Запретили все цари всем царевичам
Строго-настрого ходить по Гуревичам,
К Рабиновичам не сметь, тоже — к Шифманам, -
Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.
В основном же речь идет за Гуревичей:
Царский род ну так и прет к ихней девичьей -
Там три дочки — три сестры, три красавицы -
За царевичей цари опасаются.
Зарыты в нашу память на века
И даты, и события, и лица,
А память — как колодец глубока.
Попробуй заглянуть — наверняка
Лицо — и то — неясно отразится.
Разглядеть, что истинно, что ложно
Может только беспристрастный суд:
Осторожно с прошлым, осторожно -
Не разбейте глиняный сосуд!
Хорошо, что за ревом не слышалось звука,
Что с позором своим был один на один:
Я замешкался возле открытого люка —
И забыл пристегнуть карабин.
Мой инструктор помог — и коленом пинок —
Перейти этой слабости грань:
За обычное наше: "Смелее, сынок!"
Принял я его сонную брань.
Здесь сидел ты, Валет,
Тебе счастия нет,
Тебе карта всегда не в цвет.
Наши общие дни
Ты в душе сохрани
И за карты меня извини!
На воле теперь вы меня забываете,
Вы порасползлись все по семьям в дома, -
Мои товарищи, по старой памяти,
Здравствуйте,
Наши добрые зрители,
Наши строгие критики!
Вы увидите фильм
Про последнего самого жулика.
Жулики -
Это люди нечестные, -
Они делают пакости,
И за это их держат в домах,
И вкусы, и запросы мои странны,
Я экзотичен, мягко говоря,
Могу одновременно грызть стаканы
И Шиллера читать без словаря.
Во мне два «я», два полюса планеты,
Два разных человека, два врага.
Когда один стремится на балеты,
Другой стремится прямо на бега.
И душа и голова, кажись, болит, -
Верьте мне, что я не притворяюсь.
Двести тыщ — тому, кто меня вызволит!
Ну и я, конечно, попытаюсь.
Нужно мне туда, где ветер с соснами, -
Нужно мне, и все, — там интереснее!
Поделись хоть всеми папиросами
И еще вдобавок тоже — песнями.
Ах, время как икорочка -
Все тянешь, тянешь, Жорочка!..
А помнишь — кепка, челочка
Да кабаки до трех?..
А черенькая Норочка
С подъезда пять — айсорочка,
Глядишь — всего пятерочка,
А — вдоль и поперек…
А вся братва одесская…
Как-то раз, цитаты Мао прочитав,
Вышли к нам они с большим его портретом, -
Мы тогда чуть-чуть нарушили устав…
Остальное вам известно по газетам.
Вспомнилась песня, вспомнился стих -
Словно шепнули мне в ухо:
"Сталин и Мао слушают их", -
Вот почему заваруха.
Если в этот скорбный час
Спустим рукава -
Соловей освищет нас
И пойдет молва:
Дескать, силой царский трон
Все скудней,
Ел, мол, мало каши он,
Евстигней.
Кто же все же уймет шайку-лейку,
Когда я отпою и отыграю,
Где кончу я, на чем — не угадать?
Но лишь одно наверное я знаю:
Мне будет не хотеться умирать!
Посажен на литую цепь почета,
И звенья славы мне не по зубам…
Зй, кто стучит в дубовые ворота
Костяшками по кованым скобам!..
Когда я спотыкаюсь на стихах,
Когда ни до размеров, ни до рифм, -
Тогда друзьям пою о моряках,
До белых пальцев стискивая гриф.
Всем делам моим на суше вопреки
И назло моим заботам на земле
Вы возьмите меня в море, моряки,
Я все вахты отстою на корабле!
В заповеднике (вот в каком — забыл)
Жил да был Козел — роги длинные, —
Хоть с волками жил — не по-волчьи выл —
Блеял песенки, да все козлиные.
И пощипывал он травку, и нагуливал бока,
Не услышишь от него худого слова, —
Толку было с него, правда, как с козла молока,
Но вреда, однако, тоже — никакого.
Красивых любят чаще и прилежней,
Веселых любят меньше, но быстрей, -
И молчаливых любят, только реже,
Зато уж если любят, то сильней.
Не кричи нежных слов, не кричи,
До поры подержи их в неволе, -
Пусть кричат пароходы в ночи,
Ну, а ты промолчи, промолчи, -
Поспешишь — и ищи ветра в поле.
Красное, зеленое, желтое, лиловое,
Самое красивое — на твои бока,
А если что дешевое — то новое, фартовое, -
А ты мне только водку, ну и реже — коньяка.
Бабу ненасытную, стерву неприкрытую
Сколько раз я спрашивал: "Хватит ли, мой свет?"
А ты всегда испитая, здоровая, небитая -
Давала мене водку и кричала: "Еще нет".
Лошадей двадцать тысяч в машины зажаты -
И хрипят табуны, стервенея, внизу.
На глазах от натуги худеют канаты,
Из себя на причал выжимая слезу.
И команды короткие, злые
Быстрый ветер уносит во тьму:
"Кранцы за борт!", "Отдать носовые!"
И — "Буксир, подработать корму!"
Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след.
Дуб годится на паркет, — так ведь нет:
Выходили из избы здоровенные жлобы,
Порубили те дубы на гробы.
Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах,
Но явился всем на страх вертопрах!
Добрый молодец он был, ратный подвиг совершил —
Бабку-ведьму подпоил, дом спалил!
Люди говорили морю: "До свиданья",
Чтоб приехать вновь они могли -
В воду медь бросали, загадав желанья, -
Я ж бросал тяжелые рубли.
Может, это глупо, может быть — не нужно, -
Мне не жаль их — я ведь не Гобсек.
Ну, а вдруг найдет их совершенно чуждый
По мировоззренью человек!
Мажорный светофор, трехцветье, трио,
Палитро-палитура цвето-нот.
Но где же он, мой "голубой период"?
Мой "голубой период" не придет!
Представьте, черный цвет невидим глазу,
Все то, что мы считаем черным, — серо.
Мы черноты не видели ни разу -
Лишь серость пробивает атмосферу.
Маринка, слушай, милая Маринка!
Кровиночка моя и половинка!
Ведь если разорвать, то — рубь за сто -
Вторая будет совершать не то!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Прекрасная, как детская картинка!
Ну кто сейчас ответит — что есть то?
Ты, только ты, ты можешь — и никто!
Студенческая песня
Тропы еще в антимир не протоптаны,
Но, как на фронте, держись ты!
Бомбардируем мы ядра протонами,
Значит, мы — антиллеристы.
Нам тайны нераскрытые раскрыть пора, -
Лежат без пользы тайны, как в копилке.
Мы тайны эти скоро вырвем у ядра,
Меня опять ударило в озноб,
Грохочет сердце, словно в бочке камень.
Во мне живет мохнатый злобный жлоб
С мозолистыми цепкими руками.
Когда мою заметив маету,
Друзья бормочут: "Скоро загуляет", -
Мне тесно с ним, мне с ним невмоготу!
Он кислород вместо меня хватает.
I.
Я раззудил плечо. Трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник — Джон ли, Крамер ли! —
Рекорд уже в кармане у меня.
Заметано, заказано, заколото!
Мне кажется, я следом полечу,
Но мне нельзя, ведь я — метатель молота.
Мне каждый вечер зажигают свечи,
И образ твой окуривает дым, -
И не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.
Я больше не избавлюсь от покоя:
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, она взяла с собою -
Сначала в порт, а после — в самолет.
Мне ребята сказали про такую наколку! -
На окраине там даже нет фонарей.
Если выгорит дело — обеспечусь надолго, -
Обеспечу себя я и лучших друзей.
Но в двенадцать часов
Людям хочется спать -
Им назавтра вставать
На работу, -
Не могу им мешать -
Мне скулы от досады сводит:
Мне кажется который год,
Что там, где я, — там жизнь проходит,
А там, где нет меня, — идет!
А дальше — больше, каждый день я
Стал слышать злые голоса:
"Где ты — там только наважденье,
Где нет тебя — все чудеса.
Мосты сгорели, углубились броды,
И тесно — видим только черепа,
И перекрыты выходы и входы,
И путь один — туда, куда толпа.
И парами коней, привыкших к цугу,
Наглядно доказав, как тесен мир,
Толпа идет по замкнутому кругу -
И круг велик, и сбит ориентир.
Муру на блюде доедаю подчистую.
Глядите, люди, как я смело протестую!
Хоть я икаю, но твердею, как Спаситель,
И попадаю за идею в вытрезвитель.
Вот заиграла музыка для всех -
И стар и млад, приученный к порядку,
Всеобщую танцуют физзарядку, -
Но я — рублю сплеча, как дровосек:
Играют танго — я иду вприсядку.
Мы без этих машин — словно птицы без крыл, -
Пуще зелья нас приворожила
Пара сот лошадиных сил
И, должно быть, нечистая сила.
Нас обходит на трассе легко мелкота -
Нам обгоны, конечно, обидны, -
Но на них мы смотрим свысока — суета
У подножия нашей кабины.
Мы вместе грабили одну и ту же хату,
В одну и ту же мы проникли щель, -
Мы с ними встретились как три молочных брата,
Друг друга не видавшие вообще.
За хлеб и воду и за свободу -
Спасибо нашему советскому народу!
За ночи в тюрьмах, допросы в МУРе -
Спасибо нашей городской прокуратуре!
Мы воспитаны в презреньи к воровству
И еще — к употребленью алкоголя,
В безразличьи к иностранному родству,
В поклоненьи ко всесилию контроля.
Вот — география,
А вот — органика,
У них там — мафия…
У нас — пока никак.
Мы древние, испытанные кони.
Победоносцы ездили на нас,
И не один великий богомаз
Нам золотил копыта на иконе.
И рыцарь-пес и рыцарь благородный
Хребты нам гнули тяжестию лат.
Один из наших, самый сумасбродный,
Однажды ввез Калигулу в сенат.
Надо с кем-то рассорить кого-то -
Только с кем и кого?
Надо сделать трагичное что-то -
Только что, для чего?
Надо выстрадать, надо забыться -
Только в чем и зачем?
Надо как-то однажды напиться -
Только с кем, только с кем?
Нам ни к чему сюжеты и интриги, —
Про все мы знаем, про все, чего ни дашь.
Я, например, на свете лучшей книгой
Считаю кодекс уголовный наш.
И если мне неймется и не спится
Или с похмелья нет на мне лица —
Открою кодекс на любой странице,
И не могу, читаю до конца.
Не впадай ни в тоску, ни в азарт ты
Даже в самой невинной игре,
Не давай заглянуть в свои карты
И до срока не сбрось козырей.
Отключи посторонние звуки
И следи, чтоб не прятал глаза,
Чтоб держал он на скатерти руки
И не смог передернуть туза.