Клонись клонись над краем бездны
И змею лишь гляди в глаза
Он там струится темнозвездный
Как исступленная гроза
Бросая пламенные розы
Бросая вниз
Согнись пред бременем угрозы
Не обернись.
Холодно, холодно.
Человек идет на дно.
Неужели эта бездна
так ему любезна? Эта бездна за дном,
вся одна, вся в одном
безоглядном, безоконном
омуте бездонном…
Закон чего? — закона нет,
Есть бездна пустоты.
И в бездну жадно смотришь ты… Пустынный воздух глух и нем.
За мраком — мрак иль свет?..
И человек кричит: зачем?
И ночь молчит в ответ.
Из бездны отдаления,
Искатели земли,
Встают, как привидения,
Немые корабли.
И мачтами возносятся
Высо́ко в небеса,
И точно в битву просятся
Седые паруса.
Но снова, караванами,
Растают корабли,
Не встретив за туманами
Неведомой земли.
«Опрокинут, канул в бездну»
Зинаидин грозный щит,
Ах! сражаться бесполезно
С той, которая ворчит.
Завтра буду с Соколовым
На извозчике — вдвоем!
Мы Семенова с Смирновым
И с Кондратьевым найдем!
Жду московского ответа
И еще — Вас самого,
Чтоб Вы видели поэта
Прежде гнусного портрета,
Коий будет снят с него.
Есть ясное безветрие
Без плачущего «я».
«Тишина»
Погасни, исчезни
В безбрежной бездне,
Мой бедный друг…
И откроется вдруг
В миг забвенья
На дне усыпленья,
Что мир темноты,
И призрак звездный,
И самая бездна —
Это ты!
29 августа 1898
Я — есмь. Ты — будешь. Между нами — бездна.
Я пью. Ты жаждешь. Сговориться — тщетно.
Нас десять лет, нас сто тысячелетий
Разъединяют. — Бог мостов не строит.
Будь! — это заповедь моя. Дай — мимо
Пройти, дыханьем не нарушив роста.
Я — есмь. Ты будешь. Через десять вёсен
Ты скажешь: — есмь! — а я скажу: — когда-то…
Луна упала в бездну ночи,
Дремавший ветер окрылив,
И стал тревожней и короче —
Уже невидимый — прилив.И мрака черная трясина
Меня объяла тяжело.
И снова сердце без причины
В печаль холодную ушло.Я ждал — повеют ароматы,
Я верил — вспыхнут янтари…
…И в полумгле зеленоватой
Зажегся тусклый нимб зари.
А. М. Ф (едорову)
Над черною бездной с тобою я шла,
Мерцая, зарницы сверкали.
В тот вечер я клад неоценный нашла
В загадочно-трепетной дали.
И песня любви нашей чистой была,
Прозрачнее лунного света,
А черная бездна, проснувшись, ждала
В молчании страсти обета.
Ты нежно-тревожно меня целовал,
Сверкающей грезою полный,
Над бездною ветер, шумя, завывал…
И крест над могилой забытой стоял,
Белея, как призрак безмолвный.
Я иду путём опасным
Над немой и тёмной бездной
С ожиданием напрасным
И с мечтою бесполезной.
К небесам не подымаю
Обольщённых бездной взоров, —
Я давно не понимаю
Правды царственных укоров.
Нe кляну я обольщенья,
Я туда смотрю, где мглою
Покрывается паденье
Камней, сброшенных ногою…
Над бездной ночи Дух, горя,
Миры водил Любви кормилом; Мой дух, ширяясь и паря,
Летал во сретенье светилам.И бездне — бездной отвечал;
И твердь держал безбрежным лоном; И разгорался, и звучал
С огнеоружным легионом.Любовь, как атом огневой,
Его в пожар миров метнула; В нем на себя Она взглянула —
И в Ней узнал он пламень свой.
Темно в комнатах и душно —
Выйди ночью — ночью звездной,
Полюбуйся равнодушно,
Как сердца горят над бездной.
Их костры далеко зримы,
Озаряя мрак окрестный.
Их мечты неутолимы,
Непомерны, неизвестны…
О, зачем в ночном сияньи
Не взлетят они над бездной,
Никогда своих желаний
Не сольют в стране надзвездной?
Ветер.
И чайки летящей крыло.
Ложь во спасение.
Правда во зло.
Странно шуршащие камыши.
Бездна желаний
над бездной души.
Длинный откат шелестящей волны.
Звон
оглушительной тишины.
Цепкость корней
и движение глыб.
Ржанье коней.
И молчание рыб.
Парус,
который свистит, накренясь…
Господи,
сколько намешано в нас!
Огненных линий аккорд,
Бездну зеркально-живую,
Ночью Placе la Concordе,
Ночью дождливой люблю я.
Зарево с небом слилось…
Сумрак то рдяный, то синий,
Бездны пронзенной насквозь
Нитями иглистых линий…
В вихре сверкающих брызг,
Пойманных четкостью лака,
Дышит гигант—Обелиск
Розово-бледный из мрака.
В Бездне задуманный, в Небе зачатый,
Взявший для глаз своих Солнце с Луной,
Скрывший в себе грозовые раскаты,
Льдяные срывы и влагу и зной,
Знавший огней вековые набаты,
Праздник разлитья созвездий и рек,
Страстью ужаленный, Бездной зачатый,
Я — Человек.
И я возник из бездны дикой,
И вот цвету,
И созидаю мир великий, —
Мою мечту.
А то, что раньше возникало, —
Иные сны, —
Не в них ли кроется начало
Моей весны?
Моя мечта — и все пространства,
И все чреды,
Весь мир — одно моё убранство,
Мои следы.
И если ныне в бедном теле
Так тесно мне, —
Утешусь я в ином пределе,
В иной стране.
Хвалы эти мне не по чину,
И Сафо совсем ни при чем.
Я знаю другую причину,
О ней мы с тобой не прочтем.
Пусть кто-то спасается бегством,
Другие кивают из ниш,
Стихи эти были с подтекстом
Таким, что как в бездну глядишь.
А бездна та манит и тянет,
И ввек не доищешься дна,
И ввек говорить не устанет
Пустая ее тишина.
Из тихих бездн — к тебе последний крик,
Из тихих бездн, где твой заветный лик
Как призрак жизни надо мной возник.
Сомкнулся полог голубой воды,
И светит странно в окна из слюды
Медузы блеск и блеск морской звезды.
Среди кораллов и гранитных глыб
Сияют стаи разноцветных рыб.
Знакомый мир — ушел, отцвел, погиб.
Я смертно стыну в неотступном сне…
Зачем же ты, в холодной глубине,
Как призрак жизни, клонишься ко мне?
Я в тихих безднах помню прошлый рай.
Из тихих бездн к тебе мой крик, — внимай:
В последний раз, в последний раз, — прощай!
Когда из темной бездны жизни
Мой гордый дух летел, прозрев,
Звучал на похоронной тризне
Печально-сладостный напев.
И в звуках этого напева,
На мраморный склоняясь гроб,
Лобзали горестные девы
Мои уста и бледный лоб.
И я из светлого эфира,
Припомнив радости свои,
Опять вернулся в грани мира
На зов тоскующей любви.
И я раскинулся цветами,
Прозрачным блеском звонких струй,
Чтоб ароматными устами
Земным вернуть их поцелуй.
Из бездны ужасов и слез,
По ступеням безвестной цели,
Я восхожу к дыханью роз
И бледно-палевых камелий.
Мне жаль восторженного сна
С палящей роскошью видений;
Опять к позору искушений
Душа мечтой увлечена.
Едва шепнуть слова заклятий, —
И блеском озарится мгла,
Мелькнут, для плясок, для объятий,
Нагие, страстные тела…
Но умирает вызов властный
На сомкнутых устах волхва;
Пускай желанья сладострастны, —
Покорно-холодны слова!
Май 1806
К. Бальмонту
Твои стихи — как луч случайный
Над вечной бездной темноты.
И вот — мучительною тайной
Во мгле заискрились цветы.
Покорны властному сиянью,
Горят и зыблются они,
И вдаль уходят легкой тканью,
Сплетая краски и огни…
Но дрогнет ветер, налетая,
Узоры взвеет и порвет,
И тот же луч, дрожа и тая,
Бессильно в бездну упадет.
20 ноября 1897
О, юность! о, веры восход!
О, сердца взволнованный сад!
И жизнь улыбалась: «вперед!»
И смерть скрежетала: «назад».То было когда-то тогда,
То было тогда, когда нет…
Клубились, звенели года —
Размерены, точно сонет.Любил, изменял, горевал,
Звал смерти, невзгоды, нужду.
И жизнь, как пират — моря вал,
Добросила к бездне. Я жду! Я жду. Я готов. Я без лат.
Щит согнут, и меч мой сдает.
И жизнь мне лепечет: «назад»…
А смерть торжествует: «вперёд!»
По досточке по тоненькой,
по брёвнышку, по шпале,
на берег, отдалённее
всего, о чём шептали, всего, о чём шепталися
над картою-двухвёрсткой,
а досточка шатается
над бездною развёрстой, раззявленною, явленной
очам как бесконечность,
законченная яминой,
куда упасть, калечась… По досточке трясущейся,
качающейся, шаткой,
передвигаясь, в сущности,
скорей ползком, чем шагом, над бездною висячею,
на берег тот неближний,
где нам сияет счастие
потусторонней жизни.
В пестрых узорах моих сновидений
Юноши образ я видел однажды:
Он над колодцем, страдая от жажды,
Молча склонился, исполнен томлений.
С тем, чтоб вода поднялася до края,
Золото, жемчуг — бросал он горстями
В темную бездну, напрасно устами
Влаги студеной коснуться желая.
Сколько безумцев, чарующе мрачной
Бездною гордой души привлеченных,
Грезят напрасно о влаге прозрачной,
Вечно далекой от уст истомленных.
Каждый мечтает из бездны холодной
Вызвать родник животворный, — и в недра
Золото чувства бросает он щедро,
Силы души расточая бесплодно.
Из бездны Вечности, из глубины Творенья
На жгучие твои запросы и сомненья
Ты, смертный, требуешь ответа в тот же миг,
И плачешь, и клянешь ты Небо в озлобленье,
Что не ответствует на твой душевный крик…
А Небо на тебя с улыбкою взирает,
Как на капризного ребенка смотрит мать.
С улыбкой — потому, что все, все тайны знает,
И знает, что тебе еще их рано знать!
…между двойною бездной…
Ф. Тютчев
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
В светлом небе — бесконечность: бесконечность милых глаз.
В светлом взоре — беспредельность: небо, явленное в нас.
Я смотрю в пространства неба, небом взор мой поглощен.
Я смотрю в глаза: в них та же даль — пространств и даль времен.
Бездна взора, бездна неба! я, как лебедь на волнах,
Меж двойною бездной рею, отражен в своих мечтах.
Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя…
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
26 июня 1897
Звезда упала в бездну
С лучистых горних высот!
Звезду любви узнал я, —
Она уж не взойдет.
Вот с яблони цвет спадает,
И крутится листьев рой, —
Их гонят дразнящие вихри
И тешатся этой игрой.
Кружа в заливе, лебедь
Тоскливо песнь поет,
Поет все тише, тише
И тонет в глуби вод.
О, как темно и тихо!
Распалась в прах звезда,
Развеяны ветром листья,
И лебедь умолк навсегда.
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя,
Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя.
В светлом небе — бесконечность: бесконечность милых глаз.
В светлом взоре — беспредельность: небо, явленное в нас.
Я смотрю в пространство неба, небом взор мой поглощен.
Я смотрю в глаза: в них та же даль пространств и даль времен.
Бездна взора, бездна неба! Я, как лебедь на волнах,
Меж двойною бездной рею, отражен в своих мечтах.
Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя…
Я люблю тебя и небо, только небо и тебя.
А. А. НовинскомуПолночные вздулись воды,
И ярость взметенных толп
Шатает имперский столп
И древние рушит своды.
Ни выхода, ни огня…
Времен исполнилась мера.
Отчего же такая вера
Переполняет меня?
Для разума нет исхода.
Но дух ему вопреки
И в бездне чует ростки
Неведомого всхода.
Пусть бесы земных разрух
Клубятся смерчем огромным —
Ах, в самом косном и темном
Пленен мировой дух!
Бичами страстей гонимы —
Распятые серафимы
Заточены в плоть:
Их жалит горящим жалом,
Торопит гореть Господь.
Я вижу в большом и в малом
Водовороты комет…
Из бездны — со дна паденья
Благословляю цветенье
Твое — всестрастной свет!
7
Облака клубятся в безднах зеленых
Лучезарных пустынь восхода,
И сбегают тени с гор обнаженных
Цвета роз и меда.
И звенит и блещет белый стеклярус
За Киик-Атламой костистой,
Плещет в синем ветре дымчатый парус,
Млеет след струистый.
Отливают волны розовым глянцем,
Влажные выгибая гребни,
Индевеет берег солью и сланцем,
И алеют щебни.
Скрыты горы синью пятен и линий —
Переливами перламутра…
Точно кисть лиловых бледных глициний,
Расцветает утро.
Ты бездну страшную увидел под ногами.
Сомненья, горький смех изрыли пасть ея,
Ты созерцал ее бессонными ночами,
И смерти пронеслась холодная струя…
И ввергнул в бездну ты. не медля: без сомнений
Плоть изможденную и сердца чистый жар,
И гордость разума, и сладостный угар
Соблазнов жизненных, и свой высокий гений…
Ты бездну жадную своей наполнил кровью,
Останки страшных жертв ты в глубь ее вложил,
И после радостный, исполненный любовью,
Крест Искупителя над бездной водрузил…
Но бездна жадная разверзлась вновь под прахом,
И, как Тростник, дрожал твой крест, обятый страхом!
На мир таинственный духо́в,
Над этой бездной безымянной,
Покров наброшен златотканый
Высокой волею богов.
День — сей блистательный покров
День, земнородных оживленье,
Души болящей исцеленье,
Друг человеков и богов!
Но меркнет день — настала ночь;
Пришла — и, с мира рокового
Ткань благодатную покрова
Сорвав, отбрасывает прочь…
И бездна нам обнажена
С своими страхами и мглами,
И нет преград меж ей и нами –
Вот отчего нам ночь страшна!
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что ж нам приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
Крылья умчат ли от жизни усталой
К новой и светлой весне?
Или нам падать и биться о скалы,
Корчиться жалко на дне?
С каждым мгновеньем сознанье неверней:
Хмель — так стремиться вдвоем!
Мрак за звездами и звезды по черни…
Где мы и кто, не поймем!
Снизу ль высоты, над нами ль глубины?
Как нам теперь рассмотреть?
Может быть, падая вниз со стремнины,
К звездам мы будем лететь?
Сладко скользить по окраинам бездны,
Сладко скользить нам вдвоем.
Что же приманчивей: купол ли звездный,
Пропасть ли, полная сном?
Апрель 1900
На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.Земля, как смутный сон немая,
Безвестно уносилась прочь,
И я, как первый житель рая,
Один в лицо увидел ночь.Я ль несся к бездне полуночной,
Иль сонмы звезд ко мне неслись?
Казалось, будто в длани мощной
Над этой бездной я повис.И с замираньем и смятеньем
Я взором мерил глубину,
В которой с каждым я мгновеньем
Всё невозвратнее тону.
Свиваются бледные тени,
Видения ночи беззвездной,
И молча над сумрачной бездной
Качаются наши ступени.
Друзья! Мы спустились до края!
Стоим над разверзнутой бездной
Мы, путники ночи беззвездной,
Искатели смутного рая.
Мы верили нашей дороге,
Мечтались нам отблески рая…
И вот — неподвижны — у края
Стоим мы, в стыде и тревоге.
Неверное только движенье,
Хоть шаг по заветной дороге, —
И нет ни стыда, ни тревоги,
И вечно, и вечно паденье!
Качается лестница тише,
Мерцает звезда на мгновенье,
Послышится ль голос спасенья:
Откуда — из бездны иль свыше?
18 февраля 1895