Сердце тихо плачет,
Словно дождик мелкий,
Что же это значит,
Если сердце плачет?
Падая на крыши,
Плачет мелкий дождик,
Плачет тише, тише,
Падая на крыши.
И, дождю внимая,
Сердце тихо плачет.
Отчего, не зная,
Лишь дождю внимая.
И ни зла, ни боли!
Все же плачет сердце,
Плачет оттого ли,
Что ни зла, ни боли?
Плачет в сердце моем,
Как над городом дождь.
Что же ночью и днем
Плачет в сердце моем?
Сладкий ропот дождя
По земле, по домам!
С сердцем речи ведя,
Сладок ропот дождя.
Отчего ж без причин
Плачет сердце в груди?
Нет измен — я один.
Эта скорбь без причин.
Нет печали сильней,
Как не знать, почему
Без любви, без страстей
Сердца боль все сильней.
Льются в сердце слезы,
Льется хмурый дождь.
Скорбные угрозы
Шепчут тихо слезы.
Сладок шум дождя,
Льющегося в крышу;
Слушает грустя
Сердце шум дождя.
Горю нет причины:
Кто б мне изменил?
В сердце нет кручины,
Горю нет причины.
Хуже нет — грустить
И о чем — не ведать,
Не любить, не мстить,
День и ночь грустить.
Начертания ветхой триоди
Нежным шепотом будит аллея,
И, над сердцем усталым алея,
Загораются тени мелодий.
Их волшебный полет ощутив,
Сердце мечется в узах обмана,
Но навстречу ему из тумана
Выплывает банальный мотив.
О, развеяться в шепоте елей…
Или ждать, чтоб мечты и печали
Это сердце совсем закачали
И, заснувши… скатиться с качелей?
Текут по сердцу слезы.
И дождь стучит в окно...
Откуда эти грезы?
Что значат эти слезы?
О милый сердцу звук!
То дождь шумит по крыше...
Когда так много мук,
Отраден этот звук.
Струятся без причины
Потоки горьких слез...
К чему? Ведь нет кручины?
То траур без причины.
Зачем же так страдать?
Нет ни любви, ни злобы...
Как тяжело не знать,
Зачем, о чем страдать...
В слезах моя душа,
Дождем заплакан город.
О чем, тоской дыша,
Грустит моя душа?
О струи дождевые
По кровлям, по земле!
В минуты, сердцу злые,
О песни дождевые!
Причины никакой,
Но сердцу все противно.
К чему же траур мой?
Измены никакой.
Нет горше этой муки,
Не знаешь, почему
Без счастья, без разлуки
Так много в сердце муки!
Сердце исходит слезами,
Словно холодная туча…
Сковано тяжкими снами,
Сердце исходит слезами.
Льются мелодией ноты
Шелеста, шума, журчанья,
В сердце под игом дремоты
Льются дождливые ноты…
Только не горем томимо
Плачет, а жизнью наскуча,
Ядом измен не язвимо,
Мерным биеньем томимо.
Разве не хуже мучений
Эта тоска без названья?
Жить без борьбы и влечений
Разве не хуже мучений?
Небо над городом плачет,
Плачет и сердце мое.
Что оно, что оно значит,
Это унынье мое?
И по земле, и по крышам
Ласковый лепет дождя.
Сердцу печальному слышен
Ласковый лепет дождя.
Что ты лепечешь, ненастье?
Сердца печаль без причин…
Да! ни измены, ни счастья —
Сердца печаль без причин.
Как-то особенно больно
Плакать в тиши ни о чем.
Плачу, но плачу невольно,
Плачу, не зная о чем.
О, как вы мучите сердца!
Умру пред вашими ногами.
Тигрицу Гиркании сравнивая с вами,
Скажу: ты — кроткая овца!
Да, здесь, жестокая Климена,
Тот меч, который метче стрел
От Сципионов, Киров жизнь отнять умел,
Освободит меня из плена.
Да и не он мне путь открыл
На Элизийские поляны,
Лишь взор мне ваш блеснул, — стрелою острой, рдяной
Амур мне сердце поразил.
Мне под маскою рыцарь с коня не грозил,
Молча старое сердце мне Черный пронзил,
И пробрызнула кровь моя алым фонтаном,
И в лучах по цветам разошлася туманом.
Веки сжала мне тень, губы ужас разжал,
И по сердцу последний испуг пробежал.
Черный всадник на след свой немедля вернулся,
Слез с коня и до трупа рукою коснулся.
Он, железный свой перст в мою рану вложив,
Жестким голосом так мне сказал: «Будешь жив».
И под пальцем перчатки целителя твердым
Пробуждается сердце и чистым и гордым.
Дивным жаром обяло меня бытие,
И забилось, как в юности, сердце мое.
Я дрожал от восторга и чада сомнений,
Как бывает с людьми перед чудом видений.
А уж рыцарь поодаль стоял верховой;
Уезжая, он сделал мне знак головой,
И досель его голос в ушах остается:
«Ну, смотри. Исцелить только раз удается».
Неуловимый маг в иллюзии тумана,
Среди тобою созданных фигур,
Я не могу узнать тебя, авгур,
Но я люблю тебя, правдивый друг обмана!
Богач комедии и нищий из романа,
То денди чопорный, то юркий балагур,
Ты даже прозу бедную одежды
От фрака строгого до «колеров надежды»
Небрежным гением умеешь оживить:
Здесь пуговицы нет, зато свободна нить,
А там на рукаве в гармонии счастливой
Смеется след чернил и плачет след подливы.
За ярким натянул ты матовый сапог,
А твой изящный бант развязан так красиво,
Что, глядя на тебя, сказать бы я не мог,
Неуловимый маг, и ложный, но не лживый,
Гулять ли вышел ты на розовой заре
Иль вешаться идешь на черном фонаре.
Загадкою ты сердце мне тревожишь,
Как вынутый блестящий нож,
Но если вещий бред поэтов только ложь,
Ты, не умея лгать, не лгать не можешь.
Увив безумием свободное чело,
Тверди ж им, что луна детей озябших греет,
Что от нее сердцам покинутым тепло,
Передавай им ложь про черное крыло,
Что хлороформом смерти нежно веет,
Покуда в сердце зуб больной не онемеет…
Пой муки их, поэт. Но гордо о своей
Молчи, — в ответ, увы! Эльвира засмеется.
Пусть сердце ранено, пусть кровью обольется
Незримая мишень завистливых друзей, —
Ты сердца, что любовью к людям бьется,
Им не показывай и терпеливо жди:
Пусть смерть одна прочтет его в груди, —
И белым ангелом в лазурь оно взовьется.