Как луганский слесарь Клим.
Не забудет Дубовязка,
Как по рощам, по низам
Удирали немцы в касках
От луганских партизан,
Где могучею колонной
Под шрапнельный свист и звон
Ворошилов и Буденный
Вели войско через Дон.
От Архангельска до Крыма,
Из Урала на Алтай
Боевая слава Клима
Пронеслась из края в край,
Если грянет бой суровый,
Враг коварный нападет, —
Нас тогда к победам новым
Первый маршал поведет.
Слушай песню боевую,
В ночь гляди сквозь мрак и дым,
Береги страну родную,
Как луганский слесарь Клим.
За мирною чаркою долгие ночи
Вам мог бы рассказывать я,
Как пуля свистит, и как бомба грохочет,
Но дело не в этом, друзья.
А в том, что средь бури и пламени боя
Всегда в нашем сердце живут —
Родные друзья и все то дорогое,
Что Родиной люди зовут.
Быть может, в каком рассказе, девчата,
Добавил бы в частности я,
И то, что бывает порой страшновато,
Но дело не в этом, друзья.
А в том, что на фронте с врагами дерутся,
Заветные песни поют,
И письма читают, и даже смеются
От смерти за десять минут.
Бывает порою, девчата, взгрустнется,
Потянет в родные края,
И песня прорвется, и сердце забьется,
Но дело не в этом, друзья.
А в том, что под крышею вашего дома
Приятно и радостно нам,
Что в гости, казалось, мы шли к незнакомым,
А вышло на деле — к друзьям.
— А мы с девчатами мечтаем вечером,
Дорога дальняя зовет и нас,
И стать нам хочется бойцом-разведчиком,
Пройти над берегом в тревожный час.
И силы мужества, поверьте, хватит,
И мы не дрогнем, вступая в бой,
А управдом наш, а тетя Катя,
Нас посылает на трудовой.
Россия, мать великая моя,
Страна отцов, земля моя святая,
Я в эти дни, дыханье затая,
Все уголки твои, все дальние края,
Волнуясь, в памяти своей перебираю:
Лесов сибирских царственный покой,
И Ленинград, окутанный туманом,
И облако над Волгою-рекой,
И самолет над бурным океаном.
Я вспоминаю Каспия волну,
Камней Урала розовое пламя,
Восход в Сибири, полдень на Дону,
И юность, и рассвет, и городок на Каме.
Все это жизнь моя.
Я русский человек.
Я сын Москвы,
питомец русской славы,
На волосы мои ложился русский снег,
Мне русских песен не забыть вовек
Напев пленительный и величавый.
И вот теперь на Родину мою,
На все, что я люблю,
на все, о чем пою,
На все, что прадедами создано моими,
Идет фашистов хищная орда
И нашим селам, нашим городам
Нерусское придумывает имя.
И там, где лишь вчера цвели мои поля,
Где пели русские девчата,
Теперь покрыта трупами земля
И след врага в нее клеймом впечатан.
Но ненависть у нас в сердцах — несметна.
О, будь благословен, карающий свинец!
Шли пулю русскую в захватчика, боец,
И помни, друг:
Отчизна, Русь — бессмертна!
Бессмертны русские бескрайные поля,
Видавшие и вьюги, и невзгоды,
Бессмертны башни древнего Кремля,
Бессмертна сила русского народа.
Встают все новые и новые полки,
Их Родина на бой вооружает,
И где-нибудь на берегу реки,
Где тишина, где в окнах огоньки,
Любимого подруга провожает.
По роще бродит сумрак голубой,
Рождая в сердце смутную тревогу.
И юноша уходит в грозный бой,
И смотрит девушка на дальнюю дорогу…
Мы выросли в годы советской власти.
Неведом нам прошлого дым.
Слово «ребенок» слову «несчастье»
Было тогда родным.
А мы ребенка встречаем песней.
Нам каждый младенец мил.
— Здравствуйте, гражданин чудесный,
Добро пожаловать в мир!
Можете петь, можете жить,
Родителей веселить.
Есть у нас хлеб, чтобы всех кормить
Школы, чтобы всех обучать.
Растите во славу советской власти»
Бегайте — в добрый час! —
Слово «ребенок» и слово «счастье»
Стали родными у нас.
Страна заботливо одевает
Любимых птенцов своих.
Наборщики, радуясь, набирают
Различные книжки для них.
И машинисты, с ветрами сражаясь»
Везут их во все концы.
Суровые каменщики, улыбаясь.
Возводит для них дворцы.
Но наши дети м белоручки,
Не маменькины сшит.
Страна Советов рукой могучей
Выводит их в большевики.
Ходил по многим я городам
И многих людей видал.
Я и детским прислушивался мечтам.
Я игры их наблюдал.
И рассказал под секретом большим
Малыш семилетний мне,
Что он мечтает, как сам Чапаев
Скакать на лихом коне.
Глаза другого подернулись дымкой.
Он хочет ученым быть.
Он хочет пробраться в Берлин невидимкой,
Тельмана освободить.
А тихая девочка мне сказала:
— Нет лучше мечты моей.
Я вырасту летчицей — словно Чкалов,
Помчусь через семь морей. —
И стало радостно песне моей,
И понял я тут сполна,
Что Родина в каждом из малышей,
Как в капле, отражена.
Я был в Артеке. Среди друзей
Стоял недвижим и тих,
Я видел, как наши ребята встречали
Испанских братьев своих.
Какая в их взорах горела дружба!
Им было по десять лет.
Наши дети — наше оружье.
Сильнее его нет.
Когда я строки эти пишу,
Вечер глядит в окно.
Стихает детский веселый шум,
Поздно уже, темно.
Плывет над Москвою моей луна,
Песня звенит вдали.
Как нежная мать, проверяет страна:
Все ли дети легли?
Она говорит им: «Вы будете жить,
Родную страну любить.
Есть у нас хлеб, чтобы вас накормить,
Есть у нас школы, чтоб вас обучить.
Самолеты, чтоб вас защитить».
Сегодня, когда артиллерия
над русской равниной воет,
Когда проползают танки
по древним донским степям,
К вам, города отваги,
к вам, города-герои,
К вам, города нашей славы,
мы обращаемся к вам.
Ты слышишь нас, город Ленина,
брат наш родной и любимый!..
Осень шумит над каналами,
и нет на деревьях листвы,
Грохочут немецкие пушки,
поля окутаны дымом.
Но — спокойный и сильный —
ты слышишь привет Москвы!
Ты вынес тяжелые муки,
прошел ты сквозь смерть и пламя,
Стоишь ты, необоримый,
над светлой Невой-рекой
И высоко вздымаешь
октябрьское славное знамя
Рукою своею питерской,
солдатской своей рукой.
А наше сердце несется
за теплые южные степи,
К волнам далекого моря,
к нашим родным берегам,
Горе сжимает горло.
О, севастопольский пепел,
О, город-герой погибший,
но не сдавшийся лютым врагам.
Знай — упадут с развалин
кровавые флаги чужие,
Прислушайся — и услышишь
родимую песню вдали.
Бойцы-краснофлотцы живы,
бойцы-севастопольцы живы.
Бороздят студеное море
сыновья твоих бухт — корабли.
Гремят, негодуют волны, —
и, взорванный нашей торпедой,
Фашист погружается в море…
Сквозь время, сквозь пламя и дым
Сквозь черное облако боя
мы видим утро победы,
Мы видим тебя, Севастополь,
расцветающим, молодым.
Мы тебя выстроим, выходим
и окружим садами.
Воздвигнем светлые зданья
на древних твоих холмах.
Мы к тебе в гости приедем
с нашими сыновьями,
Будем встречать рассветы
в зеленых твоих садах.
И через толщу столетий
суровая песня пробьется,
Сквозь сердца поколений
в бессмертие уходя,—
Песня о Севастополе,
о городе-краснофлотце,
Родину защищавшем,
жизни своей не щадя.
И дальше, за синие реки
и за холмы-громады,
Слова нашей воинской дружбы
взволнованные летят.
Мы видим в сумраке ночи
священный огонь Сталинграда.
По-братски тебя обнимаем,
волжанин, герой, солдат.
Какая по счету бомба
сейчас над тобой засвистела?
Какую по счету атаку
ты должен сейчас отбить?
Тысячи пуль впиваются
в твое молодое тело,
Но все они, вместе взятые,
не смогут тебя убить!
Не смогут! Ибо — сгоревший,
ты восстаешь из пепла.
Символом русского мужества
становишься в битвах не ты ль?
Сила твоих защитников
в боях закалялась и крепла,
Город великого Сталина,
волжских степей богатырь.
Прильни к земле, мой товарищ,
прильни к земле и прислушайся:
Охвачены пламенем боя
воздух, суша, вода.
Но в этом огне и грохоте,
в этом дыму и ужасе
Перекликаются гордые
родные твои города.
А перекличку могучую
ведет их сестра величавая,
Шлет им любовью и дружбой
наполненные слова
Овеянная военною
неугасимой славою,
Врага у ворот разгромившая
столица наша, Москва.
И мчат по суровому тылу,
летят по гремящему фронту
Простые слова, рожденные
в пламени и огне:
Слава советскому войску,
слава советскому флоту,
Слава бойцам-партизанам,
слава нашей стране!
Мать в письме прочитала:
«Сын ваш, Иван, ранен.
Пуля врага пронзила
могучую грудь бойца.
Был ваш сынок, мамаша,
смелым на поле брани.
Дрался, мамаша, за Родину
сын ваш Иван — до конца».
Охнула мать, письмишко
к старой кофтенке прижала,
Рукой, небольшой, морщинистой,
за спинку стула взялась.
Платок почему-то поправила
и тихо, без слез, без жалоб,
По хмурой осенней улице,
старая, поплелась.
Куда ей от горя деться?
Куда ей от памяти деться?
Улица тихая, темная,
нет ни людей, ни огней.
Но всю ее освещает ‘
далекое Ванино детство,
Что мчалось по этой улице,
звенело и пело на ней.
Вот здесь он учился, — и вспомнила,
как она его одевала,
Рубашки ему выкраивала
из стареньких платьиц своих,
Как чай ему наливала,
как дверь за ним закрывала
И как ей хотелось, чтоб Ваня
был мальчик не хуже других.
Вот она дома. Дома.
Ой, как тихо в квартире.
Спой что-нибудь, радио,
пусть умрет тишина,
А то ведь матери кажется,
будто в целом мире
Осталась одна квартира,
а в этой квартире — она.
Вот он стоит, столик,
столик мирного времени,
Скатерть его накрыла
белым своим крылом.
Когда-то сюда слетались
птенцы могучего племени,
Когда-то внуки шумели
за светлым ее столом.
Вот уж она не думала,
что будет такою старость!..
Осень шумит за окошком,
и нет на деревьях листвы.
Дочь далеко на Востоке.
Одна она здесь осталась.
Не захотела уехать
из жизни своей, из Москвы.
А ветер шумит за окошком,
и дождик в Москве начинается,
И гнутся в лесах Подмосковья
ветви берез и осин.
Мать встает и к окошку
лицом она прижимается,
И шепчет куда-то далеко,
в туманную осень: — Сын!
Сын, ты лежал в долине,
с небес опускался вечер,
И кровь твоя, мне родная,
текла по земле сырой.
Сын, тебя родила я, —
чем я тебе отвечу?
Сын, я тебя вскормила,
но как я сравняюсь с тобой
Я уже старая, мальчик,
и меня не берут на работы,
Но я пошла добровольно
помогать укрепления рыть,
Чтобы твой труд тяжелый,
горести и заботы
По-матерински, мальчик,
все с тобой разделить.
Воздушные налеты
стелились угрюмым дымом.
Я во дворе дежурила;
звенела, гудела мгла.
Нет, сынок, не квартиру,
а город, твой город любимый
Для твоего возвращенья,
для радости я берегла.
Я картошку сажала,
грядки я поливала,
Силы-то, знаешь, мало,
придешь — и не чувствуешь ног.
И ты надо мной не смейся,
но это я воевала,
Это я воевала
рядом с тобой, сынок.
Капля твоей крови
в сердце мое рвется,
А сколько ты капель пролил,
кто может их сосчитать?.. —
Дождик стучит по крышам,
береза от ветра гнется,
С далеким сыном беседует
простая московская мать.
Будьте благословенны,
хлебнувшие горя и муки
Старые матери наши!
Мы слышим ваш голос родной
Над черной долиной сражений
вы простираете руки,
Сынов своих благословляя
на справедливый бой…
А утром той матери старой
выписали бумаги.
Вошла она в дальний поезд,
села она у окна.
И за окном замелькали
речки, кусты, овраги —
Милая нашему сердцу
русская сторона.
У светлых ворот госпиталя
сестра ее встречала.
Поцеловала сына
осторожно и тихо мать.
Села тихонько рядом
и целый день промолчала,
Старалась не шевелиться,
раненому не мешать.
Несколько раз поправила
сехавшее одеяло,
Застегнула рубашку
на впалой сыновней груди.
У сына горели раны,
он говорил мало,
Лишь повторял он изредка:
— Посиди еще, посиди…
Ему мерещилось детство,
теплый и смутный вечер,
Тихая песня матери,
обрывки далеких дней,
Весна, Москва и деревья…
А жизнь в нем боролась со смертью,
И эти воспоминанья
в борьбе помогали ей.
А мать — мать сидела молча,
чуть склонясь к изголовью,
Сгоняла с лица сына
смерти тяжелый дым,
Лечила своим страданьем,
лечила своей любовью,
Сердцем своим московским,
материнским сердцем своим.