Триглав, царящий троекратно,
Над Небом, Бездной, и Землей,
Зачем глядишь ты так возвратно
Тройной козлиной головой?
Ужели в Небе те же мысли,
Что в Бездне бездн, и на Земле?
Везде ль желания повисли,
Как гроздья звезд в полночной мгле?
И светлоглазый взгляд хотенья
Ужели всюду повторен?
И то же ль в тлении горенье,
Что трижды в вечностях закон?
Везде ли те же есть узоры,
И те ж для всплесков берега?
И те же пламенные взоры,
И те же острые рога?
И тот же, трижды взятый с бою,
Чтоб снова жалить нас, удав?
Над троекратною судьбою
Неукоснительный Триглав!
(ОКТЯБРЬ 1917)А. А. НовинскомуПолночные вздулись воды,
И ярость взметенных толп
Шатает имперский столп
И древние рушит своды.
Ни выхода, ни огня…
Времен исполнилась мера.
Отчего же такая вера
Переполняет меня?
Для разума нет исхода.
Но дух ему вопреки
И в бездне чует ростки
Неведомого всхода.
Пусть бесы земных разрух
Клубятся смерчем огромным —
Ах, в самом косном и темном
Пленен мировой дух!
Бичами страстей гонимы —
Распятые серафимы
Заточены в плоть:
Их жалит горящим жалом,
Торопит гореть Господь.
Я вижу в большом и в малом
Водовороты комет…
Из бездны — со дна паденья
Благословляю цветенье
Твое — всестрастной свет! 15 января 1918
Коктебель
Беда пришла для символиста: Брюсов
Решил: «Теперь мне Северянин люб».
Юдоль печали Федор Сологуб
Сказал: «И я не из породы трусов».Однако столько ж минусов, как плюсов,
В афере этой; с молоком у губ
Игорь Васильич был совсем не глуп,
Сбежал от них и остальных турусов.Орлы над бездной, где же
Любимая, что ласково маня,
Открыл под вами Игорь Северянин? Грозит вам бездна, имя ей просак.
Уж вам друзья Олимпов и Пруссак.
Был символизм и от сердца ранен.
Там, как сраженный
Титан, простерся
Между скалами
Обросший мохом
Седой гранит
И запер пропасть;
Но с дикой страстью
Стремится в бездну
Через препоны
Поток гремучий
И мечет жемчуг
Шипучей пены
На черный брег.Смотри, как быстро
Несется ветка
К кипучей бездне,
Как струйка сильно
Ее кидает
С прозрачной мели
На острый камень. —
Мелькнула! — Полно!
Из черной бездны
Возврата нет.Слежу глазами
За быстрым током.
Как присмирел он
Там, в отдаленьи;
Как будто небо
В нем хочет видеть
Свою красу.Смотри: та ветка,
Что там исчезла
В пучине лютой,
Плывет так тихо,
Так безмятежно
По вечной влаге.
Рудой ведун отливных рун,
Я — берег дюн, что Бездна лижет;
В час полных лун седой валун,
Что, приливая, море движет.И малахитовая плеснь
На мне не ляжет мягким мохом;
И с каждым неутомным вздохом
Мне памятней родная песнь.И всё скользит напечатленней
По мне бурунов череда;
И всё венчанней, всё явленней
Встает из волн моя звезда… Рудой ведун глубинных рун,
Я — старец дюн, что Бездна лижет;
На взморье Тайн крутой валун,
Что неусыпно Вечность движет.
Над стремью скал — чернеющий орел.
За стремью — синь, туманное поморье.
Он как во сне к своей добыче шел
На этом поднебесном плоскогорье.С отвесных скал летели вниз кусты,
Но дерзость их безумца не страшила:
Ему хотелось большей высоты —
И бездна смерти бездну довершила.Ты знаешь, как глубоко в синеву
Уходит гриф, ужаленный стрелою?
И он напряг тугую тетиву —
И зашумели крылья над скалою, И потонул в бездонном небе гриф,
И кровь, звездой упавшую оттуда
На берега, на известковый риф,
Смыл океан волною изумруда.
От грез Кларета — в глазах рубины,
Рубины страсти, фиалки нег.
В хрустальных вазах коралл рябины
И белопудрый, и сладкий снег.
Струятся взоры… Лукавят серьги…
Кострят экстазы… Струнят глаза…
— Как он возможен, миражный берег… —
В бокал шепнула синьора Za.
О, бездна тайны! О, тайна бездны!
Забвенье глуби… Гамак волны…
Как мы подземны! Как мы надзвездны!
Как мы бездонны! Как мы полны!
Шуршат истомно муары влаги,
Вино сверкает, как стих поэм…
И закружились от чар малаги
Головки женщин и криэантэм…
Снова над бездной, опять на просторе, —
Дальше и дальше от тесных земель!
В широкошумном качается море
Снова со мной корабля колыбель.Сильно качается; ветры востока
Веют навстречу нам буйный привет;
Зыбь разблажилась и воет глубоко,
Дерзко клокочет машина в ответ.Рвутся и бьются, с досадою явной,
Силятся волны отбросить нас вспять.
Странно тебе, океан своенравный,
Воле и мысли людской уступать.Громче все носится ропот подводный,
Бурных валов все сердитее взрыв;
Весело видеть их бой сумасбродный,
Радужный их перекатный отлив.Так бы нестись, обо всем забывая,
В споре с насилием вьюги и вод,
Вечно к брегам небывалого края,
С вечною верой, вперед и вперед!
Громадные тучи нависли широко
Над морем, и скрыли блистательный день,
И в синюю бездну спустились глубоко,
И в ней улеглася тяжёлая тень;
Но бездна морская уже негодует,
Ей хочется света, и ропщет она,
И скоро, могучая, встанет, грозна,
Пространно и громко она забушует.
Великую силу уже подымая,
Полки она строит из водных громад;
И вал-великан, головою качая,
Становится в ряд, и ряды говорят;
И вот, свои смуглые лица нахмуря
И белые гребни колебля, они
Идут. В чёрных тучах блеснули огни
И гром загудел. Начинается буря.
Взойди, о Ночь, на горний свой престол,
Стань в бездне бездн, от блеска звезд туманной,
Мир тишины исполни первозданной
И сонных вод смири немой глагол.
В отверстый храм земли, небес, морей
Вновь прихожу с мольбою и тоскою:
Коснись, о Ночь, целящею рукою,
Коснись чела как Божий иерей.
Дала судьба мне слишком щедрый дар,
Виденья дня безмерно ярки были:
Росистый хлад твоей епитрахили
Да утолит души мятежный жар.
Не плачь о неземной отчизне
И помни, — более того,
Что есть в твоей мгновенной жизни,
Не будет в смерти ничего.
И жизнь, как смерть, необычайна…
Есть в мире здешнем — мир иной.
Есть ужас тот же, та же тайна —
И в свете дня, как в тьме ночной.
И смерть и жизнь — родные бездны:
Они подобны и равны,
Друг другу чужды и любезны,
Одна в другой отражены.
Одна другую углубляет,
Как зеркало, а человек
Их съединяет, разделяет
Своею волею навек.
И зло, и благо, — тайна гроба
И тайна жизни — два пути —
Ведут к единой цели оба.
И всё равно, куда идти.
Будь мудр, — иного нет исхода.
Кто цепь последнюю расторг,
Тот знает, что в цепях свобода
И что в мучении — восторг.
Ты сам — свой Бог, ты сам свой ближний,
О, будь же собственным Творцом,
Будь бездной верхней, бездной нижней,
Своим началом и концом.
Святая ночь на небосклон взошла,
И день отрадный, день любезный,
Как золотой покров, она свила,
Покров, накинутый над бездной.
И, как виденье, внешний мир ушел…
И человек, как сирота бездомный,
Стоит теперь и немощен и гол,
Лицом к лицу пред пропастию темной.
На самого себя покинут он –
Упразднен ум, и мысль осиротела –
В душе своей, как в бездне, погружен,
И нет извне опоры, ни предела…
И чудится давно минувшим сном
Ему теперь всё светлое, живое…
И в чуждом, неразгаданном ночном
Он узнает наследье родовое.
Я верю в возможную силу и правду — его, всепобедного Света,
Но есть несчастливцы, что гибнут зимою задолго до роскоши лета.
Я знаю что мною озер серебристых в горах и в лесах первозданных.
Но сколькие умерли в жаркой пустыне, без влаги, без капель желанных.
Я видел, как кондор царит над пространством, как мощь альбатроса прекрасна.
Но сколько убитых для них именитых, подумать — подумать ужасно.
Я вижу, я слышу я помню я знаю что было что есть здесь что будет.
Но, в бездну из бездны срываясь, в столетьях, мои вопль никого не пробудит.
Во взоре твоем точно бьется волна:
Сияет в нем ласка, в нем дышит измена.
Такою же лаской коварной полна
И взором таким же — пленяла сирена!
Когда она голосом нежным пловцов
Манила в обятия бездны пустынной, —
Тот голос был твой — полный ласковых слов,
Дрожащий любовью и детски-невинный!
И в миг, когда в бездне корабль погибал,
Когда над тонувшими и́скрилась пена, —
Твой смех обольстительно-нежный звучал,
Твоею улыбкой смеялась сирена!
Мне снились: и море, и горы…
Мне снились… Далекие хоры
Созвездий
Кружились
В волне мировой… Порой метеоры
Из высей катились,
Беззвучно
Развеявши пурпурный хвост надо мной.Проснулся — и те же: и горы,
И море… И долгие, долгие взоры
Бросаю вокруг.Всё то же… Докучно
Внимаю,
Как плачется бездна: Старинная бездна лазури;
И — огненный, солнечный
Круг.Мои многолетние боли —
Доколе?.. Чрез жизни, миры, мирозданья
За мной пробегаете вы? В надмирных твореньях, —
В паденьях —
Течет бытие… Но — о Боже! —Сознанье
Всё строже, всё то же —Всё то же
Сознанье
Мое.
Темная бездна влечет неотступно меня.
Тщетно стремлюсь я к сиянию светлого дня,
Тщетно слежу за игрой золотистых лучей:
Сердцу милее, милей для усталых очей
Сумрак ущелья, где — бешено дик и глубок —
С шумом и плеском бежит своенравный поток.
Чутко душою ловлю я таинственный гул:
Смех и рыданья, веселья безумный разгул,
Странные чары, несбыточно дивные сны —
Грезятся мне в переливах мятежной волны.
Шепчут мне волны: «Любуешься розами ты;
Знай же: прекрасней — волшебные бездны цветы.
Тот, кто вдохнул опьяняющий их аромат,
Вечно томится, желанием смутным обят,
Он, презирая доступный для смертного дар,
Жаждет душою иных, неизведанных чар;
Все в этом мире и чуждо ему, и мертво:
Темная бездна влечет неотступно его».
Там, где тела—колдующий убор
И многократность долгаго наследства,
Не может быть вполне невинным детство,
И бездну бездн таит девичий взор.
Смотри, есть безконечный разговор
Земли с Луною, в силу их соседства,
И мы всегда ведем, от малолетства,
С земным минувшим многосложный спор.
Шепча „Люблю“, мы хищники лесные,
За милой мы следим из-за куста,
Любя, мы словно любим не впервые.
Любовь—война. Любовь есть слепота,
В которой вдруг вскрывается прозренье,
Огонь зари времен миротворенья.
Сквозь строй бездонных бездн и млечные системы,
К протуберанцам солнц пути преодолев,
Для пламенной космической поэмы
Я отыскал неслыханный запев.
Вселенский хор гремит в надкрайности сверхзвездной
Превыше хладных лун и сказочных планет,
И мировой аккорд плывет над звучной бездной
В спиралях круговых стремительных комет.
Отверзлось все очам, что прежде было тайной,
И в грудь мою проник пылающий мажор.
В спиралях мировых, в сверхзвездности надкрайной
Аккордом мировым гремит вселенский хор.
Сквозь строй бездонных бездн и млечные системы
К протуберанцам солнц пути преодолев,
Для пламенной неслыханной поэмы
Я отыскал космический запев.
(Дума)
Тучи носят воду,
Вода поит землю,
Земля плод приносит;
Бездна звезд на небе,
Бездна жизни в мире;
То мрачна, то светла
Чудная природа…
Стареясь в сомненьях
О великих тайнах,
Идут невозвратно
Веки за веками;
У каждого века
Вечность вопрошает:
«Чем кончилось дело?» —
«Вопроси другова», —
Каждый отвечает.
Смелый ум с мольбою
Мчится к провиденью.
Ты поведай мыслям
Тайну сих созданий!
Шлют ответ, вновь тайный,
Чудеса природы,
Тишиной и бурей
Мысли изумляя…
Что же совершится
В будущем с природой?..
О, гори, лампада,
Ярче пред распятьем!
Тяжелы мне думы,
Сладостна молитва!
Над бездной адскою блуждая,
Душа преступная порой
Читает на воротах рая
Узоры надписи святой.
И часто тайную отраду
Находит муке неземной,
За непреклонную ограду
Стремясь завистливой мечтой.
Так, разбирая в заточенье
Досель мне чуждые черты, Я был свободен на мгновенье
Могучей волею мечты.
Залогом вольности желанной,
Лучом надежды в море бед
Мне стал тогда ваш безымянный,
Но вечно-памятный привет.По всей вероятности, Лермонтов, находясь под арестом, получил от Соломирской приветственное письмо.<М.П. Соломирской> («Над бездной адскою блуждая»). Впервые опубликовано в 1842 г. в «Отечественных записках» (т. 24, № 10, отд. I, с. 320).
Как серна робкая, она
Летела предо мною,
По скалам прыгая легко,
С распущеной косою.
Ее догнал я на краю
Крутой скалы прибрежной;
Там сердце гордое ее
Смягчил я речью нежной.
Сидели мы, как в небесах,
Высо́ко и блаженно;
Под нами солнце в бездне волн
Толкнуло постепенно.
И потонуло в бездне воли
Прекрасное светило,
И море шумное над ним
Восторженно бурлило.
Не плачь о солнце! Никакой
Беды с ним не случилось:
Оно со всем своим огнем
В груди моей укрылось.
Дева днесь высочайшаго,—
Из колодца воды зачерпнув, из колодца миров глубочайшаго,—
Нам рождает,—Его,
В бездне бездн—одного,
Нам нельзя без кого,
Возлюбившаго нас и сладчайшаго.
„Дева, Дева“, поет вышина,
Не Жена,
„Дева, Дева“, ответствуя, кличет вертеп,
И вскрывается лед, содрогается склеп,
„Дева, Дева“, Весна над пустыней снегов,
Знаменья шествуют,
Ангелы песню поют межь скудных благих пастухов,
Волхвы со Звездой путешествуют,
Несут умащенья в ларцах,
Из них благовонный вздох,
Сияет Звезда в Небесах,
Ничего нам больше не надо,
Родися нам дитятко младо,
Родися превечный Бог.
Грааль-АрельскомуВсе наслажденья и все эксцессы,
Все звезды мира и все планеты
Жемчужу гордо в свои сонеты, —
Мои сонеты — колье принцессы!
Я надеваю под взрыв оркестра,
Колье сонетов (размах измерьте!)
Да, надеваю рукой маэстро
На шею Девы. Она — Бессмертье!
Она вне мира, она без почвы,
Без окончанья и без начала:
Ничто святое ее зачало:
Кто усомнится — уйдите прочь вы!
Она безместна и повсеместна,
Она невинна и сладкогрешна,
Да, сладкогрешна, как будто бездна,
И точно бездна — она безбрежна.
Под барабаны, под кастаньеты,
Все содроганья и все эксцессы
Жемчужу гордо в колье принцессы,
Не знавшей почвы любой планеты:
Как город призрачный в пустыне,
У края бездн возник мой сон.
Не молкнет молний отсвет синий,
Над кручей ясен небосклон.
И пышен город, озаренный:
Чертоги, башни, купола,
И водоемы, и колонны…
Но ждет в бездонной бездне мгла.
И вот уже, как звон надгробный,
Сквозь веки слышится рассвет,
Вот стены — призракам подобны,
И вот на башнях — шпилей нет…
Когда же явь мне в очи глянет,
Я буду сброшен с тех высот,
Весь город тусклой тенью станет
И, рухнув, в пропасть соскользнет.
И алчно примет пасть пучины
За храмом храм, за домом дом…
И вот — лишь две иль три руины
Вещают смутно о былом.
22 августа 1903
Свиваются бледныя тени
Видения ночи беззвездной,
И молча над вечною бездной
Качаются наши ступени.
Друзья, мы спустились до края,
Стоим над открытою бездной —
Мы, путники ночи беззвездной,
Искатели смутнаго рая.
Мы верили нашей дороге,
Нам виделись отблески рая…
И вот — неподвижны — у края
Стоим мы в стыде и тревоге.
Неверное только движенье,
Хоть шаг по заветной дороге
И нет ни стыда, ни тревоги,
И вечно, и вечно паденье.
Качается лестница тише,
Мерцает звезда на мгновенье,
И слышится голос спасенья —
Откуда-то издали… свыше!
Я вижу там лилею.
Ах! как она бела,
Прекрасна и мила!
Душа моя пленилась ею.
Хочу ее сорвать,
Держать в руках и целовать;
Хочу — но рок меня с лилеей разлучает:
Ах! бездна между нас зияет!..
Тоска терзает грудь мою;
Стою печально, слезы лью.
Взираю издали на нежную лилею —
Она сотворена быть, кажется, моею,
И тихий ветерок
Ко мне склоняет стебелек
Ее зеленый, изумрудный;
Ко мне же обращен и беленький цветок,
Головка снежная, ко мне… но рок
(Жестокий, безрассудный!)
Сказал: «Она не для тебя!
Увянет не с твоей слезою;
Другой сорвет ее холодною рукою;
А ты… смотри, терзай себя!»
О Лиза! я с тобою
Душой делиться сотворен,
Но бездной разлучен!
Нет, мгновений таких нельзя забыть,
Не забудем.
Шаг колонн обрывался,
Когда он стоял на трибуне.Только шапки летели в воздух,
И призывы гремели и зовы.
Вся Россия услышала их
Из раздолий своих бирюзовых.И увидела вдруг, как стоял, молодой и красивый,
Он, пришедший с Алтая, от русских берёз,
И ему вся Земля говорила: «Спасибо!»,
Потому что он поднял её до звёзд! Он увидел её в голубом ореоле,
В лентах рек засинённых, в зелёной косынке лесов,
С той великою долей, с той вселенскою долей,
Чей до сердца дошёл повелительный зов.С ним он ринулся в бездну
И промчался над бездной.
И дорогу до звёзд проложил, прометал.
Как назвать нам его?
Называю — железным,
Потому что железо — самый лучший металл!..
То в темную бездну, то в светлую бездну,
Крутясь, шар земли погружает меня:
Питают, пытают мой разум и веру
То призраки ночи, то призраки дня.
Не верю я мраку, не верю и свету,—
Они — грезы духа, в них ложь и обман…
О, вечная правда, откройся поэту,
Отвей от него разноцветный туман,
Чтоб мог он, великий, в сознаньи обмана,
Ничтожный, как всплеск посреди океана,
Постичь, как сливаются вечность и миг,
И сердцем проникнуть в Святая Святых!
То в темную бездну, то в светлую бездну,
Крутясь, шар земли погружает меня:
Питают, пытают мой разум и веру
То призраки ночи, то призраки дня.
Не верю я мраку, не верю и свету,—
Они — грезы духа, в них ложь и обман…
О, вечная правда, откройся поэту,
Отвей от него разноцветный туман,
Чтоб мог он, великий, в сознаньи обмана,
Ничтожный, как всплеск посреди океана,
Постичь, как сливаются вечность и миг,
И сердцем проникнуть в Святая Святых!
Ангел, и лев, и телец, и орел —
Все шестикрылые — держат престол,
А над престолом, над тем, кто сидит,
Радуга ярким смарагдом горит.
Молнии с громом по небу летят,
И раздается из них: «Свят, свят, свят!»
Вот проносящийся ангел трубит,
С треском звезда к нам на землю летит,
Землю прошибла до бездны глухой,
Вырвался дым, как из печи большой.
Медными крыльями грозно стуча,
Вышла из дыма с коня саранча.
Львиные зубы, коса как у жен,
Хвост скорпионовым жалом снабжен.
Царь ее гордой сияет красой,
То Аваддон, ангел бездны земной.
Будут терзать вас и жалить — и вот
Смерть призовете, и смерть не придет;
Пусть же изведает всякая плоть,
Что испытания хочет господь!
1
Ни кровинки в тебе здоровой. —
Ты похожа на циркового.
Вон над бездной встаёт, ликуя,
Рассылающий поцелуи.
Напряжённой улыбкой хлещет
Эту сволочь, что рукоплещет.
Ни кровиночки в тонком теле, —
Всё новиночек мы хотели.
Что, голубчик, дрожат поджилки?
Всё как надо: канат — носилки.
Разлетается в ладан сизый
Материнская антреприза.
2
Упадёшь — перстом не двину.
Я люблю тебя как сына.
Всей мечтой своей довлея,
Не щадя и не жалея.
Я учу: губам полезно
Раскалённое железо,
Бархатных ковров полезней —
Гвозди — молодым ступням.
А ещё в ночи беззвездной
Под ногой — полезны — бездны!
Первенец мой крутолобый!
Вместо всей моей учёбы —
Материнская утроба
Лучше — для тебя была б.
Корма запрещала, летят паруса,
Встревоженной хляби звучат голоса,
И солнце затмилось над бездной морокою
С последней надеждой, кровавой зарею.Громада, бунтуя, ревет и кипит,
И волны бушуют, и ветер шумит,
И стон раздается зловещих насосов,
И вырвались верьви из рук у матросов.Торжественно буря завыла; дымясь,
Из бездны кипучей гора поднялась,
И ангел-губитель по ярусам пены
В корабль уже входит, как ратник на стены.Кто, силы утратив, без чувства падет;
Кто, руки ломая, свой жребий клянет;
Иной, полумертвый, о друге тоскует,
Другой молит бога, да гибель минует.Младой иноземец безмолвно сидит,
И мнит он: «Тот счастлив, кто мертвым лежит;
И тот, кто умеет усердно молиться,
И тот, у кого еще есть с кем проститься».
Дева днесь высочайшего, —
Из колодца воды зачерпнув, из колодца миров глубочайшего, —
Нам рождает, — Его,
В бездне бездн — одного,
Нам нельзя без кого,
Возлюбившего нас и сладчайшего.
«Дева, Дева», поет вышина,
Не Жена,
«Дева, Дева», ответствуя, кличет вертеп,
И вскрывается лед, содрогается склеп,
«Дева, Дева», Весна над пустыней снегов,
Знаменья шествуют,
Ангелы песню поют меж скудных благих пастухов,
Волхвы со Звездой путешествуют,
Несут умащенья в ларцах,
Из них благовонный вздох,
Сияет Звезда в Небесах,
Ничего нам больше не надо,
Родися нам дитятко младо,
Родися превечный Бог.
Лучезарныя грезы кружат и плывут надо мной;
Сон бежит от очей; жжет холодное ложе меня.
Я окно распахнул: душный воздух тяжел пред грозой,
В белой ночи чуть блещет мерцанье почившаго дня.
Дальний лес на лазури темнеет зубчатой стеной,
Пыль дымится вдали, — слышен топот тяжелый коня.
Лучезарныя грезы плывут и плывут, как волна за волной.
Опалили огнем, подхватили, как крылья, меня, —
И несут, и несут! Как пловец, утомленный борьбой
С непокорной стихией, весло упускает, стеня, —
В бездне бездн опустил я оковы заботы земной,
Чад раздумья, тревоги и бред отлетевшаго дня.
И не знаю — то жизнь ли, смеяся, играет со мной,
Или смерть, улыбаясь, над бездной качает меня?..
Лучезарные грезы кружат и плывут надо мной;
Сон бежит от очей; жжет холодное ложе меня.
Я окно распахнул: душный воздух тяжел пред грозой,
В белой ночи чуть блещет мерцанье почившего дня.
Дальний лес на лазури темнеет зубчатой стеной,
Пыль дымится вдали, — слышен топот тяжелый коня.
Лучезарные грезы плывут и плывут, как волна за волной.
Опалили огнем, подхватили, как крылья, меня, —
И несут, и несут! Как пловец, утомленный борьбой
С непокорной стихией, весло упускает, стеня, —
В бездне бездн опустил я оковы заботы земной,
Чад раздумья, тревоги и бред отлетевшего дня.
И не знаю — то жизнь ли, смеяся, играет со мной,
Или смерть, улыбаясь, над бездной качает меня?..
Тучи носят воду,
Вода поит землю,
Земля плод приносит;
Бездна звезд на небе,
Бездна жизни в мире;
То мрачна, то светла
Чудная природа…
Стареясь в сомненьях
О великих тайнах,
Идут невозвратно
Веки за веками;
У каждого века
Вечность вопрошает:
«Чем кончилось дело?» —
«Вопроси другова», —
Каждый отвечает.
Смелый ум с мольбою
Мчится к Провиденью.
Ты поведай мыслям
Тайну сих созданий!
Шлют ответ, вновь тайный,
Чудеса природы,
Тишиной и бурей
Мысли изумляя…
Что же совершится
В будущем с природой?..
О, гори, лампада,
Ярче пред Распятьем!
Тяжелы мне думы,
Сладостна молитва!