На равнине вод лазурной
Шли мы верною стезей;
Огнедышущий и бурный
Уносил нас змей морской.
С неба звезды нам светили,
Снизу искрилась волна,
И мятелью влажной пыли
Обдавала нас она.
Грубой жизнью оглушенный,
Нестерпимо уязвленный,
Опускаю веки я —
И дремлю, чтоб легче минул,
Чтобы как отлив отхлынул
Шум земного бытия.
Лучше спать, чем слушать речи
Злобной жизни человечьей,
Малых правд пустую прю.
Успокой смятенный дух,
И крушась не згарай!
Не тревожь меня пастух,
И в свирель не играй!
Я и так тебя люблю, люблю, мой свет;
Ничево тебя миляй, ничево лучше нет.
Мысли все мои к тебе
Всеминутно хотят;
Сердце отнял ты себе,
Я вижу Толедо,
Я вижу Мадрид.
О, белая Леда! Твой блеск и победа
Различным сияньем горит.
Крылатым и смелым
Был тот, кто влюблен.
И, белый нa белом, ликующим телом,
Он бросил в столетья свой сон.
Иные есть птицы,
Иные есть сны,
Продлись, продлись, очарованье!Ѳ. Тютчев.
Друг моих былых мечтаний, милый сон,
Ты чредой чьих заклинаний воскрешен?
Кто отвеял безнадежность от мечты!
Та же нега, та же нежность, прежний — ты!
На тебе венок весенний васильков,
Над твоей улыбкой тени сладких слов.
Продлись, продлись, очарованье!Ф. Тютчев.
Друг моих былых мечтаний, милый сон,
Ты чредой чьих заклинаний воскрешен?
Кто отвеял безнадежность от мечты!
Та же нега, та же нежность, прежний — ты!
На тебе венок весенний васильков,
Над твоей улыбкой тени сладких слов.
Когда кричит сова и мчит Война
Потоки душ, одетых разным телом,
Я, призраком застывши онемелым,
Гляжу в колодец звезд, не видя дна.
Зачем Пустыня Мира создана?
Зачем безгранный дух прильнул к пределам?
Зачем,—возникну-ль желтым или белым,—
Но тень моя всегда везде черна?
Как я люблю тоску свободы,
Тоску долов, тоску холмов
И в своенравии погоды
Покой садов, покой домов! И дней ручьи луками вьются,
И так играет с ними свет.
И в берега озеры бьются,
А море дальний шлет ответ.В странах безвестных, небывалых
Идет война, гуляет мор —
Страстей, страданий, страхов шалых,
Любви и гнева древний спор.Но я люблю их шум протяжный,
Любви, надежды, тихой славы
Недолго нежил нас обман,
Исчезли юные забавы,
Как сон, как утренний туман;
Но в нас горит еще желанье,
Под гнетом власти роковой
Нетерпеливою душой
Отчизны внемлем призыванье.
Мы ждем с томленьем упованья
Минуты вольности святой,
И это снилось мне, и это снится мне,
И это мне ещё когда-нибудь приснится,
И повторится всё, и всё довоплотится,
И вам приснится всё, что видел я во сне.
Там, в стороне от нас, от мира в стороне
Волна идёт вослед волне о берег биться,
А на волне звезда, и человек, и птица,
И явь, и сны, и смерть — волна вослед волне.
Что мечты мои волнует
На привычном ложе сна?
На лицо и грудь мне дует
Свежим воздухом весна,
Тихо очи мне целует
Полуночная луна.
Ты ль, приют восторгам нежным,
Радость юности моей,
Ангел взором безмятежным,
Вариант
Безуханно и цветисто
Чей-то нежный сгиб разогнут, —
Крылья алого батиста
Развернулись и не дрогнут.
Все, что нежит, — даль да близь,
Оскорбив пятном кровавым,
Жадно маки разрослись
«Мой суженый, мой ряженый,
Услышь меня, спаси меня!
Я в третью ночь, в последнюю,
Я в вещем сне пришла к тебе,
Забыла стыд девический!
Не волком я похищена,
Не Волгою утоплена,
Не злым врагом утрачена:
По засекам гуляючи,
Я обошла лесничего
Лежу в земле, и сон мой смутен…
В открытом поле надо мной
Гуляет, волен, а беспутен,
Январский ветер ледяной,
Когда стихает ярость бури,
Я знаю: звезд лучистый взор
Глядит с темнеющей лазури
На снежный мертвенный простор.
Порой во сне, сквозь толщь земную,
Как из другого мира зов,
Как сны полунощные, зданья
Стоят в безконечном ряду.
Я мимо их, в плащ завернувшись,
По улице молча иду.
И слышу: на башне собора
Двенадцать ужь колокол бьет.
С каким же теперь нетерпеньем
Меня моя милая ждет!
Пришел сон из семи сел.
Пришла лень из семи деревень.
Собирались лечь, да простыла печь.
Окна смотрят на север.
Сторожит у ручья скирда ничья,
и большак развезло, хоть бери весло.
Уронил подсолнух башку на стебель.
То ли дождь идет, то ли дева ждет.
Запрягай коней да поедем к ней.
Странный сон мне ночью снился: будто всюду лен,
Голубое всюду поле в синеве времен.
Нежно-малые цветочки, каждый жив, один,
Каждый, в малости, создатель мировых глубин.
Все цветки глядят, и взор их — в стороне одной,
И смущение и радость овладели мной.
Вот проходит зыбь морская, зыбь морского сна,
Здесь и там светло мелькает в Море белизна.
Что-то будто бы хоронят и святят цветы,
В посвященьи кто-то стонет, стелются холсты.
1
Можно вздрогнуть от звука шагов,
Не из чувства обмана,
А из жажды остаться вдвоём в нетревожимом счастии снов,
Под владычеством чары, воздушной, как грань облаков,
Можно горько бояться, что светлые хлопья тумана
Разойдутся — не слившись, умрут, — слишком рано.
2
Успокой смятенный дух,
И крушась не сгарай!
Не тревожь меня пастух,
И в свирель не играй!
Я и так тебя люблю, люблю мой свет,
Ни чево тебя миляй, ни чево лутче нет,
Мысли все мои к тебе,
Всеминутно хотят;
Серце отнял ты себе;
Успокой смятенный дух,
И крушась не сгорай!
Не тревожь меня пастух,
И в свирель не играй!
Я и так тебя люблю, люблю мой свет
Ничего тебя миляй, ничего лучше нет,
Мысли все мои к тебе
Всеминутно хотят;
Сердце отнял ты себе,
Я видел сегодня
Лирический сон
И сном этим странным
Весьма поражен.
Серьезное дело
Поручено мне:
Давлю сапогами
Клопов на стене.
Большая работа,
Высокая честь,
Мне снился сон: как будто вольной птицей
Я к небесам лазурным поднялся.
Там облака вилися вереницей,
Исчезло все: и горы, и леса…
Неведомою силой увлеченный,
Я все летел. Но вдруг ударил гром,
И, молнии ударом ослепленный,
Безжалостно разбитый, пораженный —
Я вниз упал со сломанным крылом.
К твоему плечу прижаться
Я спешу в вечерний час.
Пусть глаза мои смежатся:
Звуки стихли, свет погас.
Тихо веет лишь сознанье,
Что с тобой мы здесь вдвоем,
Словно ровное мерцанье
В безднах, выветренных сном.
Просыпаясь, в дрожи смутной
Протяну к устам уста:
Я знала, я снюсь тебе,
Оттого не могла заснуть.
Мутный фонарь голубел
И мне указывал путь.
Ты видел царицын сад,
Затейливый белый дворец
И черный узор оград
У каменных гулких крылец.
Сумрак за черным окном
В полночь тоскливо погас.
Думы овеяны сном
В этот загадочный час.
Странницы жизни, мечты
Около длинных гробниц,
В склепе былой красоты,
Пали, простерлися ниц.
Звук заклинающих слов,
Дрогнув среди тишины,
Прекрасно-тяжки золотые слитки,
Природою заброшенные к нам.
Прекрасен вихрь, бегущий по струнам,
Ручьистость звуков, льющихся в избытке.
Прекрасна мудрость в пожелтелом свитке,
Сверканья тайн, огонь по письменам.
Прекрасней — жизнь отдать бегущим снам,
И расцветать с весной, как маргаритки.
По шепоту глубокой тишины
Над нами ткут свои рисунки сны,
И все они на тот же самый лад
О счастьи мне, о светлом говорят.
Поведай мне, словечко оброни:
Такие ли и у тебя они,
Не тот же ли чуть слышный сердца бой
Рисует их в мечте и над тобой?
В роброне пышном, вышитом богато,
И в туфельках с острейшими носками,
Вся в мушках, с набеленными щеками
И талией, корсетом туго сжатой, —
Такой тебе явилася когда-то
Лжемуза, обольщая похвалами;
Но ты пошел не торными путями,
В туманное наитье веря свято.
От Солнца к Солнцу—пламень умягченный,
Ночная лютня снов звезды к звезде,—
Я чую соответствия везде,
Я, цвет Земли, в расцвет Небес влюбленный.
Я вечно упадаю в Дух бездонный,
Всем гнетом тела, в невесомость, где
Тень череды уступит череде,
И будет тишь—как колокол всезвонный.
Вторую ночь я провожу без сна,
Вторая ночь ползет тяжелым годом.
Сквозь занавесь прозрачную окна
Глядит весна безлунным небосводом.
Плывут мечты рассеянной толпой;
Не вижу я за далью прожитого
Ни светлых дней, взлелеянных мечтой,
Ни шумных бурь, ни неба голубого.
Там тишина; там мрака даже нет,
Там полусвет, как этот полусвет
Сон приходит втихомолку,
Пробирается сквозь щелку.
Он для каждого из нас
Сны счастливые припас.
Он показывает сказки,
Да не всем они видны.
Вот закрой покрепче глазки
И тогда увидишь сны!
О, дитя, под окошком твоим
Я тебе пропою серенаду…
Убаюкана пеньем моим,
Ты найдешь в сновиденьях отраду;
Пусть твой сон и покой
В час безмолвный ночной
Нежных звуков лелеют лобзанья!
Много горестей, много невзгод
В дольнем мире тебя ожидает;
Святая ль ты, иль нет тебя грешнее,
Вступаешь в жизнь, иль путь твой позади, —
О, лишь люби, люби его нежнее!
Как мальчика, баюкай на груди,
Не забывай, что ласки сон нужнее,
И вдруг от сна объятьем не буди.
Будь вечно с ним: пусть верности научат
Тебя печаль его и нежный взор.
Будь вечно с ним: его сомненья мучат,
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота!
Представь себе… А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела! Скучая, я вставал из-за стола
и шел читать какого-нибудь Кафку,
Заклятый дух на отмели времен,
Средь маленьких, среди непрозорливых,
На уводящих задержался срывах,
От страшных ведьм приявши гордый сон.
Гламисский тан, могучий вождь племен,
Кавдорский тан, в змеиных переливах
Своей мечты, лишился снов счастливых,
И дьявольским был сглазом ослеплен.