Я видел их, но мой печальный взор,
Мой тихий вздох — их счастья не смутили.
И лишь в душе я прошептал укор:
— Меня вы, значит, не любили? —
Кругом цвела душистая сирень
И облака среди лазури плыли…
— Забыли вы такой же вешний день?
Меня вы значит не любили?
Другой, склонясь, шептал ей о любви,
Кругом цветы благоуханье лили…
— Забыли вы моления мои?
Меня вы значит не любили?
И вдруг, меня заметив там, в тени,
Улыбкою меня вы подарили —
Не для того ль, чтобы напомнить дни
Когда меня вы не любили?
Два голоса попеременно
В душе взволнованной встают все вновь и вновь:
Ум богохульствует надменно,
И Бога проповедует любовь.
— У мира нет отца, нет вечного владыки!
Смотри: повсюду зло царит! —
Так разум сердцу говорит.
Оно в ответ: «Мы верой лишь велики,
В Творце надежду положи,
Люби и верь, — одна дорога!
Бессмертно я, — и осязаю Бога!»
Но разум говорит спокойно: Докажи.
Здесь на земле цветок лишь миг блистает
И пенье птиц так умолкает скоро, —
В моих мечтах — весна не отцветает
И вечны светлых песен хоры.
Здесь на земле, где все так пусто, тленно,
Проходит страсть, сердца на миг волнуя, —
В моих мечтах — царит любовь бессменно
И звук отрадный поцелуя.
Здеcь на земле, в томительной пустыне,
Над дружбой, над любовью плачут страстно, —
В моих мечтах — они, как две богини,
Всегда смеются тихо, ясно.
Кто скажет: я забыл весны очарованье?
Кто скажет: первую я позабыл любовь?
Нет, даже старики, чья охладела кровь,
Не скажут этого, увидев дня сиянье.
Но разве не всегда любимые черты
Мы видим пред собой духовными очами?
И в сердце у себя мы не храним ли сами
И первый поцелуй и первые мечты?
Когда сияние багряного заката
Угаснет, отгорев, — из наступившей тьмы
Проглянет звездочка, которую когда-то
С восторгом сладостным приветствовали мы.
И я, от суеты и шума утомленный,
Оставшися один, припоминаю вновь
С волненьем радостным и с грустью умиленной
Неумиравшую в душе моей любовь…
Буйный ветер степей, к дальней цели стремясь,
Буйный ветер, могучий и смелый,
Встретив пышный цветок, затоскует, кружась
Над высокою лилией белой.
— О, останься со мной! — тихо шепчет она;
— Отдохни от скитаний — со мною!
Я тоскою любви и желанья полна
Под холодной моей белизною. —
— «Я блуждать осужден, я мечтою гоним:
Видишь тучу вдали грозовую?
Подожди же, пока дуновеньем своим
Жизнь и свет в эту массу вдохну я.» —
— Возвращайся ко мне, буду верить и ждать.
Ты — в пространстве небесном витая,
Я прикована здесь — мы сойдемся опять,
Лишь затихнет гроза, отлетая. —
— «Я вернусь», — шепчет он, исчезая во мгле.
Ароматом любви напоенный,
А она, колыхаясь на тонком стебле,
Головой поникает склоненной.
Светлой грезе своей вся она отдалась,
Он — борьбы увлеченью на воле, —
Но когда, затихая, гроза пронеслась
И настал заповедный свидания час —
Их обоих уж не было боле.
Часто в памяти я возвращаюсь к ним,
К этим чудным годам отдаленным,
К этим грезам любви и мечтаньям былым,
Невозвратно в душе схороненным.
Быстро юность прошла, улетают года,
Обрываются многие струны,
И лишь эти мечты навсегда, навсегда
Остаются и свежи и юны.
Я оплакивал их, как любимых детей,
И заплакать, как прежде, готовый —
Я пред ними стою и рукою своею
С их лица поднимаю покровы…
И как в прежние дни, весь волнуюся я
Тем же чувством любви и печали,
Неизменной осталася нежность моя,
Но меня бы они не узнали:
Изменилась душа, изменились черты,
Не вернуть мне надежду былую,
И тревожить теперь молодые мечты,
Воскрешать их теперь не хочу я.
Не хочу я, чтоб их поцелуи мои
От могильного сна пробудили,
Потому что они — эти грезы любви
Слишком, слишком несчастливы были.
1893 г.
Ты, которая к небу свободно
Направляешь отважный полет
И не падаешь в муке бесплодной
С недоступно-суровых высот;
Ты, которая жажду из тучи
На пути утоляешь порой,
Проносясь через горные кручи,
Через море и реки стрелой;
Ты, ненастной порою осенней
Покидавшая нас для того,
Чтоб вернуться с расцветом сиреней;
Ты, которой дороже всего
Лишь родное гнездо и свобода, —
Как с тобою схожусь я во всем!
И во мнћ пробудила природа
Все, что в сердце ты носишь своем.
Я, как ты, поднимаюсь высоко
На крылах лучезарных мечты
И стремлюся туда одиноко,
Где паришь одиноко и ты.
Я ничьей не завидую доле,
Разделяя порывы твои,
Я хочу лишь простора и воли,
И любви, бесконечной любви!
Я умер, и меня в могилу опускали,
Где предки улеглись согласною семьей,
И молвили они: "Как дрогнул мрак ночной,
Ужели там, вдали, огни уж засияли?
Ужели это знак? Ужель тоске конец?
Ужели настает эпоха обновленья?"
- Нет, то - мое дитя, - сказал им мой отец, -
Я вам рассказывал о дне его рожденья.
Не знаю, как теперь, он молод или сед?
Ведь я его тогда оставил в колыбели,
И волосы мои хранят свой русый цвет,
Твои же, милый сын, быть может, побелели? -
"О нет, отец, в борьбе на жизненном пути
Я скоро изнемог и пал, судьбой сраженный,
И жизни не вкусив, я должен был уйти
С душою жаждавшей, с душой неутоленной".
- Я ждал, что мать твоя почиет здесь со мной,
Я слышу наверху ее желаний звуки,
От слез ее промок наш камень гробовой
И влагой их смочил уста мои и руки.
Союз наш на земле недолговечен был,
Но долго перед тем любили мы друг друга,
Все прелести ее житейский вихрь сгубил,
Но мне ли не узнать любимую подругу?
А дочь? Мои черты знакомы были ей,
Она-то помнит ли? Иль, может быть, забыла?
Она ведь замужем? А дети есть у ней?
И сколько же внучат она мне подарила? -
"У вас есть внук один". - А разве у тебя
Там не было семьи и близкой и любимой?
Кто гибнет в цвете лет, тот изнемог, любя.
О ком ты будешь здесь скорбеть неутолимо?
"Сестру и мать свою покинул, правда, я
И много чудных книг, служивших мне отрадой.
У вас невестки нет. Тут вся моя семья,
Я в сердце уязвлен, и мне любви не надо".
- Поди и сосчитай безмолвных предков ряд,
Устами прикоснись к останкам их безвестным,
И там, где мертвецы последние лежат,
Во мраке опочий, припав к гробницам тесным.
Не плачь. В земле сырой засни глубоким сном.
Придет великий день. Покойся в упованьи. -
"Отец, как позабыть о небе голубом?
И как не думать мне о солнечном сияньи?"