Автор Адам Важик
Перевод Марины Цветаевой
Мало радостных слов нам оставило прошлое наше
Отдадимте ж уста настоящего радостным гудам
Жаждет радость советская звуков как полная чаша
Да пробьется на свет красота
что в забитых народах веками лежала под спудом
Извлекайте ж народы
ваших пашен слова трудовые
ваших песен слова хоровые
молодые слова
оды
развернувшейся долгим о!
Песни юношей в море
Да участвует в хоре
бодрой юности торжество
Есть прекрасные звуки
Сколько зим они втайне
простояли в гортани
жен под черной чадрой
В море сброшены чадры
и не высохли руки!
Лижет львом прирученным
вольным вольные руки
вал впервые зеленый
пеной белой впервой
Но тех звуков прекрасней
звук дыхания: ах!
в час как счастья избыток
проступает в слезах…
Моей материСын осеняется крестом.
Сын покидает отчий дом.
В песнях матери оставленной
Золотая радость есть:
Только б он пришел прославленный,
Только б радость перенесть!
Вот, в доспехе ослепительном,
Слышно, ходит сын во мгле,
Дух свой предал небожителям,
Сердце — матери-земле.
Петухи поют к заутрене,
Ночь испуганно бежит.
Хриплый рог туманов утренних
За спиной ее трубит.
Поднялись над луговинами
Кудри спутанные мхов,
Метят взорами совиными
В стаю легких облаков…
Вот он, сын мой, в светлом облаке,
В шлеме утренней зари!
Сыплет он стрелами колкими
В чернолесья, в пустыри!..
Веет ветер очистительный
От небесной синевы.
Сын бросает меч губительный,
Шлем снимает с головы.
Точит грудь его пронзенная
Кровь и горние хвалы:
Здравствуй, даль, освобожденная
От ночной туманной мглы!
В сердце матери оставленной
Золотая радость есть:
Вот он, сын мой, окровавленный!
Только б радость перенесть!
Сын не забыл родную мать:
Сын воротился умирать.
Налей и мне, товарищ мой,
И я, как ты, студент лихой:
Я пью вино, не заикаясь,
И верен Вакху мой обет:
Пройду беспечно через свет,
От хмеля радости качаясь.Свобода, песни и вино —
Вот что на радость нам дано,
Вот наша троица святая!
Любовь — но что любовь? Она
Без Вакха слишком холодна,
А с Вакхом слишком удалая.Вчера я знал с Лилетой рай,
Сегодя та и тот — прощай:
Она другого полюбила;
Но я не раб любви моей,
Налейте мой стакан полней!
Не за твое здоровье, Лила! А то ли Бахус, о друзья,
Он усладитель бытия,
Он никогда не изменяет:
Вчера, сегодня, завтра — наш!
Любите звон веселых чаш:
Он глас печали заглушает!
Средь пылающих огней? -
Идут под затворы молодцы
За святую Русь.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.Дикие кони стреножены
Дремлет дикий их пастух;
В юртах засыпая, узники
Видят Русь во сне.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.Шепчут деревья над юртами,
Стража окликает страж, —
Вещий голос сонным слышится
С родины святой.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.Зыблется светом объятая
Сосен цепь над рядом юрт.
Звезды светлы, как видения,
Под навесом юрт.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.Спите, [равнины] угрюмые!
Вы забыли, как поют.
Пробудитесь!.. Песни вольные
Оглашают вас.
Славим нашу Русь, в неволе поем
Вольность святую.
Весело ляжем живые
В могилу за святую Русь.
В дыхании зефиров,
На крыльях благодати
Низлетит к нам весна —
Весна! Весна! Кроткая, любезная, вечно юная богиня! Весна низлетит к нам в дыхании любви отческой. Огнь любви разольется во вселенной, счастье озарит людей светлыми лучами в обятиях любви. Дух жизни — будет дух любви. Все восторжествует, все исполнится радости.
В врагах мы узрим братьев нежных
И в их обятиях прольем
Слезу прощенья, примиренья.
Все принесет дань благодарности благословляющему, и мы в радости сердца воскликнем:
Цвети, любовь, в природе,
Будь жизнию вселенной,
Будь жизнию пылинке,
Будь жизнию богов!
Красуйся, добродетель!
С любовию сопрягшись,
Лучом ее венчайся
И радость лей в сердца.
29 ноября 1799
Питомец радости, покорный наслажденью,
Зачем, коварный друг, не внемля приглашенью,
Ты наш вечерний пир вчера не посетил?
Хозяин ласковый к обеду пригласил
В беседку, где кругом, не заслоняя сада,
Полувоздушная обстала колоннада.
Диана полная, глядя между ветвей,
Благословляла стол улыбкою своей,
И явства сочные с их паром благовонным,
Отрадно-лакомым гулякам утонченным,
И — отчих кладовых старинное добро —
Широкодонных чаш литое серебро.
А ветерок ночной, по фитилям порхая,
Качал слегка огни, нам лица освежая.
Зачем ты не сидел меж нами у стола?
Тут в розовом венке и Лидия была,
И Пирра смуглая, и Цинтия живая,
И ученица муз Неэра молодая,
Как Сафо, страстная, пугливая, как лань…
О друг! я чувствую, я заплачу ей дань
Любви мечтательной, тоскливой, безотрадной…
Я наливал вчера рукою беспощадной, —
Но вспоминал тебя, и, знаю, вполпьяна
Мешал в заздравиях я ваши имена.
«Невесел ты!» — «Я весел был, —
Так говорю друзьям веселья, —
Но радость жизни разлюбил
И грусть зазвал на новоселье.
Я весел был — и светлый взгляд
Был не печален; с тяжкой мукой
Не зналось сердце; темный сад
И голубое небо скукой
Не утомляли — я был рад…
Когда же вьюга бушевала
И гром гремел и дождь звенел
И небо плакало — грустнел
Тогда и я: слеза дрожала,
Как непогода плакал я…
Но небо яснело, гроза бежала —
И снова рад и весел я…
Теперь, как осень, вянет младость.
Угрюм, не веселится мне,
И я тоскую в тишине,
И дик, и радость мне не в радость.
Смеясь, мне говорят друзья:
«Зачем расплакался? — Погода
И разгулялась и ясна,
И не темна, как ты, природа».
А я в ответ: — Мне всё равно,
Как день, все измененья года!
Светло ль, темно ли — всё одно,
Когда в сем сердце непогода!»
Смотрит месяц ненастный, как сыплются желтые листья,
Как проносится ветер в беспомощно-зыбком саду.
На кусты и поляны в тоске припадают деревья:
«Проноси, вольный ветер, скорей эту жуткую ночь!
Не за то ль так нещадно нас мучит холодная осень,
Что цвели мы весной, упиваясь улыбкой небес,
Забывая в дни счастья про черные ночи ненастья, —
Роковую расплату за радость весны и любви?»
С неземною печалью глядит затуманенный месяц…
Ветер в жутком восторге проносится в черных кустах:
«Достигайте в несчастии радости мук беспредельных!
Приготовьтесь к Великому мукой великих потерь!»
Все в жизни мировой есть выраженье
Единаго предвечнаго Лица,
В котором боль и радость без конца,
И наши лица лишь отображенье.
Творящих сил качанье и броженье,
Борьба, чтоб жил, как факел, дух борца,
Путь роз и путь терноваго венца,
Тьмы тем в путях к лучам преображенья.
Ты слышал птицу? Что в ней может быть?
Какой-то всклик. Нам этот звук не внятен.
А в нем предельный зов, мольба любить.
И мы могли бы в песне радость пить,
Когда-б закон миров нам был понятен: —
Все хочет хоть минуту говорить.
Вьется дымка золотая, придорожная…
Ой ты, радость молодая, невозможная!
Точно небо, высока ты,
Точно море, широка ты,
Необъятная дорога молодежная! Эй, грянем
Сильнее,
Подтянем
Дружнее!
Точно небо, высока ты,
Точно море, широка ты,
Необъятная дорога молодежная! В море чайку обгоняем мы далекую,
В небе тучу пробиваем мы высокую!
Улыбаясь нашей стае,
Всей земли одна шестая
Нашей радостью наполнена широкою! Эй, грянем
Сильнее,
Подтянем
Дружнее!
Улыбаясь нашей стае,
Всей земли одна шестая
Нашей радостью наполнена широкою! Что мечталось и хотелось, то сбывается,
Прямо к солнцу наша смелость пробивается!
Всех разбудим-будим-будим!
Все добудем-будем-будем!
Словно колос, наша радость наливается! Эй, грянем
Сильнее,
Подтянем
Дружнее!
Всех разбудим, будим, будим!
Все добудем, будем, будем!
Словно колос, наша радость наливается! В пляске ноги ходят сами, сами просятся,
И над нами соловьями песни носятся!
Эй, подруга, выходи-ка,
И на друга погляди-ка,
Чтобы шуткою веселой переброситься! Эй, грянем
Сильнее,
Подтянем
Дружнее!
Эй, подруга, выходи-ка,
И на друга погляди-ка,
Чтобы шуткою веселой переброситься!
Я знал, что нам близкое горе грозило,
Но я не боялся при ней ничего, —
Она как надежда была предо мною,
И я не боялся при ней ничего.И пела она мне про сладость страданья,
Про тайную радость страданья любви,
Про тайную ясность святой благодати,
Про тайный огонь в возмущенной крови.И, павши на грудь к ней, я горько заплакал,
Я горько заплакал и весь изнемог,
Рыдал я и слышал рыдания милой.
Но слез ее теплых я видеть не мог.Я голову поднял, но горькие слезы
Исчезли с ресницы и с ока ея…
Она улыбнулась, как будто невольно,
Какую-то радость в душе затая.О друг мой! Ты снова беспечно-игрива!
Зачем ты беспечно-игрива опять?
Хотя б ты из песни своей научилась,
Из песни своей научилась страдать!
Все в жизни мировой есть выраженье
Единого предвечного Лица,
В котором боль и радость без конца,
И наши лица лишь отображенье.
Творящих сил качанье и броженье,
Борьба, чтоб жил, как факел, дух борца,
Путь роз и путь тернового венца,
Тьмы тем в путях к лучам преображенья.
Ты слышал птицу? Что в ней может быть?
Какой-то всклик. Нам этот звук не внятен.
А в нем предельный зов, мольба любить.
И мы могли бы в песне радость пить,
Когда б закон миров нам был понятен: —
Все хочет хоть минуту говорить.
Что за кочевья чернеются
Средь пылающих огней? —
Идут под затворы молодцы
За святую Русь.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Дикие кони стреножены
Дремлет дикий их пастух;
В юртах засыпая, узники
Видят Русь во сне.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Шепчут деревья над юртами,
Стража окликает страж, —
Вещий голос сонным слышится
С родины святой.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Зыблется светом объятая
Сосен цепь над рядом юрт.
Звезды светлы, как видения,
Под навесом юрт.
За святую Русь неволя и казни —
Радость и слава!
Весело ляжем живые
За святую Русь.
Спите, [равнины] угрюмые!
Вы забыли, как поют.
Пробудитесь!.. Песни вольные
Оглашают вас.
Славим нашу Русь, в неволе поем
Вольность святую.
Весело ляжем живые
В могилу за святую Русь.
Опять заря горит светла
Всех зорь чудесней,
Опять гудят колокола
Весенней песней… О, Пасха красная, твой звон
Так сердцу сладок,
Несет нам разрешенье он
Всех, всех загадок!.. И утоленье скорби, бед,
Земных печалей:
Мы видим незакатный свет
Янтарных далей.О, час, едва пропет тропарь
Христос Воскресе.
И радостью полны, как встарь,
Леса и веси.О, час, когда чужой дарит
Лобзанья встречным,
Он наши души озарит
Сияньем, вечным.А поутру как сладко встать
В пасхальном свете,
И радостью затрепетать
Светло, как дети.Весна и солнце — даль светла,
Прошло ненастье.
Пасхальные колокола
Поют о счастье.Земля и небо, водоем,
Леса и веси,
И люди — вместе все поем:
Христос Воскресе!
Не на радость, не на счастие,
Знать, с тобой мы, друг мой, встретились;
Знать, на горе горемычное
Так сжились мы, так слюбилися.
Жил один я, в одиночестве —
Холостая жизнь наскучила;
Полюбил тебя, безродную,
Полюбивши — весь измучился.
Где ты, время, где ты, времечко,
Как одно я только думывал:
Где ты, как с тобой увидеться,
Одним словом перемолвится.
Тогда было — иду, еду ли,
Ты всегда со мной, с ума нейдёшь;
На грудь полную ручкой белою
Ты во сне меня всю ночь зовёшь…
А теперь другая думушка
Грызёт сердце, крушит голову:
Как в чужом угле с тобой нам жить,
Как свою казну трудом нажить?
Но куда умом не кинуся —
Мои мысли врозь расходятся,
Без следа вдали теряются,
Чёрной тучей покрываются…
Погубить себя? — не хочется!
Разойтиться? — нету волюшки!
Обмануть, своею бедностью
Красоту сгубить? — жаль до смерти!
Не осенний частый дождичек
Брызжет, брызжет сквозь туман:
Слезы горькие льет молодец
На свой бархатный кафтан.
«Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица:
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
— «Не тоска, друзья-товарищи,
Грусть запала глубоко,
Дни веселия, дни радости
Отлетели далеко».
— «Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица:
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
— «И как русский любит родину,
Так люблю я вспоминать
Дни веселия, дни радости,
Как пришлось мне горевать».
— «Полно, брат молодец!
Ты ведь не девица:
Пей, тоска пройдет;
Пей, пей, тоска пройдет!»
Ты любишь, ты притворствовать умеешь, —
Когда в толпе, украдкой от людей,
Моя нога касается твоей —
Ты мне ответ даешь — и не краснеешь! Все тот же вид рассеянный, бездушный,
Движенье персей, взор, улыбка та ж…
Меж тем твой муж, сей ненавистный страж,
Любуется твоей красой послушной.Благодаря и людям и судьбе,
Ты тайным радостям узнала цену,
Узнала свет: он ставит нам в измену
Все радости… Измена льстит тебе.Стыдливости румянец невозвратный
Он улетел с твоих младых ланит —
Так с юных роз Авроры луч бежит
С их чистою душою ароматной.Но так и быть! в палящий летний зной
Лестней для чувств. приманчивей для взгляда
Смотреть в тени, как в кисти винограда
Сверкает кровь сквозь зелени густой.
(На приезд трех друзей)
О, радость, радость, я жизнью бывалою
Снова дышу!
Трепещет лира:
В струнах позабытых
Я звуков согласных,
Я звуков живительных
В восторге ищу.
Гремит, как прежде, подруга бессмертная;
Други, ко мне!
Опять доступен
Я смехам и песням,
И чаше, венчанной
Минутными розами,
И сладкой любви.
Пришли три гостя в обитель поэтову
С дальних сторон:
От финнов бледных,
Ледяноволосых;
От Рейна-старца;
От моря сыпучего
Азийских песков.
Три гостя, с детства товарищи, спутники,
Братья мои!
За мной ко храму!
Я, плющем венчанный,
При гимнах священных
Кастору и Поллуксу
Хвалу воспою.
От сердца дружные с вином,
Мы вольно, весело живем:
Указов царских не читаем,
Права студентские поем,
Права людские твердо знаем;
И, жадны радости земной,
Мы ей — и телом и душой! Когда рогатая луна
На тверди пасмурной видна, -
Обнявши деву молодую,
Лежим — и чувствует она
Студента бодрость удалую.
И, суеверие людей,
Не ожидай от нас мощей! Наш ум свободен; и когда,
Как не гремит карет езда,
И молчаливо пешеходы
Глядят, как вечера звезда
Сребрит стихающие воды, -
Бродя по городу гурьбой,
Поем и вольность и покой! От сердца дружные с вином,
Мы шумно, весело живем,
Добро и славу обожаем,
Чинов мы ищем не ползком,
О том, что будет, не мечтаем;
Но радость верную любя,
Пока мы живы — для себя!
Опять безрадостная Пасха
И безлюбовная весна!
Гримаса маски Пасхи сказка
Для тех, кому весна пресна.
А нам весна и солнца ласка,
Весна для нас без грез, без сна;
Дорога наша к этой Пасхе —
Дорога — лента красной краски, —
Была достаточно красна.
Тайгой, Алтаем и Саяном,
Как рана, каждая верста;
Купаться в зареве багряном
Нам никогда не перестать…
Не с нашим сердцем деревянным
Рыдать о прошлом покаянно
И лицемерить у креста!
Напрасно ищем мы: их нет здесь,
Кому б рукою стан обвить:
За обесчещенных возмездье —
— Весна, лишенная любви.
Пока не грянул гром Войны,
Бродили мы вокруг Стены,
Крича при встрече строго:
«Мой дом — вот здесь, твой дом — вон там,
Так разойдемся ж по домам»…
И… шли своей дорогой.
Но звякнул меч: «Война! Война!»
И пала старая Стена!..
И, вот, взглянув, впервые,
В свои сердца — узнали мы
Что — братья мы, что братья мы,
Что братья мы родные!
Отпущен нам великий грех!
И в этот грозный час у всех:
Душа и грудь — едина!..
И эта радость больше слов
И поражения врагов
И взятия Берлина!
Посланник будущих веков!
Не жди веселого привета
И ободрительных стихов
От огорченного поэта.
Душе унылой не сладка
Тебя встречающая радость:
Что ты принес мне? Гадость, гадость!
Печаль и боль. . . . . . . ! Снося горячие недуги,
Один, безмолвен и угрюм,
Я порчу сонные досуги
Тяжелой мрачностию дум;
Она прошла, пора златая,
Когда был здрав и весел я,
И пела муза молодая
Победы. . . . . . . . ! И мне дождаться ли возврата
Телесной бодрости моей?
Погибну ль жертвою б. . . .
Под кровом чуждого Пената?
Еще мне рано увядать:
Приди ж скорей, былая радость!
Поэту страшно потерять
Свою пленительную младость!
Закипела в сердце кровь…
Я идти сбирался в даль,
И пошли со мной — Любовь,
Дружба, Радость и Печаль.
Три подруги гнали прочь
Молчаливую как ночь,
Нелюбимую Печаль, —
Но меня ей было жаль…
И неслышною стопой,
В отдалении, она
Всюду кралася за мной,
Одинока и грустна…
Те же спутницы мои
Пели словно соловьи;
Но в дороге роковой
Все рассталися со мной:
Изменила мне Любовь,
Дружба сгинула давно.
В сердце стынуть стала кровь,
В сердце сделалось темно,
Радость скрылась той порой.
Я иду в глухую даль,
И осталася со мной
Неразлучная Печаль.
И ты покинула семейный мирный круг.
Ни степи, ни леса тебя не задержали?
И ты летишь ко мне на глас моей печали —
О милая сестра, о мой вернейший друг!
Я узнаю тебя, мой ангел утешитель,
Наперсница души от колыбельных дней;
Не тщетно нежности я веровал твоей,
Тогда еще, — тогда, достойный их ценитель!..
Приди ж — и радость призови
В приют мой, радостью забытый; —
Повей отрадою душе моей убитой
И сердце мне согрей дыханием любви!
Как чистая роса живит своей прохладой
Среди нагих степей, — спасительной усладой
Так оживишь мне чувства ты.
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали?
Тоска, унынье, стыд терзали вашу грудь?
И ночью бледный страх… хоть раз когда-нибудь
Сжимал ли сердце вам в тисках холодной стали?
Вы, ангел радости, когда-нибудь страдали? Вы, ангел кротости, знакомы с тайной властью?
С отравой жгучих слез и яростью без сил?
К вам приводила ночь немая из могил
Месть, эту черную назойливую гостью?
Вы, ангел кротости, знакомы с тайной злостью? Вас, ангел свежести, томила лихорадка?
Вам летним вечером, на солнце у больниц,
В глаза бросались ли те пятна желтых лиц,
Где синих губ дрожит мучительная складка?
Вас, ангел свежести, томила лихорадка? Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам?
Угрозы старости уж леденили вас?
Там в нежной глубине влюбленно-синих глаз
Вы не читали снисхождения к сединам?
Вы, ангел прелести, теряли счет морщинам? О ангел счастия, и радости, и света!
Бальзама нежных ласк и пламени ланит
Я не прошу у вас, как зябнущий Давид…
Но, если можете, молитесь за поэта
Вы, ангел счастия, и радости, и света! Год написания: без даты
Люди! Вы слышите:
Звон похоронный?
Что же вы дышите
Леностью сонной!
Что же в беспечности
Радостей ждете!
Голоса вечности
Не узнаете?
Пробудитесь, уходите
Прочь от башен и дворцов,
Прах сандалий отрясите
За порогом городов.
Мы уйдем в глухие степи,
Убежим в ущелья гор,
Там в тиши, как в тайном склепе,
Спрячем, скроем свой позор!
Человек был в нас унижен, —
Душу вновь мы обретем
В тишине пустынных хижин,
В дебрях скал над шалашом.
Пусть на улицах, у зданий
Стонут сосны и трава,
Бродит зверь в немом тумане,
Кличет филин и сова.
Пусть разрушится твердыня
Строгих башен и дворцов.
Лучше, братья, нам в пустыне,
За порогом городов.
Братья! вы слышите:
Звон похоронный?
Что же вы дышите
Леностью сонной!
Что же в беспечности
Радостей ждете!
Голоса вечности
Не узнаете?
К новому 1824 году
Посланник будущих веков!
Не жди веселого привета
И ободрительных стихов
От огорченного поэта.
Душе унылой не сладка
Тебя встречающая радость:
Что ты принес мне? Гадость, гадость!
Печаль и боль !
Снося горячие недуги,
Один, безмолвен и угрюм,
Я порчу сонные досуги
Тяжелой мрачностию дум;
Она прошла, пора златая,
Когда был здрав и весел я,
И пела муза молодая
Победы !
И мне дождаться ли возврата
Телесной бодрости моей?
Погибну ль жертвою б
Под кровом чуждого Пената?
Еще мне рано увядать:
Приди ж скорей, былая радость!
Поэту страшно потерять
Свою пленительную младость!
Сказочку слушаю я,
Сказочка — радость моя!
Сколько уж, сколько веков
Тканями этих же слов
Ночи в таинственный час
Детских сомкнулося глаз!
Жизнь наша, сказки быстрей,
Нас обращает в детей.
Слышу о злом колдуне...
Вот он — в лесу при огне...
Чудная фея добра
Блещет в лучах серебра...
Множество замыслов злых, —
Фея разрушила их...
И колдуна больше нет!
Только и в ней меркнет свет...
Лес, что куда-то пропал,
Вдруг очарованный, встал...
Вот и колдун на печи...
Сказка! Молчи же, молчи!
Сказочку слушаю я,
Сказочка — радость моя!
Жизнь наша, сказки быстрей,
Нас обращает в детей...
Ах ты, бедность горемычная,
Дома в горе терпеливая,
К куску черствому привычная,
В чужих людях боязливая!
Всем ты, робкая, в глаза глядишь,
Сирота, стыдом убитая,
К богачу придешь — в углу стоишь.
Бесприветная, забытая.
Ты плывешь — куда водой несет,
Стороной бредешь — где путь дадут,
Просишь солнышка — гроза идет,
Скажешь правду — силой рот зажмут.
У тебя весна без зелени,
А любовь твоя без радости,
Твоя радость безо времени,
Немочь с голодом при старости.
Век ты мучишься да маешься,
Все на сердце грусть великая;
С белым светом ты расстанешься —
На могиле травка дикая!
Знакомые звуки, чудесные звуки!
О, сколько вам силы дано!
Прошедшее счастье, прошедшие муки,
И радость свиданья, и слезы разлуки…
Вам всё воскресить суждено.Знакомые тени являются снова,
Проходят одна за другой…
И сердце поверить обману готово,
И жаждет, и молит всей жизни былого,
Согретое страстью былой.И всё, что убито бесплодной борьбою,
Опять шевельнулось в груди…
На доблестный подвиг, на битву с судьбою
Иду я отважно, и яркой звездою
Надежда горит впереди.В возлюбленном взоре, в улыбке участья
Прочел я давно, что любим;
Не страшны мне грозы, не страшно ненастье;
Я знаю — любви бесконечное счастье
Меня ожидает за ним! Довольно, довольно!.. замолкните, звуки!
Мою вы терзаете грудь…
Прошедшее счастье, прошедшие муки,
И радость свиданья, и слезы разлуки,
О сердце! навеки забудь!..
На легких крылышках
Летают ласточки;
Но легче крылышки
У жизни ветреной.
Не знает в юности
Она усталости
И радость резвую
Берет доверчиво
К себе на крылия.
Летит, любуется
Прекрасной ношею…
Но скоро тягостна
Ей гостья милая,
Устали крылышки,
И радость резвую
Она стряхает с них.
Печаль ей кажется
Не столь тяжелою,
И, прихотливая,
Печаль туманную
Берет на крылия
И вдаль пускается
С подругой новою.
Но крылья легкие
Все боле, более
Под ношей клонятся,
И вскоре падает
С них гостья новая,
И жизнь усталая
Одна, без бремени,
Летит свободнее;
Лишь только в крылиях
Едва заметные
От ношей брошенных
Следы осталися —
И отпечатались
На легких перышках
Два цвета бледные:
Немного светлого
От резвой радости,
Немного темного
От гостьи сумрачной.
Когда взойдет денница золотая,
Горит эѳир,
И ото сна встает благоухая
Цветущий мир,
И славит все существованья сладость:
С душей твоей
Что в пору ту? Скажи: живая радость,
Тоска ли в ней?
Когда на дев цветущих и приветных,
Перед тобой
Мелькающих в одеждах разноцветных,
Глядишь порой,
Глядишь и пьешь их томных взоров сладость;
С душей твоей
Что в пору ту? Скажи: живая радость,
Тоска ли в ней?
Страдаю я! Из-за дубровы дальной
Взойдет заря,
Мир озарит, души моей печальной
Не озаря.
Будь новый день любимцу счастья в сладость!
Душе моей
Противен он! Что прежде было в радость,
То в муку ей.
Что красоты, почти всегда лукавой,
Мне долгой взор?
Обманчив он! Знаком с его отравой
Я с давних пор:
Обманчив он! Его живая сладость
Душе моей
Страшна теперь: что прежде было в радость,
То в муку ей.
Есть светлая радость под сенью кустов
Поплакать о прошлом родных берегов
И, первую проседь лаская на лбу,
С приятною болью пенять на судьбу.
Ни друга, ни думы о бабьих губах
Не зреет в ее тихомудрых словах,
Но есть в ней, как вера, живая мечта
К незримому свету приблизить уста.
Мы любим в ней вечер, над речкой овес,—
И отроков резвых с медынью волос.
Стряхая с бровей своих призрачный дым,
Нам сладко о тайнах рассказывать им.
Есть нежная кротость, присев на порог,
Молиться закату и лику дорог.
В обсыпанных рощах, на сжатых полях
Грустит наша дума об отрочьих днях.
За отчею сказкой, за звоном стропил
Несет ее шорох неведомых крыл...
Но крепко в равнинах ковыльных лугов
Покоится правда родительских снов.
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим
И пылкой вольности дары
Заботой светскою не губим.
Мы любим шумные пиры,
Вино и радости мы любим.Наш Август смотрит сентябрем —
Нам до него какое дело!
Мы пьем, пируем и поем
Беспечно, радостно и смело.
Наш Август смотрит сентябрем —
Нам до него какое дело! Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны,
Наш ум — не раб чужих умов,
И чувства наши благородны.
Здесь нет ни скиптра, ни оков,
Мы все равны, мы все свободны.Приди сюда хоть русской царь,
Мы от покалов не привстанем.
Хоть громом бог в наш стол ударь,
Мы пировать не перестанем.
Приди сюда хоть русской Царь,
Мы от покалов не привстанем.Друзья! покалы к небесам
Обет правителю природы:
«Печаль и радость — пополам,
Сердца — на жертвенник свободы!»
Друзья! покалы к небесам
Обет правителю природы.Да будут наши божества
Вино, свобода и веселье!
Им наши мысли и слова!
Им и занятье и безделье!
Да будут наши божества
Вино, свобода и веселье!
О, девушка, отверженная всеми
За что-то там, свершенное семьей,
Мы встретимся в условленное время
Пред нашею излюбленной скамьей!
Походкой чуть наклонной и скользящей
Ты пойдешь, проста как виорель.
И скажешь мне: «Единый! Настоящий!
Возможно ли? Послушай… Неужель?»
И болью затуманенные взоры, —
По существу веселые ключи, —
Блеснут так радостно, как из-под шторы
Пробившиеся в комнату лучи.
Ты — точно серна в золотистой дрожи:
Доверчивость. Восторженность. Испуг.
Что может быть нежней и вместе строже
Твоих — не искушенных в страсти — рук?
Что может быть больней и осиянней
Еще не вовсе выплаканных глаз?
Что может быть печальней и желанней
Уст, бредовых не говоривших фраз?
Газель моя, подстреленная злыми!
Подснежник бессарабский — виорель!
Виктория! И грустно это имя,
Как вешняя плакучая свирель.