Сонет из ШекспираЛюблю твои глаза и грустный их привет.
Узнав, что ты меня казнишь пренебреженьем,
Они в знак траура оделись в черный цвет
И на печаль мою взирают с сожаленьем.
Востока бледного не красит так заря,
Так неба мирного не красит Веспер ясный,
Один в вечерний час над западом горя,
Как эти грустные глаза, твой лик прекрасный.
Так пусть в твоей груди, беря пример с очей,
И сердце гордое исполнится печалью.
Сонет из ШекспираЯ нежно вас люблю, но сердцем, не глазами:
Лишь недостатки зрит мой неподкупный взор,
А сердце любит их. Все то, что в вас, что с вами,
Оно клялось любить глазам наперекор.
Спокойный голос ваш мне слуха не чарует,
Блаженства не сулит пожатье ваших рук,
И чувственный восторг мне крови не волнует,
Когда наедине вас жду, мой строгий друг.
Но сердце ни уму, ни чувствам не подвластно.
Его желание — одной лишь вам служить.
Тяжёлый запах роз в моей темнице.
Темница — комната. Придешь ли? Жду.
Всё ало здесь, как в пламенном аду.
Одна лежу в прозрачной власянице.
Как подобает скованной Царице
(А грех — предатель в жизненном саду) —
Я телом лишь к ногам твоим паду,
Моя душа в божественной деснице.
Вот ты вошла, и шеи и груди
Коснулась молча тонкими руками.
Безмолвное отрадно мне признанье
Храню его. Я говорю без слов:
Люблю любовь, как робкий вздох цветов,
Как звёзд вечерних бледное мерцанье.
О, полюби и ты мое молчанье!
Слова мертвы и тяжелей оков.
Слова — души обманчивый покров,
В словах — любви с угрозой сочетанье.
Покуда ты любовь свою таил,
Я верила — ей нет предела в мире.
Люблю я не любовь — люблю влюблённость,
Таинственность определённых слов,
Нарочный смех, особый звук шагов,
Стыдливость взоров, страсть и умилённость.Люблю преодолённую смущённость
В беспечной трате прожитых часов, —
Блужданье вдоль опасных берегов, —
И страх почуять сердцем углублённость.Люблю мгновенно созданный кумир:
Его мгновенье новое разрушит.
Любовь — печаль. Влюблённость — яркий пир.Огней беспечных разум не потушит.
Любовь как смерть. Влюблённость же как сон.
Я верила, что в мертвенной долине
У нас с тобой мечты всегда одне,
Что близких целей, отдыха на дне
Равно страшимся, верные святыне.
Товарищ мой… Врагом ты стал отныне.
Жила слепой в бездонной глубине.
Ты — сновиденьем был в солгавшем сне,
Я — призрак создала в своей гордыне.
Но ты расторг сплочённый мною круг.
Отдай слова, которым не внимал ты.
Мне с малых лет прозванье дали «Бэла»,
Хоть в память я Людмилы крещена.
Мысль Бэлы сладострастьем пленена
И чувства все послушны власти тела.
Душа Людмилы с жизнью всё светлела,
В толпе людей она всегда одна.
На Бэлу смотрит с гордостью она,
От счастия бежит, страшась предела.
Когда с Людмилой встретилась любовь,
Она склонилась с нежностью покорной.
Не выйдет тот, кто раз попал в мой сад.
Меж гротов, спящих вод, аллей, беседок —
Везде цветы, но аромат их едок,
И неспокоен сон цветущих гряд.
Подобный страстной мысли — сад глубок.
Среди прогалин блещут клумбы лилий.
А там, где ветви солнце заслонили,
Болотных роз сплетается венок.
Из города ведёт в мой тёмный сад
Воздушный мост, над пропастью висящий,
Большая комната. Я в ней одна.
В ушах звучат недавние укоры,
Упрёков гул — весь ужас мелкой ссоры.
Не плачу я. К себе я холодна.
Но, кажется, задвигалась стена.
Как грозно разошлись на ней узоры.
Хочу я встать, спустить на окнах шторы
И снова падаю. Как жизнь страшна!
Мне вспомнилась из детских лет минута.
Всё я одна, всё так же, как теперь.
Не в самое окно — открыто, смело —
Через портьеру, издали, глазком
Гляжу на путь, который мне знаком.
Придёт? Иль не придёт? Вот затемнело…
Но нет. То тень от фонаря. Стемнело.
Спокойна сердцем я. Пришла не днём —
Не с солнцем встречу я тебя — с огнём —
Светла душа, пускай страдает тело…
Вот целый день прошёл, как долгий сон,
Мелькали чувства, люди и приметы.
Средь чисел всех милей мне цифра — два.
То — лебедь белая средь тёмных знаков,
Цветок поникший средь поникших злаков,
На длинном теле сфинкса голова.
Земля и небо — оба естества —
В ней слиты тайной всех лучей и мраков.
Она — обетованье вечных браков,
И там, где дышит жизнь, она жива.
В ней таинство зачатья и порока,
В ней отдых от единого добра.
Страшит меня довольство обладанья
И достиженья мертвенный покой.
Ужасней, чем забвенья мрак пустой,
Час дерзко утолённого желанья.
Обманный час! О если б на свиданья
Молитвы приносили мы с собой, —
Молитвы ласк! Стремясь к любви душой,
Мы для любви любили бы страданья.
От смертных жал бегу к своим мечтам
И лёгкие ищу прикосновенья:
— Я тебя никому не отдам.
Разве это не ты мне сказал?
— Я тебя никому не отдам!
А вчера и сегодня отдал.
Тишине, что стоит за спиной,
Вместе с ней мы глядим тебе вслед.
Одиночество разве со мной?
Без тебя одиночества нет!
— Я тебя никому не отдам!!!
Разве это не ты мне сказал?
Пустынный зал. Витрины. Свет и мгла
Здесь борются, как боги Зороастра.
Стремится к своду лёгкая пилястра,
Брожу одна и к вазе подошла.
Две длинные волюты, два крыла,
Как руки из сквозного алебастра,
Средина округлённая, как астра,
Два нежных разветвленья у ствола.
С волнением нежданным пред тобою,
О бледная подруга, я стою.
Быть может, не любовь — одно стремленье
Моя любовь к тебе, далёкий друг.
Боюсь скреплять желаний тайный круг,
Страшнее смерти мне успокоенье.
Душа — алтарь. Свершается горенье.
Любовь? — Иль не любовь? — Не злой недуг,
А сладостный предчувствия испуг,
Простых вещей моё обожествленье.
Иду к тебе. И в этот вечный миг
Никто иной желанья не достоин,
Я не любви ищу, но лёгкой тайны.
Неправды мил мне вкрадчивый привет.
Моей любви приюта в жизни нет,
Обман во мне — и жажда лёгкой тайны.
Обман — знак божества необычайный,
Надежда на несбыточный ответ.
Тот победит, кто в панцирь лжи одет,
А правда — щит раба, покров случайный.
Болезнью правды я как все страдала.
Как мерзкий червь я ползала в толпе.
Как в знойный день студёная вода,
Как медленные острые лобзанья,
Отрадны в жизни мне мои страданья.
О, если б я могла страдать всегда!
Пускай весь мир падучая звезда,
Пускай на миги горе и желанья —
Одна из всех вновь перешла за грань я —
Мне жизнь милей на миг, чем навсегда.
Я знаю, радость тяжелей печали.
Она веселья мне не принесла.
Я сплю иль умерла — одно и то же.
Кровать иль гроб, — но тесны мне они.
Прервутся ли мелькающие дни,
Иль вечность будет длить одно и то же.
В домах у всех людей одно и то же.
В домах мы узники — всегда одни.
Дома людей — большие западни.
В них жизнь и смерть почти одно и то же.
Я в дом вошла в рассветный час, весной,
Но мрак стоял за мёртвыми стенами.
В чертах земных сокрыт небесный лик.
Лицо Христа все лица освятило.
Как в складках туч далёкое светило,
Ищу его. И подвиг мой велик.
Ты в жизнь мою нечаянно проник.
Тебя моё доверье осветило.
Но слабого величие смутило,
И ты бежишь, как от горы родник.
Не возвращайся. Больше не узнаю
Твои черты — они подобны всем.
Люблю я правду, как полдневный свет.
Тот всех смелей, кто духом всех правдивей.
Кто смел, мне дорог. На вопрос стыдливый
Он страстное услышит «да» в ответ.
Но правда страсти в тайне. Страсти нет,
Где взор чужой, печальный и пытливый
Змеёй прокрался в мой приют счастливый,
Нарушив наготы святой запрет.
И я люблю обман, как свет луны,
Сплетённый только под уснувшей чащей.