Гляжу на Ваше платье синее,
Как небо в дальней Абиссинии,
И украшаю Ваш альбом
Повествованием о том.
Только платьем мимоходом
До меня коснешься ты —
По твоим следам несутся
Сердца бурные мечты.
Обернешься ты, впери’тся
Глаз огромных синева —
С перепугу за тобою
Сердце следует едва.28 января 1921
Я не танцую, — без моей вины
Пошло волнами розовое платье.
Но вот обеими руками вдруг
Перехитрён, накрыт и пойман — ветер.
Молчит, хитрец. — Лишь там, внизу колен,
Чуть-чуть в краях подрагивает. — Пойман!
О, если б Прихоть я сдержать могла,
Как разволнованное ветром платье!
Вдруг девка на реке мыв платье зарыдала,
И в тяжкой горести об етом разсуждала:
Как замужем родит, иль сына, или дочь;
А что носила во утробе,
Увидит то во гроб?.
Вообрази себе ты девка перву ночь!
Повеселяе девка стала,
И вдруг захахотала.
Не плачь, не хахочи, дружечик мой;
Да платье мой.
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом
По аллее олуненной Вы проходите морево…
Ваше платье изысканно, Ваша тальма лазорева,
А дорожка песочная от листвы разузорена —
Точно лапы паучные, точно мех ягуаровый.Для утонченной женщины ночь всегда новобрачная…
Упоенье любовное Вам судьбой предназначено…
В шумном платье муаровом, в шумном платье муаровом —
Вы такая эстетная, Вы такая изящная…
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам? Ножки пледом закутайте дорогим, ягуаровым,
И, садясь комфортабельно в ландолете бензиновом,
Нарядили ёлку в праздничное платье:
В пёстрые гирлянды, в яркие огни,
И стоит, сверкая, ёлка в пышном зале,
С грустью вспоминая про былые дни.
Снится ёлке вечер, месячный и звёздный,
Снежная поляна, грустный плач волков
И соседи-сосны, в мантии морозной,
Все в алмазном блеске, в пухе из снегов.
На Вас было черное закрытое платье.
Вы никогда не поднимали глаз.
Только на груди, может быть, над распятьем,
Вздыхал иногда и шевелился газ.
У Вас был голос серебристо-утомленный.
Ваша речь была таинственно проста.
Кто-то Сильный и Знающий, может быть, Влюбленный
В Свое Создание, замкнул Вам уста.
Кто был Он — не знаю — никогда не узнаю,
Но к Нему моя ревность, и страх мой к Нему.
Надела платье белое из шелка
И под руку она ушла с другим.
Я перекинул за плечи кошелку
И потонул в повечеровый дым.И вот бреду по свету наудачу,
Куда подует вешний ветерок,
И сам не знаю я: пою иль плачу,
Но в светлом сиротстве не одинок.У матери — у придорожной ивы,
Прильнув к сухим ногам корней,
Я задремлю, уж тем одним счастливый,
Что в мире не было души верней.Иными станут шорохи и звуки,
Филистеры, в праздных платьях,
Гуляют в долинах, в лесу,
И прыгают, точно козлята,
И славят природы красу.
И смотрят, прищурив глазенки,
Как пышно природа цветет,
И слушают, вытянув уши,
Как птица на ветке поет.
В каждом случайном объятьи
Я вспоминаю ее,
Детское сердце мое,
Девочку в розовом платье.
Где-то в горах огоньки,
(Видно, душа над могилой).
Синие глазки у милой
И до плечей завитки.
Призрак луны непонятен глазам,
Прошлое дымкой тумана повито.
В траурных платьях безмолвная свита,
Лица закрыты, идет по пятам.
Призрак луны непонятен глазам,
Хочешь всмотреться… Но тщетно! но тщетно!
Лиц незаметно, идут безответно,
В траурных платьях идут по пятам.
С берега к берегу веют вопросы,
Шепчет камыш — но вечерние росы
Отнятая у меня, ночами
Плакавшая обо мне, в нестрогом
Черном платье, с детскими плечами,
Лучший дар, не возвращенный богом,
Заклинаю прошлым, настоящим,
Крепче спи, не всхлипывай спросонок,
Не следи за мной зрачком косящим,
Ангел, олененок, соколенок.
(Баллада)
Дженни платье разорвала:
Прицепился колос;
За собой она слыхала
В поле чей-то голос.
Дженни бедная бежала
Все по бездорожью,
Дженни платье разорвала,
Пробираясь рожью.
На мыльной кобыле летит гонец:
«Король поручает тебе, кузнец,
сработать из тысячи тысяч колец
платье для королевы».Над черной кузницей дождь идет.
Вереск цветет. Метель метет.
И днем и ночью кузнец кует
платье для королевы.За месяцем — месяц, за годом — год
горн все горит и все молот бьет, -
то с лютою злобой кузнец кует
платье для королевы.Он стал горбатым, а был прямым.
Светлое платье на темной подкладке
Было надето на ней.
Стал я играть с ней в загадки и в прятки,
Между расцветами дней.
Стал я играть с ней под куполом Ночи,
Звезды слагались в цветы.
Бездна возникла живых средоточий,
Ярких среди черноты.
Марина стирает белье.
В гордыне шипучую пену
Рабочие руки ее
Швыряют на голую стену.
Белье выжимает. Окно —
На улицу настежь, и платье
Развешивает.
Все равно,
Пусть видят и это распятье.
В пыльный маленький город, где Вы жили ребенком,
Из Парижа весной к Вам пришел туалет.
В этом платье печальном Вы казались Орленком,
Бледным маленьким герцогом сказочных лет…
В этом городе сонном Вы вечно мечтали
О балах, о пажах, вереницах карет
И о том, как ночами в горящем Версале
С мертвым принцем танцуете Вы менуэт…
Привезли в подарок Кате
Заграничный сувенир —
Удивительное платье!
Отражен в нем целый мир.
Вкривь и вкось десятки слов —
Все названья городов:
«Лондон», «Токио», «Москва»-
Это только рукава!
На спине: «Мадрид», «Стамбул»,
Тебя скрывали туманы,
И самый голос был слаб.
Я помню эти обманы,
Я помню, покорный раб.
Тебя венчала корона
Еще рассветных причуд.
Я помню ступени трона
И первый твой строгий суд.
Какие бледные платья!
Какая странная тишь!
В каждом случайном обятьи
Я вспоминаю ее,
Детское сердце мое,
Девочку в розовом платье.
Где-то в горах огоньки,
(Видно, душа над могилой).
Синие глазки у милой
И до плечей завитки.
День был нежно-серый, серый, как тоска.
Вечер стал матовый, как женская рука.
В комнатах вечерних прятали сердца,
Усталые от нежной тоски без конца.
Пожимали руки, избегали встреч,
Укрывали смехи белизною плеч.
Длинный вырез платья, платье, как змея,
В сумерках белее платья чешуя.
Над скатертью в столовой наклонились ниц,
Касаясь прическами пылающих лиц.
Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки, крошки вроде крола:
У тебя теперь дачи, за обедом — омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла…
Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат,
Он скрывает бескрылье утомленных плечей…
Ты ко мне не вернешься: предсказатель на картах
Погасил за целковый вспышки поздних лучей!..
Тяжелый небосвод скорбел о позднем часе,
за чугуном ворот угомонился дом.
В пионовом венке, на каменной террасе
стояла женщина овитая хмелем.
Смеялось проседью сиреневое платье,
шуршал языческий избалованный рот,
но платье прятало комедию Распятья,
чело — изорванные отсветы забот,
На пожелтелую потоптанную грядку
Снялся с инжирника ширококрылый грач.
Эта песня посвящается солдату Булату Окуджаве
и солдату Петру Тодоровскому в день их премьеры —
от лейтенанта запаса Шпаликова.Яблони и вишни снегом замело —
Там мое родное курское село.
Как у нас под Курском соловьи поют!
А мою невесту Клавою зовут.Земля ты русская!
Девчонка курская,
И пересвисты соловья,
И платье белое,
И косы русые,
Как у девочек на платье
Есть кармашек для платка,
И в руке девчонка держит
На метро два пятака.
Вот и весь ее багаж…
Ну, а что же мальчик наш?
А у мальчика на платье
Пять карманов или шесть.
Осень землю золотом одела,
Холодея, лето уходило
И земле, сквозь слезы улыбаясь,
На прощанье тихо говорило:
«Я уйду, — ты скоро позабудешь
Эти ленты и цветные платья,
Эти астры, эти изумруды
И мои горячие обятья.
Веществ во мне немало,
Во мне текут жиры,
Я сделан из крахмала,
Я соткан из икры.Но есть икра другая,
Другая, не моя,
Другая, дорогая…
Одним словом — твоя.Икра твоя роскошна,
Но есть ее нельзя.
Ее лишь трогать можно,
Безнравственно скользя.Икра твоя гнездится
Слёзы Мария вытерла.
Что-то взгрустнулось ей…
Мало счастья Мария видела
В жизни своей.
Мало счастья Мария видела.
И старалась не видеть зла.
Красотой её мать обидела.
Юность радостью обошла.
Некрасивая, неуклюжая,
О любви мечтала тайком.
— Мама, долго ль?
Мама, скоро ль?
Мама, время
Замуж — мне! — Голубка, в доме — ни гроша!
— Зато пшеница хороша:
Ее продавай,
Меня выдавай!
Мама, долго ль?
Мама, скоро ль?
Мама, время
Как бегали мы за ландышами
Серебряными втроем:
Две ласковые милые девушки, —
Две фрейлины с королем!
У вас были платья алые,
Алые платья все.
По колени юбки короткие,
Босые ноги в росе.
У вас были косы длинные,
Спускавшиеся с висков
Люблю я розовое платье,
Тебя раздевшее легко:
И руки наги для обятья,
И грудь поднялась высоко!
Светла, как сердце розы чайной,
Прозрачна, как крыло пчелы,
Чуть розовеет ткань и тайно
Тебе поет свои хвалы.
Мой Бог, вы еще не одеты?
Поймите: нам нужно спешить.
За Вами прислали карету,
Просили немедленно быть.
Ну что Вы сидите в халате?
Я Вас дожидаться устал.
Вот Ваше нарядное платье.
Пора собираться на бал.
Запах мыла, уютный и острый,
Всюду — пар, и вода, и белье…
В комнатушке беседуют сестры
Про житье,
Про бытье… Над корытом склонясь и стирая,
Раскрасневшись, как мак, от жары,
Смотрит искоса младшая Рая
На изящное платье сестры.
Лида — в новеньком, и перед Лидой
Стыдно ей за белье, за старье…— Райка, милая! Ты не завидуй!
Собрались на сбор отряда
Все! Отсутствующих нет!
Сбор серьезный:
Выбрать надо
Лучших девочек в совет.
Галю вычеркнут из списка!
Все сказали ей в глаза:
— Ты, во-первых, эгоистка,
Во-вторых, ты егоза.
Злате
Ты ко мне не вернешься даже ради Тамары,
Ради нашей дочурки, крошки вроде крола:
У тебя теперь дачи, за обедом - омары,
Ты теперь под защитой вороного крыла...
Ты ко мне не вернешься: на тебе теперь бархат;
Он скрывает бескрылье утомленных плечей.
Ты ко мне не вернешься: предсказатель на картах