Найдено стихов - 76.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Мне нравится Утро Земли во всей красоте безобразий.
В нем глыба до глыбы ползет. Завопил, полюбив, мастодонт.
Сто верст для мазурки громов. Чимборасо для сказок в алмазе.
И ящеры в семь этажей. И везде без людей горизонт.
Мир с тобою, Дух Земли,
Мир с тобой, и мне внемли,
Дух Земли, ты с виду Бык,
Земный Демон, Дух-старик.
Бык, кем движется весь мир,
Приходи сюда на пир.
Угощение прими,
Мною разум обними.
Разум ворога смути,
Замани и обольсти.
Поселись в его крови,
Навались и задави.
Из бездны отдаления,
Искатели земли,
Встают, как привидения,
Немые корабли.
И мачтами возносятся
Высо́ко в небеса,
И точно в битву просятся
Седые паруса.
Но снова, караванами,
Растают корабли,
Не встретив за туманами
Неведомой земли.
Жгучий полдень. Жаром дышет
Потемневшая земля.
Солнце знойно, солнце пышет,
Брыжжет светом на поля.
По дороге обожженой
Пыль далекая встает,
Веет ветер раскаленный,
Поцелуй земле несет,
Поцелуй земле с лазури,
Где лучи, блестя, бегут,
Где без горя и без бури
Тучки белыя плывут.
Жгучий полдень. Жаром дышит
Потемневшая земля.
Солнце знойно, солнце пышет,
Брыжжет светом на поля.
По дороге обожженой
Пыль далекая встает,
Веет ветер раскаленный,
Поцелуй земле несет,
Поцелуй земле с лазури,
Где лучи, блестя, бегут,
Где без горя и без бури
Тучки белые плывут.
Я слышу, как вдали поет псалом Земли.
И люди думают, что это на опушке
Под пенье звонких птиц костер любви зажгли.
И люди думают—грохочут где-то пушки.
И люди думают, что конница в пыли
Сметает конницу, и сонмы тел легли
Заснуть до новаго рыдания кукушки.
И льнут слова к словам, входя в псалом Земли.
Мать Матерей, родимая Земля,
Отец Земли, лазурный Океан.
Покой сознанью синим Небом дан,
И нежат мысль зеленые поля.
Я был как все. Во мне горел Огонь.
Я жил во всем. Касался до всего.
Устало сердце. Мир, не мучь его.
Я тихо сплю. Не искушай. Не тронь.
Небо — сверху, Небо — снизу,
Небо хочет быть двойным.
Я люблю святую ризу,
Я люблю огонь и дым,
Небо каждое мгновенье
На Земле и вкруг Земли.
Близок праздник просветленья,
Пусть он мнится нам вдали.
Небо так же вечно с нами,
Как доступная Земля.
Здесь мы слиты с облаками,
В Небе — здешние поля.
Звезды вечно с нами слиты,
Хоть небесный свод вдали.
Звездным светом перевиты
Все мечтания Земли.
На лугу большия кучи
Свеже-вырытой земли.
Лето. Жарко. Полдень жгучий.
Дым стоит вдали.
Кто здесь рылся? Может, гномы,
Всей смешной толпой своей,
Строят нижние хоромы
Для своих царей?
Города во тьме возводят,
Строят замки под землей,
И, уродливые, ходят
Под моей ногой?
Зажигают вырезныя
Лампы в царстве темноты?
Нет, ошибся. То—слепые
Черные кроты.
«Красные капли!» Земля восстонала.
«Красные капли! Их мало!
В недрах творения — красное млеко,
Чтоб воссоздать человека.
Туп он, и скуп он, и глух он, и нем он,
Кровь проливающий Демон.
Красные капли скорей проливайте,
Крови мне, крови давайте!
Месть совершающий, выполни мщенье,
Это Земли есть решенье.
Месть обернется, и будет расцветом.
Только не в этом, не в этом.
Бойтесь, убившие! Честь убиенным!
Смена в станке есть бессменном.
Кровь возвратится. Луна возродится.
Мстителю месть отомстится!»
«Красныя капли!» Земля возстонала.
«Красныя капли! Их мало!
«В недрах творения — красное млеко,
Чтоб возсоздать человека.
«Туп он, и скуп он, и глух он, и нем он,
Кровь проливающий Демон.
«Красныя капли скорей проливайте,
Крови мне, крови давайте!
«Месть совершающий, выполни мщенье,
Это Земли есть решенье.
«Месть обернется, и будет расцветом.
Только не в этом, не в этом.
«Бойтесь, убившие! Честь убиенным!
Смена в станке есть безсменном.
«Кровь возвратится. Луна возродится.
Мстителю месть отомстится!»
Аквамарин, струясь по ожерелью,
Втекает в переливную волну,
Которая поет про глубину,
Зеленовато-светлою свирелью.
Цвета в цветы с лукавой входят целью
Расширить власть, увлечь к любви и сну,
Звено с звеном вести в века весну,
Цвета влекут нас к хмелю и похмелью.
Цветы земле. Цвета и в глубь земли
Уходят, напевая завлеченье.
Аквамарин — глубинное теченье.
В земле рыдали страстью хрустали.
Влюбились в лист. Их мысли в них зажгли
Зеленовато-зыбкое свеченье.
«Земля и Воля» — крик Народа,
«Земля и Воля» — клич крестьян.
«Все — заново, и всем — Свобода»,
Рабочий крикнул сквозь туман.
«Все — заново, и всем — Свобода»,
Как будто вторит Океан.
Мне чудится, что бурным ходом
Идет приливная волна.
Конец — тюремным низким сводам,
В тюрьме разрушена стена.
Судьба России всем Народом
Теперь должна быть решена.
Крепчает, воет непогода,
Но ум Рабочего — маяк.
В Земле и Воле — жизнь Народа,
Опять душить не сможет мрак.
Все — заново, и всем — Свобода.
Да будет так. Да будет так.
Однажды Бог печален был,
Упало много звезд,
Потоки слез, поток светил,
На Землю звездный мост.
Огни в разявшейся Земле
Упали глубоко.
И снова светел Бог во мгле,
Ему теперь легко.
А слезы-звезды, в глубине,
Как зерна, проросли.
И светит ландыш при Луне,
В серебряной пыли.
Вся многозвездность Божьих дум
Как сад и лес взошла.
И нежен желтой нивы шум,
Как тихий всплеск весла.
В прозрачных пространствах Эфира,
Над сумраком дольного мира,
Над шумом забытой метели,
Два светлые духа летели.
Они от земли удалялись,
И звездам чуть слышно смеялись,
И с Неба они увидали
За далями новые дали.
И стихли они понемногу,
Стремясь к неизменному Богу,
И слышали новое эхо
Иного чуть слышного смеха.
С Земли их никто не приметил,
Но сумрак вечерний был светел,
В тот час как они над Землею
Летели, покрытые мглою.
С Земли их никто не увидел,
Но доброго злой не обидел,
В тот час как они увидали
За далями новые дали.
Я на краю Земли. Я далеко на Юге.
Не юге разных стран, — на юге всей Земли.
Моя заря горит на предполярном круге.
В моих морях встают не часто корабли.
Мой светоч — Южный Крест. Мой светоч — отблеск льдины.
Здесь горы льдяные — один плавучий храм.
Но за чертой мечты — мой помысел единый
Ведет мой дух назад, к моим родным полям.
И сколько бы пространств — какая бы стихия,
Не развернула мне, в огне или в воде, —
Плывя, я возглашу единый клич: «Россия!»
Горя, я пропою: «Люблю тебя — везде!»
Слышу я, слышу твой голос, Земля молодая,
Слышно и видно мне все: я — как ты.
Слышу, как дышат ночные цветы,
Вижу, как травка дрожит, расцветая.
Только мне страшно какой-то внезапной в душе пустоты.
Что же мне в том, что возникнут черты?
То, что люблю я, бежит, пропадая.
Звучен твой голос, Земля молодая,
Ты многоцветна навек.
Вижу я цвет твой и тайные взоры,
Слышу я стройные струнные хоры,
Голос подземных и солнечных рек, —
Только мне страшно, что рвутся узоры,
Страшно, Земля, мне, ведь я Человек.
Что ж мне озера, и Море, и горы?
Вечно ли буду с одною мечтой!
Юноша страшен, когда он седой.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый бессмертный,
Помилуй нас.
Трисвятая
Эта песня
Душе явилась
В великий час.
Там, в Царьграде,
В час, как с Проклом
Толпа молилась,
Земля тряслась.
Юный отрок,
Духом чистым,
Вознесся к Небу,
И слышал глас.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый бессмертный,
Помилуй нас.
В Небе ангел
Пел с другими,
Сияли хоры,
Горел алмаз.
Юный отрок
Всем поведал,
И песнь ответно
С земли неслась.
Чуть пропели,
Стало тихо,
Земля окрепла
В великий час.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый бессмертный,
Помилуй нас.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый безсмертный,
Помилуй нас.
Трисвятая
Эта песня
Душе явилась
В великий час.
Там, в Царьграде,
В час, как с Проклом
Толпа молилась,
Земля тряслась.
Юный отрок,
Духом чистым,
Вознесся к Небу,
И слышал глас.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый безсмертный,
Помилуй нас.
В Небе ангел
Пел с другими,
Сияли хоры,
Горел алмаз.
Юный отрок
Всем поведал
И песнь ответно
С земли неслась.
Чуть пропели,
Стало тихо,
Земля окрепла
В великий час.
Святый Боже,
Святый крепкий,
Святый безсмертный,
Помилуй нас.
Та кровь, что перед нежной красотою
В горячем сердце билась родником.
Еще другая, та, что пред врагом
Курчавилась и пенилась враждою, —
Вошла в слова, и звучной чередою
Пропела стих и расцвела цветком,
Еще тот снег, что с пылью незнаком,
В комок слепив, обрызгал я звездою.
Все это сочетав зазывом чар,
Я взял еще и горсть родной землицы,
И два пера из крыльев быстрой птицы, —
Свой старый дом поджег, раздул пожар,
В разбеге строк зазыбились зарницы,
И отдал я Земле мой малый дар.
Мы каждый час не на Земле земной,
А каждый миг мы на Земле небесной.
Мы цельности не чувствуем чудесной,
Не видим Моря, будучи волной.
Я руку протянул во мгле ночной,
И ощутил не стены кельи тесной,
А некий мир, огромный, бестелесный.
Горит мой разум в уровень с Луной.
Подняв лицо, я Солнцу шлю моленье,
Склонив лицо, молюсь душой Земле.
Весь Звездный мир — со мной как в хрустале.
Миры поют, я голос в этом пенье.
Пловец я, но на звездном корабле.
Из радуг льется звон стихотворенья.
СОНЕТ
Разлука ты, разлука,
Чужая сторона,
Никто меня не любит,
Как мать-сыра-земля.
Песня бродяги.
Есть люди, присужденные к скитаньям,
Где б ни был я, — я всем чужой, всегда.
Я предан переменчивым мечтаньям,
Подвижным, как текучая вода.
Передо мной мелькают города,
Деревни, села, с их глухим страданьем.
Но никогда, о, сердце, никогда
С своим я не встречался ожиданьем.
Разлука! След чужого корабля!
Порыв волны — к другой волне, несхожей.
Да, я бродяга, топчущий поля.
Уставши повторять одно и то же,
Я падаю на землю. Пла́чу. Боже!
Никто меня не любит, как земля!
В день октября, иначе листопада,
Когда безплодьем скована земля,
Шла дева чрез пустынныя поля.
Неверная, она с душой номада
Соединяла дивно-чуткий слух:
В прекрасно-юном теле ветхий дух.
Ей внятен был звук вымерших проклятий,
Призывы оттесняемых врагов,
И ропот затопленных берегов,
Намек невоплотившихся зачатий,
Напев миров, толпящихся окрест,
Дрожания незасвеченных звезд.
Но дева с утомленными глазами,
Внимая всем, кричащим вкруг нея,
Лелеяла безмолвие свое.
Поняв одно за всеми голосами,
Безгласно холодела, как земля,
И шла вперед, чрез мертвыя поля.
Тоской, чьим снам ни меры нет, ни краю,
В безбрежных днях Земли я освящен.
Я голубым вспоил расцветом лен,
Он отцветет, я в холст его свиваю.
Я в белизну всех милых одеваю,
Когда для милых путь Земли свершен,
В расплавленный металл влагаю звон,
И в нем огнем по холоду играю.
Как верный раб, неся дары Царю,
Освобождаем мудрою десницей,
И труд раба вознагражден сторицей,—
Я в золото все прахи претворю,
Да в Смерти буду встречен, бледнолицый,
Всей силой, что в мирах зажгла зарю.
Слушай! Уж колокол плачет вдали.
Я умираю.
Что мне осталось? Прижаться лицом к Аргули!
Точно свеча, я горю и сгораю.
Милый мой друг.
Если бездушная полночь свой сумрак раскинет вокруг,
Голосу друга умершего чутко внемли́,
Сердцем задумчиво-нежным
Будешь ты вечно моею, о, птичка моя, Аргули!
Будь далека от земли, и крылом белоснежным
Вечно скользи
В чистых пределах небесной стези.
Мыслям отдайся безбрежным,
Плачь и мечтай,
Прочь от враждебной земли улетай.
Лучше бродить по вершинам холодным и снежным,
Взор навсегда обратить к Красоте,
Лучше страдать, но страдать на такой высоте,
Духом мятежным
Так унестись, чтоб земля чуть виднелась вдали.
О, моя птичка! Моя Аргули!
Царица Пламеней, владычица громов!
О, запредельная! О, взрывно-грозовая!
Когда устанем мы от равнозвучья снов,
Когда молельня в нас разрушится живая,
Ты вся нахмуришься, и в траурный покров
Ты облекаешься, пары Земли свивая.
И нечем нам дышать, и ждем мы, ждем громов.
Царица Пламеней, тогда свои запястья
Ты надеваешь все, и, траур свой порвав,
Ты мечешь молнии, как знак единовластья
Над Небом и Землей, над жизнью душ и трав,
И мы зовем дождем твой праздник сладострастья,
И слушаем твой гром, первичность вновь узнав.
А к ночи свет зарниц лазурит наше счастье.
В зеленом и белом тумане,
И в дымке светло-голубой,
Земля в мировом караване
Проходит, любуясь собой.
Растенья земные качает,
Поит опьяненьем цветы.
И ночь мировая венчает
Невесту небесной мечты.
Сплетает в союзе небесном
То с Солнцем ее, то с Луной,
С Венерой в содружестве тесном,
С вечерней своей тишиной.
Всех любит Земля молодая,
Ей разных так сладко любить,
Различностью светов блистая,
Стожизненным можешь ты быть.
И вот половиною шара,
В котором Огонь без конца,
В гореньи дневного пожара
Земля опьяняет сердца.
И в это же самое время
Другой половиной своей
Чарует влюбленное племя
Внушеньями лунных лучей.
И странно желанно слиянье
С Землею двух светочей в Три.
Люби, говорит обаянье,
Бери — мы с тобою цари.
Качает нас Вечность, качает,
Пьянеют земные цветы.
И Полночь, и День отвечает
Невесте небесной мечты.
Пожалейте, люди добрые, меня,
Мне ужь больше не увидеть блеска дня.
Сам себя слепым я сделал, как Эдип,
Мудрым будучи, от мудрости погиб.
Я смотрел на землю, полную цветов,
И в земле увидел сонмы мертвецов.
Я смотрел на белый месяц без конца,
Выпил кровь он, кровь из бледнаго лица.
Я на солнце глянул, солнце разгадал,
День казаться мне прекрасным перестал.
И увидев тайный облик всех вещей,
Страх я принял в глубину своих очей.
Пожалейте, люди добрые, меня,
Мне ужь больше не увидеть блеска дня.
Может Рок и вас застигнуть слепотой,
Пожалейте соблазненнаго мечтой.
Земля, ты так любви достойна, за то что ты всегда иная,
Как убедительно и стройно все в глуби глаз, вся жизнь земная.
Поля, луга, долины, степи, равнины, горы и леса,
Болота, прерии, мареммы, пустыни, Море, Небеса.
Улыбки, шепоты и ласки, шуршанье, шелест, шорох, травы,
Хребты безмерных гор во мраке, как исполинские удавы,
Кошмарность ходов под землею, расселин, впадин и пещер,
И храмы в страшных подземельях, чей странен сказочный размер.
Дремотный блеск зарытых кладов, целебный ключ в тюрьме гранита,
И слитков золота сокрытость, что будет смелыми отрыта.
Паденье в пропасть, в мрак и ужас, в рудник, где раб — как властелин,
И горло горного потока, и ряд оврагов меж стремнин.
В глубоких безднах Океана — дворцы погибшей Атлантиды,
За сном потопа — вновь под Солнцем — ковчег Атлантов, Пирамиды,
Землетрясения, ужасность — тайфуна, взрытости зыбей,
Успокоительная ясность вчера лишь вспаханных полей.
Земля научает глядеть — глубоко, глубоко.
Телесные дремлют глаза, незримое светится око.
Пугаясь, глядит
На тайну земную.
Земля между тем говорит: —
Ликуй — я ликую.
Гляди пред собой,
Есть голос в веселом сегодня, как голос есть в темном вчера.
Подпочва во впадине озера — глина, рухляк, перегной,
Но это поверхностный слой: —
Там дно, а над дном глубина, а над глубью волна за волной.
И зыбится вечно игра
Хрусталя, бриллиантов, сапфира, жемчугов, янтарей, серебра,
Порождаемых Воздухом, Солнцем, и Луной, и Землей, и Водой.
Слушай! Пора!
Будь — молодой!
Все на Земле — в переменах, слагай же черту за чертой.
Мысли сверкают,
Память жива,
Звучны слова.
Дни убегают, —
Есть острова.
Глубочайшие впадины синих морей
Неизменно вблизи островов залегают.
Будь душою своей —
Как они,
Те, что двойственность в слитность слагают,
Ночи и дни,
Мрак и огни.
Мысли сверкают,
Память жива.
Не позабудь острова.
В дикой пустыне, над пропастью вод,
Нежный оазис цветет и цветет.
Сном золотым
Нежит игра.
Нынче — как дым —
Станет вчера.
Духом святым,
Будь молодым.
Время! Скорее! Пора!
Прости, Солнце, прости, Месяц, Звезды ясные, простите,
Если что не так я молвил про волшебность Корабля,
Если что не досмотрел я, вы меня уж просветите,
Ты прости мои роспевцы, Мать моя, Сыра Земля.
Может, я хожденье в слове и постиг, да не довольно,
Может, слишком я в круженьи полюбил одну сестру,
Как тут быть мне, я не знаю, сердце плачет богомольно,
Но не всех ли я прославлю, если ей цветы сберу.
Солнце, Месяц, Звезды ясны, Мать Земля, меня простите,
Лен в полях я возращаю, дам обильно коноплю,
А моя сестра сумеет из цветочков выткать нити,
И сплетет нам белый парус с голубым цветком «Люблю».
Прости, Солнце, прости, Месяц, Звезды ясныя, простите,
Если что не так я молвил про волшебность Корабля,
Если что не досмотрел я, вы меня ужь просветите,
Ты прости мои роспевцы, Мать моя, Сыра Земля.
Может, я хожденье в слове и постиг, да не довольно,
Может, слишком я в круженьи полюбил одну сестру,
Как тут быть мне, я не знаю, сердце плачет богомольно,
Но не всех ли я прославлю, если ей цветы сберу.
Солнце, Месяц, Звезды ясны, Мать Земля, меня простите,
Лен в полях я возрощаю, дам обильно коноплю,
А моя сестра сумеет из цветочков выткать нити,
И сплетет нам белый парус с голубым цветком „Люблю“.
Я был далеко от своих,
И сильно они тосковали,
И слезы горячие их
Мне ноги мои обжигали.
Те слезы, что пали из глаз,
Земля приняла в подземелья,
И вот, через время и час,
Возникли их тайные зелья.
Один, проходя под Луной,
Я слышал — Земля говорила,
Со мной, вкруг меня, подо мной
Дышала горячая сила.
Как будто по каплям смолы
Ступал я — и шел изумленный,
И травы качались из мглы,
Все стебли — с росой посребренной.
И чуть я ко стеблю прильну,
Я ведаю, чьи это очи
Восприняли слез пелену,
И путь между нами короче.
И чуть я ступлю по Земле,
Кого-то люблю я сильнее,
Цветы расцветают во мгле,
Цветы раскрываются рдея.
И каждый душистый цветок,
Луной предо мной осиянный,
Мне с именем шепчет намек,
И дышит, и дышит желанный.
Отзвучали веселые песни вдали,
И на землю вечерние тени легли.
Прошумели и скрылись, умолкли стада,
И зажглась в высоте золотая звезда.
Ясный сумрак ночной, безмятежен и нем,
Деревенскую тишь не встревожит ничем:
Не послышится стук запоздавших колес,
Не послышится звук заглушаемых слез.
Выходи и блуждай по росистым лугам,
Наслаждайся, отдайся несбыточным снам.
И смотри, как горит золотая звезда,
И забудь, что горька, безысходна нужда.
И ушел я бродить по полям и лугам,
Но отдаться не мог обольстительным снам:
Мне послышался звук заглушаемых слез,
Чей-то горький укор и безумный вопрос.
Задрожали в мерцании звезд небеса,
И сильнее в лугах заблистала роса,
И скорбящие тени мелькнули вдали
И с упреком припали на лоно земли.
Отзвучали веселыя песни вдали,
И на землю вечерния тени легли.
Прошумели и скрылись, умолкли стада,
И зажглась в высоте золотая звезда.
Ясный сумрак ночной, безмятежен и нем,
Деревенскую тишь не встревожит ничем:
Не послышится стук запоздавших колес,
Не послышится звук заглушаемых слез.
Выходи и блуждай по росистым лугам,
Наслаждайся, отдайся несбыточным снам.
И смотри, как горит золотая звезда,
И забудь, что горька, безысходна нужда.
И ушел я бродить по полям и лугам,
Но отдаться не мог обольстительным снам:
Мне послышался звук заглушаемых слез,
Чей-то горький укор и безумный вопрос.
Задрожали в мерцании звезд небеса,
И сильнее в лугах заблистала роса,
И скорбящия тени мелькнули вдали
И с упреком припали на лоно земли.