Найдено стихов - 122.
На одной странице показано - 35.
Чтобы посмотреть как можно больше стихов из коллекции, переходите по страницам внизу экрана.
Стихи отсортированы так, что в начале Вы будете видеть более короткие стихи.
На последней странице Вы можете найти самые длинные стихи по теме.
Овечке
Волк
Сказал:
— Овца!
У вас прекрасный цвет лица!
Ах, если хвалит
Волк
Овечку —
Не верь ни одному словечку!
Тады-рады тынка —
Где же наша свинка?
Тады-рады толки:
С ели свинку волки!
Тады-рады тынкой —
Ты бы их дубинкой!
Тады-рады тутки:
С волком плохи шутки!
Тады-рады тышка —
Выходи, трусишка!
Загадки страшные природы
повсюду в воздухе висят.
Бывало, их, того гляди, поймаешь,
весь напружинишься, глаза нальются кровью,
шерсть дыбом встанет, напрягутся жилы,
но миг пройдет — и снова как дурак.
Малыши среди двора
Хоровод водили.
В гуси-лебеди игра,
Серый волк — Василий.
— Гуси-лебеди, домой!
Серый волк под горой!
Волк на них и не глядит,
Волк на лавочке сидит.
Собрались вокруг него
Лебеди и гуси.
— Почему ты нас не ешь? —
Говорит Маруся.
— Раз ты волк, так ты не трусь!
Закричал на волка гусь.
—От такого волка
Никакого толка!
Волк ответил: — Я не трушу,
Нападу на вас сейчас.
Я доем сначала грушу,
А потом примусь за вас!
Вам жить, а мне не очень,
Тот близок поворот.
О, как он строг и точен,
Незримого расчет.
Волк любит жить на воле,
Но с волком скор расчет:
На льду, в лесу и в поле
Бьют волка круглый год.
Не плачь, о друг единый,
Коль летом и зимой
Опять с тропы волчиной
Услышишь голос мой.
Закончена охота на волков,
но волки не закончили охоты.
Им рисковать покуда неохота,
но есть еще немало уголков,
где у самой истории в тени
на волчьем солнце греются волчата.
Тихонько тренируются они,
и волк волчице молвит: — Ну и чада! -
В статистике все волчье — до нуля доведено.
Истреблено все волчье.
Но есть еще обширные поля,
чащобы есть, где волки воют.
Молча.
Плывет луна, и воют волки,
В безумии ощерив рот,
И ель со снежною кошелкой
Стоит, поникнув, у ворот!.. Закрыл метельный саван всполье,
И дальний лес, и пустоша…
И где с такой тоской и болью
Укроется теперь душа?.. Всё слилось в этом древнем мире,
И стало всё теперь сродни:
И звезд мерцание в эфире,
И волчьи на снегу огни!..
Серый волк в густом лесу
Встретил рыжую лису.
— Лисавета, здравствуй!
— Как дела, зубастый?
— Ничего идут дела.
Голова ещё цела.
— Где ты был?
— На рынке.
— Что купил?
— Свининки.
— Сколько взяли?
— Шерсти клок.
Ободрали правый бок,
Хвост отгрызли в драке.
— Кто отгрыз?
— Собаки.
— Сыт ли, милый куманек?
— Еле ноги уволок!
Волк, близко обходя пастуший двор
И видя, сквозь забор,
Что́, выбрав лучшего себе барана в стаде,
Спокойно Пастухи барашка потрошат,
А псы смирнехонько лежат,
Сам молвил про себя, прочь уходя в досаде:
«Какой бы шум вы все здесь подняли, друзья,
Когда бы это сделал я!»
Вся деревня спит в снегу.
Ни гу-гу. Месяц скрылся на ночлег.
Вьется снег.
Ребятишки все на льду,
На пруду. Дружно саночки визжат —
Едем в ряд!
Кто — в запряжке, кто — седок.
Ветер в бок. Растянулся наш обоз
До берез.
Вдруг кричит передовой:
«Черти, стой!» Стали санки, хохот смолк.
«Братцы, волк!..»
Ух, как брызнули назад!
Словно град. Врассыпную все с пруда —
Кто куда.
Где же волк? Да это пес —
Наш Барбос! Хохот, грохот, смех и толк:
«Ай да волк!»
1.
Кружатся и рыщут, ища упавших, волки да во́роны.
2.
Рыщут мародеры и спекулянты,
скупая плуги и бороны.
3.
Чтоб новое бедствие не разразилось
в новый урожайный год,
4.
государство
постановило
покупать инвентарь за государственный счет.
5.
Станет год по урожаю лучшим —
6.
мы обратно инвентарь получим.
7.
Поэтому не бросайте!
Не давайте мародерам на сто́рону, —
8.
сдавайте государству соху и бо̀рону!
3.
Комар и Волк
Комар
Жил у татар
Иль у казар.
Вдруг Волк
К ним в двери толк,
Давай кричать
И Комара кусать.
Комар испугался,
На печку забрался.
Тут Волк ему:
«С печи тебя стяну!»
А тот: «Нет, не достанешь,
Устанешь,
Отстанешь!»
А Волк
Вдруг скок
К нему тут на полати,
Да вот его и проглотил,
Да сам таков и был.
И мне пришло сказать тут кстати,
Что сильный слабого недавно погубил.
Волк, видя, что пастух овец своих стрижет,
Лисице говорил: «Что, кумушка, ты скажешь:
Ужель тому ушей ослиных не привяжешь,
С скотины кто своей вдруг кожи не сдерет?»
Лиса, подумавши, дала ему ответ:
«Коль правду, куманек, сказать не постыдимся,
Мы оба в пастухи с тобою не годимся:
С привычкой нашею кто стадо сбережет?»
Плюшевые волки,
Зайцы, погремушки.
Детям дарят с елки
Детские игрушки.
И, состарясь, дети
До смерти без толку
Все на белом свете
Ищут эту елку.
Где жар-птица в клетке,
Золотые слитки,
Где висит на ветке
Счастье их на нитке.
Только дед-мороза
Нету на макушке,
Чтоб в ответ на слезы
Сверху снял игрушки.
Желтые иголки
На пол опадают…
Все я жду, что с елки
Мне тебя подарят.
Ветер дул. Текла вода.
Пели птицы. Шли года.
А из тучи к нам на землю
падал дождик иногда.
Вот в лесу проснулся волк
фыркнул, крикнул и умолк
а потом из лесу вышел
злых волков огромный полк.
Старший волк ужасным глазом
смотрит жадно из кустов
Чтобы жертву зубом разом
разорвать на сто кусков.
Тёмным вечером в лесу
я поймал в капкан лису
думал я: домой приеду
лисью шкуру принесу.
Дело было в январе,
Стояла елка на горе,
А возле этой елки
Бродили злые волки.
Вот как-то раз,
Ночной порой,
Когда в лесу так тихо,
Встречают волка под горой
Зайчата и зайчиха.
Кому охота в Новый год
Попасться в лапы волку!
Зайчата бросились вперед
И прыгнули на елку.
Они прижали ушки,
Повисли, как игрушки.
Десять маленьких зайчат
Висят на елке и молчат.
Обманули волка.
Дело было в январе, —
Подумал он, что на горе
Украшенная елка.
Не верь безчестнаго ты миру никогда,
И чти врагом себе злодея завсегда.
С волками много лет в побранке овцы жили:
С волками, наконец ,
Установлен мир вечный у овец .
А овцы им собак закладом положили.
Одной овце волк брат , той дядя, той отец
Владычествует век у них Астреи в поле,
И сторожи овцам не надобны уж боле.
Переменился нрав и волчье естество.
А волки дав овцам отраду,
Текут ко стаду,
На мирно торжество.
Не будет от волков овцам худых судьбинок ,
Хотя собак у стада нет ;
Однако римляня, Сабинок ,
Уносят на подклет .
Грабительски серца наполнилися жолчью;
Овечье стадо все пошло в поварню волчью.
Волк ел — не знаю, что, — и костью подавился,
Метался от тоски, и чуть он не вздурился.
Увидел журавля и слезно стал просить,
Чтоб он потщился в том ему помощник быть,
И всю он на него надежду полагает.
Журавль свой долгий нос в гортань ему пускает
И вынимает кость. Потом он просит мзды,
Что он от таковой спас злой его беды.
«Довольствуйся ты тем, — зверь хищный отвечает, —
Что Волк тебя в таком здоровье оставляет,
Какое до сея услуги ты имел,
И радуйся тому, что нос остался цел».
Тот права честности немало собрегает,
Кто людям никогда худым не помогает.
Рассудку здравому не внемля,
Толкуя правду вкривь и вкось,
Фашист глядит на нашу землю,
Как хищный волк глядит на кость.
Ну что ж… Не спорим, слава богу,
Землею край у нас не нищ.
Земли у нас и правда много.
Но есть немного и… кладбищ.
И то, что заживо погнило
И что войной на нас идет,
Кусок земли — свои могилы —
В моей стране всегда найдет!
Давно и округе нашей нет волков —
они от нас переселились в сказку.
Но кое-кто из маленьких зверьков
являться любит миру в волчьей маске. Рычит, ревет, когтями землю рвет,
и дыбом шерсть, и волчья злоба в глазках.
Вот-вот проглотит, и ведь страх берет,
овцой дрожишь перед раскрытой пастью. Оставишь кабинет… нет — карнавал!
Кругом народ приветливый смеется.
И нет волков, и мы давно не овцы,
А чертов заяц все же напугал!
Пастух кричал не редко: волки, волки:
А в паствах те слова гораздо колки.
Збиралися воров на крик ево хватать,
А он збирался им смеяться хахотать;
Убийства нет в овцах и ни единой раны,
И не бывали тут разбойники тираны.
Но некогда пришли и впрям они туда,
Пастух кричит всей силой и тогда:
Рабята, волки, волки;
Однако у рабят пошли иныя толки,
Рабята говорят :
Уже сто крат ,
Дурачил ты нас брат ,
А больше не обманеш ,
Хотя кричать ты три дни станеш .
Пограбили разбойники овец ;
Заплакад молодец .
Глупец !
Ты ложью забавлялся,
Имея тму удачь:
Довольно ты смеялся;
Теперь поплачь.
Странный Волк у этой Феи
Я спросил его: «Ты злой?» —
Он лизнул цветок лилеи,
И мотнул мне головой.
Это прежде, мол, случалось,
В старине былых годов.
Злость моя тогда встречалась
С Красной Шапочкой лесов.
Но, когда Охотник рьяный
Распорол мне мой живот,
Вдруг исчезли все обманы,
Все пошло наоборот.
Стал я кроткий, стал я мирный,
Здесь при Фее состою,
На балах, под рокот лирный,
Подвываю и пою.
В животе же, плотно сшитом,
Не убитые теперь
Я кормлюсь травой и житом,
Я хоть Волк, но я не зверь.
Так прошамкал Волк мне серый,
И в амбар с овсом залез. —
Я ж, дивясь ему без меры,
Поскорей в дремучий лес.
Может, там другой найдется
Серый Волк и злющий Волк.
Порох праздника дождется,
И курок ружейный — щелк.
А уж этот Волк, лилейный,
Лирный, мирный, и с овсом,
Пусть он будет в сказке фейной,
И на «ты» с дворовым псом.
Когда в селах пустеет,
Смолкнут песни селян
И седой забелеет
Над болотом туман,
Из лесов тихомолком
По полям волк за волком
Отправляются все на добычу.Семь волков идут смело.
Впереди их идет
Волк осьмой, шерсти белой,
А таинственный ход
Завершает девятый;
С окровавленной пятой
Он за ними идет и хромает.Их ничто не пугает:
На село ли им путь,
Пес на них и не лает,
А мужик и дохнуть,
Видя их, не посмеет,
Он от страху бледнеет
И читает тихонько молитву.Волки церковь обходят
Осторожно кругом,
В двор поповский заходят
И шевелят хвостом,
Близ корчмы водят ухом
И внимают всем слухом:
Не ведутся ль там грешные речи? Их глаза словно свечи,
Зубы шила острей.
Ты тринадцать картечей
Козьей шерстью забей
И стреляй по ним смело!
Прежде рухнет волк белый,
А за ним упадут и другие.На селе ж, когда спящих
Всех разбудит петух,
Ты увидишь лежащих
Девять мертвых старух:
Впереди их седая,
Позади их хромая,
Все в крови… с нами сила господня!
У Волка Лев отбил овцу.
«Грабеж! Разбой! —
Волк поднял вой. —
Так вот какой ты есть защитник угнетенных!
Так вот изнанка какова
Твоих желаний затаенных!
Вот как ты свято стал чужие чтить права!
Пусть льстит тебе низкопоклонник,
А я… Когда при мне нарушил царь закон,
Я не боясь скажу, что он
Из беззаконников — первейший беззаконник!
Но, царь, есть божий суд! Есть справедливый гнев!..»
«Брось! — усмехнулся Лев. —
Все это без тебя мне хорошо известно,
Как не в секрет и волчий нрав.
В своих упреках ты, конечно, был бы прав,
Когда бы сам овцу добыл ты честно!»
В каком-то стаде у Овец,
Чтоб Волки не могли их более тревожить,
Положено число Собак умножить.
Что́ ж? Развелось их столько наконец,
Что Овцы от Волков, то правда, уцелели,
Но и Собакам надо ж есть;
Сперва с Овечек сняли шерсть,
А там, по жеребью, с них шкурки полетели,
А там осталося всего Овец пять-шесть,
И тех Собаки сели.
Волк тяжко занемог:
Почти лишившись ног,
Лежал он, как колода,
Без ласки, без ухода,
В такой беде, увидевши Овцу,
Взмолился Волк:
«Роднулечка Овечка,
Остановись на два словечка!
Ты видишь: жизнь моя приблизилась к концу.
Ах, знаю, я — злодей, и нет мне оправданья!
Но злость ко мне растет пусть в ком-нибудь другом,
А ты, ты сжалишься в порыве состраданья
Над умирающим врагом!
Предсмертной жаждою томимый нестерпимо,
Святая, кроткая, я об одном молю:
Помочь мне доползти к реке, текущей мимо,
Где я жестокие страданья утолю!»
— «Ужель, — Овца в ответ, — я сделаюсь виною
Того, чтоб ты остался жив,
Себя водою освежив
И закусивший после… мною?»
Мы — волки,
И нас
По сравненью с собаками
Мало.
Под грохот двустволки
Год от году нас
Убывало.
Мы, как на расстреле,
На землю ложились без стона.
Но мы уцелели,
Хотя и живем вне закона.
Мы — волки, нас мало,
Нас можно сказать — единицы.
Мы те же собаки,
Но мы не хотели смириться.
Вам блюдо похлебки,
Нам проголодь в поле морозном,
Звериные тропки,
Сугробы в молчании звездном.
Вас в избы пускают
В январские лютые стужи,
А нас окружают
Флажки роковые все туже.
Вы смотрите в щелки,
Мы рыщем в лесу на свободе.
Вы, в сущности, — волки,
Но вы изменили породе.
Вы серыми были,
Вы смелыми были вначале.
Но вас прикормили,
И вы в сторожей измельчали.
И льстить и служить
Вы за хлебную корочку рады,
Но цепь и ошейник
Достойная ваша награда.
Дрожите в подклети,
Когда на охоту мы выйдем.
Всех больше на свете
Мы, волки, собак ненавидим.
Что волки жадны, всякий знает:
Волк, евши, никогда
Костей не разбирает.
За то на одного из них пришла беда:
Он костью чуть не подавился.
Но может Волк ни охнуть, ни вздохнуть;
Пришло хоть ноги протянуть!
По счастью, близко тут Журавль случился.
Вот, кой-как знаками стал Волк его манить
И просит горю пособить.
Журавль свой нос по шею
Засунул к Волку в пасть и с трудностью большею
Кость вытащил и стал за труд просить.
«Ты шутишь!» зверь вскричал коварный:
«Тебе за труд? Ах, ты, неблагодарный!
А это ничего, что свой ты долгий нос
И с глупой головой из горла цел унес!
Поди ж, приятель, убирайся,
Да берегись: вперед ты мне не попадайся».
Лев убирал за завтраком ягненка;
А собачонка,
Вертясь вкруг царского стола,
У Льва из-под когтей кусочек урвала;
И Царь зверей то снес, не огорчась ни мало:
Она глупа еще и молода была.
Увидя то, на мысли Волку вспало,
Что Лев, конечно, не силен,
Коль так смирен:
И лапу протянул к ягненку также он.
Ан вышло с Волком худо:
Он сам ко Льву попал на блюдо.
Лев растерзал его, примолвя так: «Дружок,
Напрасно, смо́тря на собачку,
Ты вздумал, что тебе я также дам потачку:
Она еще глупа, а ты уж не щенок!»
Из еврейской поэзии
Перевод Марины Цветаевой
Отощав в густых лесах,
Вышел волк на снежный шлях,
И зубами волк —
Щёлк!
Ишь, сугробы намело!
За сугробами — село.
С голоду и волк — лев.
Хлев.
По всем правилам подкоп.
Вмиг лазеечку прогрёб,
К белым козам старый бес
Влез.
Так и светятся сквозь темь!
Было восемь — станет семь.
Волчий голод — козий гроб:
Сгрёб.
Мчится, мчится через шлях
Серый с белою в зубах,
Предвкушает, седоус,
Вкус.
— Молода ещё, Герр Вольф!
(Из-под морды — козья молвь.)
Одни косточки, небось!
Брось!
— Я до всяческой охоч!
— Я одна у мамы — дочь!
Почему из всех — меня?
Мя-я-я…
— Было время разбирать,
Кто там дочь, а кто там мать!
Завтра матушку сожру.
Р-р-р-у!
— Злоумышленник! Бандит!
Где же совесть? Где же стыд?
Опозорю! В суд подам!
— Ам!
У Саввы, Пастуха (он барских пас овец),
Вдруг убывать овечки стали.
Наш молодец
В кручине и печали:
Всем плачется и распускает толк,
Что страшный показался волк,
Что начал он овец таскать из стада
И беспощадно их дерет.
«И не диковина», твердит народ:
«Какая от волков овцам пощада!»
Вот волка стали стеречи.
Но отчего ж у Саввушки в печи
То щи с бараниной, то бок бараний с кашей?
(Из поваренок, за грехи,
В деревню он был сослан в пастухи:
Так кухня у него немножко схожа с нашей.)
За волком поиски; клянет его весь свет;
Обшарили весь лес — а волка следу нет.
Друзья! Пустой ваш труд: на волка только слава,
А ест овец-то — Савва.
Спи, мой мальчик! Птицы спят;
Накормили львицы львят;
Прислонясь к дубам, заснули
В роще робкие косули;
Дремлют рыбы под водой;
Почивает сом седой.
Только волки, только совы
По ночам гулять готовы,
Рыщут, ищут, где украсть,
Разевают клюв и пасть.
Зажжена у нас лампадка.
Спи, мой мальчик, мирно, сладко.
Спи, как рыбы, птицы, львы,
Как жучки в кустах травы,
Как в берлогах, норах, гнездах
Звери, легшие на роздых…
Вой волков и крики сов,
Не тревожьте детских снов!
Было дружбой, стало службой,
Бог с тобою, брат мой волк!
Подыхает наша дружба:
Я тебе не дар, а долг!
Заедай верстою вёрсту,
Отсылай версту к версте!
Перегладила по шёрстке, —
Стосковался по тоске!
Не взвожу тебя в злодеи, —
Не твоя вина — мой грех:
Ненасытностью своею
Перекармливаю всех!
Чем на вас с кремнём — огнивом
В лес ходить — как Бог судил, —
К одному бабьё ревниво:
Чтобы лап не остудил.
Удержать — перстом не двину:
Перст — не шест, а лес велик.
Уноси свои седины,
Бог с тобою, брат мой клык!
Прощевай, седая шкура!
И во сне не вспомяну!
Новая найдется дура —
Верить в волчью седину.
Когда подходит неприятель,
Так тот отечества предатель,
Кто ставит это за ничто,
И другом такову не должен быть никто.
Собаки в стаде собрались
И жестоко дрались.
Волк видит эту брань
И взяти хочет дань,
Его тут сердце радо.
Собакам недосуг, так он напал на стадо.
Волк лих,
Ворвался он к овцам и там коробит их.
Собаки, это видя
И волка ненавидя,
Домашню брань оставили тотчас
И устремили глаз
Ко стаду на проказ,
Друзьям не изменили
И волка полонили,
А за его к овцам приязнь
Достойную ему собаки дали казнь.
А россы в прежни дни татар позабывали,
Когда между собой в расстройке пребывали,
И во отечестве друг с другом воевали,
Против себя самих храня воинский жар,
И были оттого под игом у татар.
Жил был на свете кадет.
В красную шапочку кадет был одет.
Кроме этой шапочки, доставшейся кадету,
ни черта в нем красного не было и нету.
Услышит кадет — революция где-то,
шапочка сейчас же на голове кадета.
Жили припеваючи за кадетом кадет,
и отец кадета, и кадетов дед.
Поднялся однажды пребольшущий ветер,
в клочья шапчонку изорвал на кадете.
И остался он черный. А видевшие это
волки революции сцапали кадета.
Известно, какая у волков диета.
Вместе с манжетами сожрали кадета.
Когда будете делать политику, дети,
не забудьте сказочку об этом кадете.