Тихо горели свечи.
Вышла ты в зимний сад.
В белые голые плечи
Снег и крупа летят.
Перед зеркалом свеча
С странной миной палача
У девичьего плеча
Острие влачит меча,
Вкруг её ночная тьма,
Исступлённая зима
Угловата и пряма,
Оковавшая дома.
Ты гори, моя свеча,
Вся сгорай ты без остатка, —
Я тебя гасить не стану.
Ты гори, моя свеча, —
Свет твои мил мне или нет,
Пусть кому-нибудь он светит.
Догорай, моя свеча,
Вся сгорай ты без остатка.
На улицах ночные свечи
Колеблют торопливый свет
А ты идешь сутуля плечи
Во власти тягостных приметВ уме твоём снуют догадки
О прошлом изнурившем дне
А фонари тебе так гадки
Как змей глаза во сне.
Чистой и ясной свечи не гаси,
Милого, юного сына спаси.
Ты подержи над свечою ладонь,
Чтобы не гас его тихий огонь.Вот он стоит одинок пред тобой
С двадцатилетней своею судьбой.
Ты оживи его бедную грудь.
Дай ему завтра свободно вздохнуть.
Какая ночь, и свечи на столе,
вино цитатой-рифмой в хрустале,
и кажется, что можно на сто лет
вперед лелеять тишь и жизнь простую…
Выходит — и вбегает с криком «А!»,
как будто на Севилью Колыма
надвинулась, и полымем ума
не одолеть ожившую статую.
Голубое основанье,
Золотое острие…
Вспоминаю зимний вечер,
Детство раннее мое.Заслонив свечу рукою,
Снова вижу, как во мне
Жизнь рубиновою кровью
Нежно светит на огне.Голубое основанье,
Золотое острие…
Сердцем помню только детство:
Все другое — не мое.
Догорела свеча,
И луна побледнела.
Мы одни, — ты светла, горяча, —
Я люблю твоё стройное тело.
К загорелым стопам
Я приникнул устами, —
Ты ходила по жёстким тропам,
Проходила босыми ногами.
Принесла мне цветы
Из высокого края, —
Ты сбирала святые мечты,
Над зияющей бездной играя.
Всего-то — чтоб была свеча,
свеча простая, восковая,
и старомодность вековая
так станет в памяти свежа.И поспешит твое перо
к той грамоте витиеватой,
разумной и замысловатой,
и ляжет на душу добро.Уже ты мыслишь о друзьях
все чаще, способом старинным,
и сталактитом стеаринным
займешься с нежностью в глазах.И Пушкин ласково глядит,
и ночь прошла, и гаснут свечи,
и нежный вкус родимой речи
так чисто губы холодит.
Я зажгу восковую свечу,
И к Творцу моему воззову,
Преклоняя главу и колени.
Бытия моего не хочу,
Жития моего не прерву,
До последней пройду все ступени.
Только воля Господня и есть,
И не я выбирал этот путь,
И куда он ведёт, я не знаю, —
И спешу я молитвы прочесть,
И не смею в ночи отдохнуть,
И главу, и колени склоняю.
Христос Воскрес! Воскрес Христос,
И смертью смерть попрал!
Кто духа тьмы в юдоли слез
Любовью поборал,
Пленял любовью духа злоб
И крест любви понес, —
Над тем распался душный гроб,
Тому воскрес Христос.
Кто знает, может быть, не хватит мне свечи
И среди бела дня останусь я в ночи,
И, зернами дыша рассыпанного мака,
На голову мою надену митру мрака, —
Как поздний патриарх в разрушенной Москве,
Неосвященный мир неся на голове,
Чреватый слепотой и муками раздора,
Как Тихон — ставленник последнего собора!
О, как подобен я — смотри —
Свече, мерцающей в потьмах,
Но ты — в сияющих лучах
Восход зари.
Лишь ты сияй, лишь ты гори!
Хотя по первому лучу
Твой яркий свет зальет свечу,
Но умолять тебя хочу:
Лишь ты гори,
Чтоб я угас в твоих лучах!
Дружище, поспеши.
Пока округа спит,
сними
нагар с души,
нагар пустых обид.
Страшась никчемных фраз,
на мотылек свечи,
как будто в первый раз,
взгляни
и промолчи…
Придет заря,
шепча.
Но -
что ни говори -
бывает, что свеча
горит
светлей зари.
Исчерпан разговор. Осточертели речи.
Все ясно и наглядно.
Уходят наши дни и задувают свечи,
Как музыканты Гайдна.Брать многого с собой я вовсе не хочу:
Платок, рубашка, бритва.
Хотел бы только взять последнюю свечу
С последнего пюпитра.Когда свой приговор произнесу в ночи
Под завыванье ветра,
Быть может, отрезвлюсь, увидев, как свечи
Истаивает цедра.
Свеча нагорела. Портреты в тени.
Сидишь прилежно и скромно ты.
Старушке зевнулось. По окнам огни
Прошли в те дальние комнаты.Никак комара не прогонишь ты прочь, —
Поет и к свету всё просится.
Взглянуть ты не смеешь на лунную ночь,
Куда душа переносится.Подкрался, быть может, и смотрит в окно?
Увидит мать — догадается;
Нет, верно, у старого клена давно
Стоит в тени, дожидается.
Потуши свечу, занавесь окно —
По постелям все разбрелись давно,
Только мы не спим; самовар погас;
За стеной часы бьют четвертый раз.
До полуночи мы украдкою
Увлекалися речью сладкою;
Мы замыслили много чистых дел;
До утра-б сидеть — да всему предел:
Ты задумался, я сижу — молчу…
Занавесь окно, потуши свечу!
Широким шелестом шуршащий Океан,
Паденье звезд златых, снежинок Сентября,
И вечер удлинил начетистый обман,
Высокая свеча уменьшилась, горя.
О, где вы летние — с зари и до зари —
Прозрачно-светлые утра и вечера?
Я памятки о вас нижу как янтари,
А Ночь глубокая поет: «Уснуть пора».
Не спится. Дай зажгу свечу. К чему читать?
Ведь снова не пойму я ни одной страницы -
И яркий белый свет начнет в глазах мелькать,
И ложных призраков заблещут вереницы.
За что ж? Что сделал я? Чем грешен пред тобой?
Ужели помысел мне должен быть укором,
что так язвительно смеется призрак твой
И смотрит на меня таким тяжелым взором?
Свеча горит и меркнет и вновь горит сильней,
Но меркнет безвозвратно сиянье юных дней,
Гори же, разгорайся, пока еще ты юн,
Сильней, полней касайся сердечных звонких струн.
Чтоб было что припомнить на склоне трудных лет,
Чтоб старости холодной светил нетленный свет —
Мечтаний благородных, порывов молодых,
Безумных, но прекрасных, безумных — и святых.Год написания: без даты
AD INFINITUM *В храме всё — как прежде было.
Слышен тихий взмах кадил.
«Я смеялся, я шутил.
Неужели ты любила?»Дымен смутный трепет свеч,
На иконах свет заемный.
Каждый хочет в церкви темной
От свечи свечу зажечь.В храме будет так, как было.
Слышен тихий звон кадил.
«А, неверный! Ты шутил.
Горе! Горе! Я любила».
______________________
* До бесконечности (лат.)
В темном пламени свечи
Зароившись как живые,
Мигом гибнут огневые
Брызги в трепетной ночи,
Но с мольбою голубые
Долго теплятся лучи
В темном пламени свечи.Эх, заснуть бы спозаранья,
Да страшат набеги сна,
Как безумного желанья
Тихий берег умиранья
Захлестнувшая волна.
Свечка гаснет. Ночь душна…
Эх, заснуть бы спозаранья…
Суровы очи у дивных дев,
На бледных лицах тоска и гнев.
В руке у каждой горит свеча.
Бренчат о пояс два ключа.
Печальный, дальний путь избрав,
Они проходят средь влажных трав,
Среди колосьев, среди цветов,
Под тень надгробных крестов.
Пророчат что-то свеч лучи,
Но что пророчат, о том молчи.
Когда сказал себе: Хочу,
Кто мной во мне безспросу хочет?
От скольких свеч зажог свечу,
Когда сказал себе: Хочу.
Уйду я в ночь и помолчу.
Пусть чорт над духом не хохочет.
Когда сказал себе: Хочу,
Кто мной во мне безспросу хочет?
(Народное поверье)Как в пресветлой небесной горнице
Пред иконою Богородицы
Три свечи дни и ночи теплятся,
Три огня на ризах колеблются.И одна свеча — воску белого,
За страдания света целого.
За измученных и обиженных,
Обездоленных и униженных! А вторая желтого, ярого —
Та за труженика усталого,
За работника и отшельника,
И за пахаря, и за мельника! Всех светлей горит свеча красная,
Неоплывная, неугасная, —
За воюющих, побеждающих,
За Святую Русь погибающих! Высока небесная горница,
Души чистые в ней находятся;
Крепко молятся души чистые,
Три свечи сияют лучистые.Крепко молятся небожители,
Всех сильней мольбы за воителей,
Неоплывная, неугасная
Ярко светит свеча красная!
Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.
Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.
И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.
И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
На свечку дуло из угла,
И жар соблазна
Вздымал, как ангел, два крыла
Крестообразно.
Мело весь месяц в феврале,
И то и дело
Свеча горела на столе,
Свеча горела.
Опьянение печали, озаренье тихих, тусклых свеч, —
Мы не ждали, не гадали, не искали на земле и в небе встреч.
Обагряя землю кровью, мы любовью возрастили те цветы,
Где сверкало, угрожая, злое жало безнадёжной красоты.
И в пустынях терпеливых нами созданной земли
В напряжении мечтанья и желанья вдруг друг друга мы нашли,
Для печали и для боли, для безумия, для гроз…
Торжество безмерной Воли, это Я тебя вознёс.
Мама учит пчелку-дочь:
«От свечей лети ты прочь!»
Только мамины слова
Пчелка слушает едва.
Не сидится смирно ей —
Все летает вкруг свечей,
Мама сколько ни кричи:
«Пчелка, дальше от свечи!»
Кровь у пчелки горяча —
Прямо в пламя! И свеча
Быстро дурочку взяла…
Пчелка, пчелка умерла!
Раз в огонь кто попадет —
Смертью огненной умрет…
Будь от девочек далек,
Мой сынок, мой сынок!
Если ты зажег свечу,
Ты не прячь ее под стол.
Если ты сказал — хочу,
Ты люби хотящий пол.
Если ты пасешь овец,
Ты сплети себе руно.
Ты почувствуй наконец,
Для чего нам все дано.
И красивый — женский пол,
И могучий — пол мужской.
Если правду ты нашел,
Не ищи себе другой.
Тают зеленые свечи,
Тускло мерцает кадило,
Что-то по самые плечи
В землю сейчас уходило, Чьи-то беззвучно уста
Молят дыханья у плит,
Кто-то, нагнувшись, «с креста»
Желтой водой их поит…«Скоро ль?» — Терпение, скоро…
Звоном наполнились уши,
А чернота коридора
Все безответней и глуше… Нет, не хочу, не хочу!
Как? Ни людей, ни пути?
Гасит дыханье свечу?
Тише… Ты должен ползти…
Около океана, при свете свечи; вокруг
поле, заросшее клевером, щавелем и люцерной.
Ввечеру у тела, точно у Шивы, рук,
дотянуться желающих до бесценной.
Упадая в траву, сова настигает мышь,
беспричинно поскрипывают стропила.
В деревянном городе крепче спишь,
потому что снится уже только то, что было.
Пахнет свежей рыбой, к стене прилип
профиль стула, тонкая марля вяло
шевелится в окне; и луна поправляет лучом прилив,
как сползающее одеяло.
Любите при свечах,
танцуйте до гудка,
живите — при сейчас,
любите — при когда? Ребята — при часах,
девчата при серьгах,
живите — при сейчас,
любите — при Всегда, прически — на плечах,
щека у свитерка,
начните — при сейчас,
очнитесь — при всегда.Цари? Ищи-свищи!
Дворцы сминаемы.
А плечи все свежи
и несменяемы.Когда? При царстве чьем?
Не ерунда важна,
а важно, что пришел.
Что ты в глазах влажна.Зеленые в ночах
такси без седока…
Залетные на час,
останьтесь навсегда…
О, сколько раз, в часы бессонниц,
Вставало ярче и живей
Сиянье радужных оконниц
Моих немыслимых церквей.Горя безгрешными свечами,
Пылая славой золотой,
Там, под узорными парчами,
Стоял дубовый аналой.И от свечей и от заката
Алела киноварь страниц,
И травной вязью было сжато
Сплетенье слов и райских птиц.И, помню, книгу я открыла
И увидала в письменах
Безумный возглас Гавриила:
«Благословенна ты в женах».
Свечи горели. Яркое пламя трепетным
Светом все обливало. Казалось: потухни оне —
Темнота словно пологом плотно закроет глаза,
Бесконечной, страшной завесой затянет.
Напрасно взоры скользнут, в пустоту утопая.
Полно! Один ли света источник
Дрожащие, мрачные тени бросает вокруг?
Робко, украдкой сине-лиловый рассвет
Тихонько в окошко струится,
Гордым блеском свечей затуманен.
Никому не приметны, ненужный
Серый отсвет бросает.
Свечи горели. В холоде блеска утра
Новый тон заиграл, тепловатый, манящий…
Хочется штору поднять, да и сам он дорогу
Скоро пробьет. Ласковый свет разливается,
Первый угол туманом затянут.
Ярче светлый… Вечный, могучий
Светоч сияет. Все сияет… А свечи?..
Белый праздник, — рождается предвечное Слово,
белый праздник идёт, и снова —
вместо ёлочной, восковой свечи,
бродят белые прожекторов лучи,
мерцают сизые стальные мечи,
вместо ёлочной, восковой свечи.
Вместо ангельского обещанья,
пропеллера вражьего жужжанья,
подземное страданье ожиданья,
вместо ангельского обещанья.Но вихрям, огню и мечу
покориться навсегда не могу,
я храню восковую свечу,
я снова её зажгу
и буду молиться снова:
родись, предвечное Слово!
затепли тишину земную,
обними землю родную…