Рыдает звон колокольный,
Властный и внятный зов.
Шел я дорогой окольной
Так много долгих часов.
Храма отверстые двери…
Виден темный алтарь.
Торжественно, в ясной вере
Диакон подемлет орарь.
Волна кадильного дыма,
Клубясь, наполнила храм.
Молча прошел я мимо,
Навстречу иным богам.
Сурово во след глядели
Темные лики икон,
Но душой голоса владели,
Мечты неумолчный звон.
Летел печально за мною
Напев знакомых стихир,
Но вдали влекущей волною
Голубой струился эфир.
И вольная песня моря
Звала к другим берегам,
И волны, с волнами споря,
Ложились к моим ногам.
Когда-то бездною надмирной,
В толпе кочующих светил,
Нас вместе влек поток эфирный
И ровный взмах пушистых крыл.
Отторгнут сумрачною властью,
Я жизни дольней отдан в плен,
Но образ твой могучей страстью
В душе навек запечатле́н.
И много лет в тоске напрасной
И в плеске волн, и в шуме нив
Ловил я тихий и неясный
Твой ускользающий призыв.
К случайным встречам равнодушны,
Заветной верные мечте,
Сошлись мы, жребию послушны,
На роком скованной мете́.
Опять я твой. И мнится, снова
В толпе кочующих светил,
В волнах потока голубого
Несет нас лет струистых крыл.
Остров черный, остров дикий!
Здесь для взора нет услад.
Но удел его великий
Охранять заветный клад.
Над пустынною могилой
Я стою… А там, вдали,
Вижу, чайкой быстрокрылой
Пробегают корабли.
Шум прибоя, еле слышен,
Сторожит священный прах,
И торжественен и пышен,
Гаснет пурпур в небесах.
Бледный труп в гробу сосновом
Здесь зарыли палачи.
О, готовьтесь к битвам новым!
Куйте острые мечи!
Было много сил разбитых.
Пусть сильнее рок разит!
В этих камнях, в этих плитах
Пламень вольности сокрыт.
Этот пламень мы отроем
За волной придет волна,
И завеют над героем
Алым шелком знамена.
Но над славною могилой
Тихо все… А там, вдали,
Вижу, чайкой белокрылой
Убегают корабли.
«Для Господа тысяча лет, яко день един».
За море солнце садилось.
Море безмолвьем обято.
Тихая даль золотилась
Рдяной печалью заката.
Ангелов белые крылья…
В сводах небесного храма
Вьется серебряной пылью
С моря туман фимиама.
Берегом шел я песчаным.
Что-то в душе нарастало.
Старое вечно желанным
Вновь предо мной восставало.
Прорвана мира граница!..
Плещутся волны эфира.
Мчусь я, как мощная птица,
К берегу дальнего мира.
Вот я средь плена людского,
Идут так медленно годы,
Тлеет под пеплом земного
Отблеск забытой свободы.
Долго я жил… Но нежданно
Что-то в душе задрожало.
Старое вечно-желанно
Вновь предо мною восстало.
Миг дерзновенный усилья!..
Плещутся волны эфира.
Мчат меня легкие крылья
К берегу прежнего мира.
Снова там солнце садилось.
Море раздумьем обято.
Ясная даль золотилась
Рдяной печалью заката.
Удары дружные весел
Бороздят морския поля.
На север дальний уносим
Горестный прах короля.
Лежит он в шлеме крылатом
Над пучиной меркнет заря.
В его серебряных латах
Дробится блеск янтаря.
И тихо вздыхают струны,
И вторит ветра напев.
Он умер, мощный и юный,
Свой путь свершить не успев.
Он пал не в битве кровавой.
Не в бою обрел он покой.
Он выпил кубок с отравой,
Поднесенный любимой рукой.
Скрипя, сгибаются мачты,
Вечереют морския поля.
О, девы, юноши, плачьте
Над телом немым короля!
За туманами холодными,
За хребтами льдяных плит,
Мы найдем скалу безплодную,
Где лишь волны да гранит.
Там покой Владыки мертваго
Не встревожит чуждый взор.
Только плещут волны гордыя,
Моря царственный простор.
Пусть он спит на ложе каменном,
Крепко очи затворя,
И на латах красным пламенем
Стынет вечная заря.
Удары дружные весел
Бороздят морские поля.
На север дальний уносим
Горестный прах короля.
Лежит он в шлеме крылатом.
Над пучиной меркнет заря.
В его серебряных латах
Дробится блеск янтаря.
И тихо вздыхают струны,
И вторит ветра напев.
Он умер, мощный и юный,
Свой путь свершить не успев.
Он пал не в битве кровавой.
Не в бою обрел он покой.
Он выпил кубок с отравой,
Поднесенный любимой рукой.
Скрипя, сгибаются мачты,
Вечереют морские поля.
О, девы, юноши, плачьте
Над телом немым короля!
За туманами холодными,
За хребтами льдя́ных плит,
Мы найдем скалу бесплодную,
Где лишь волны да гранит.
Там покой Владыки мертвого
Не встревожит чуждый взор.
Только плещут волны гордые,
Моря царственный простор.
Пусть он спит на ложе каменном,
Крепко очи затворя,
И на латах красным пламенем
Стынет вечная заря.
Обняв руками колени, изгнанник, сижу на
холодном песке.
Невдалеке
Громадой немой чернеют утесы.
Там, в пещере сырой, меня ждет мой тем-
ный приют.
Предо мной — многошумное море,
Пустынное море.
Над белыми гребнями волн скользят альба-
тросы.
О моем неумирающем горе
Волны поют.
Белая пена ласкает мои бледные ноги.
В этот час
В тысячный раз
Я вспоминаю о милом былом, что взяли же-
стокие боги.
Помню я летнюю ночь… Сладкий запах цве-
тов…
Шепот немолчных струй из медной пасти
тритона,
В лунном свете горит серебром бассейна
зеркальное лоно,
И тиховейна,
Над мраморной чашей бассейна
Шепчет листва.
«Милый! Люби же! Люби!» И тела опьяненные,
Восторгом и болью сплетенные,
Росой окропленные
Обемлет трава.
Волны народа — как волны морские.
Живая стихия
Все кругом залила стоцветным потоком.
Высоко над ней,
На золотой колеснице, правя четверкой белых
коней,
На лавровом венке, взирая спокойным оком,
Стою, вознесен над всеми, властитель.
Я — победитель.
Гудит земля. То — железный шаг легионов.
Люди жаждут законов.
Я дам им закон,
Непреложный, подобный граниту.
В его защиту
Сто тысяч мечей сверкнут из ножон.
Волны приходят одна за другой. Стелется бе-
лая пена,
Пенные руны слагает у ног. Смысл их:
«измена».
Жалобен крик гальционы над темными вод-
ными нивами.
Золотыми отливами
Гаснут вдали уходящие блески заката.
Сердце печалью обято.
Нечего ждать мне, жалкому страннику,
Изгнаннику.