В наш трудный, но все-таки праведный век,
Отмеченный потом и кровью,
Не хлебом единым ты жив, человек, —
Ты жив, человек, и любовью.
Не злись, что пришла — оттеснила дела,
Не злись, что пришла — не спросила, —
Скажи ей спасибо за то, что пришла, —
Скажи ей за это спасибо!..
Когда удается одерживать верх
Тебе над бедою любою, —
Не волей единой ты жив, человек, —
Ты жив, человек, и любовью.
Не хнычь, что была, мол, строптива и зла,
Не хнычь, что была, мол, спесива, —
Скажи ей спасибо за то, что была, —
Скажи ей за это спасибо!..
Он был красив, как сто чертей,
Любил животных и детей,
Имел любовниц всех мастей
И был со всеми мил…
Да полно! Так ли уж права
Жестокая молва,
Швырнув в ответ ему слова:
«Он Пушкина убил!..»
Он навсегда покинул свет,
И табаком засыпал след
И даже плащ сменил на плед,
Чтоб мир о нём забыл.
Но где б он ни был тут и там –
При нём стихал ребячий гам,
и дети спрашивали мам:
«Он Пушкина убил?»
Как говорится, все течёт,
любая память есть почёт,
и потому на кой-нам чёрт
Гадать, каким он был?..
Да нам плевать, каким он был,
Какую музыку любил,
Какого сорта кофий пил…
Он Пушкина убил!
Так повелось промеж людьми,
Что мы стронимся любви,
Когда любовь почти равна смерти.
Я ем и пью, и слез не лью,
Живу и жить себе велю,
Но я люблю ее, люблю, верьте! Хоромы царские белы,
Поют сосновые полы,
Холопы ставят на столы ужин.
А ты бежишь из темноты
Через овраги и кусты
И ей не ты, совсем не ты нужен! Не наживай беды зазря,
Ведь, откровенно говоря,
Мы все у батюши-царя слуги.
Ты знаешь сам, какой народ:
Понагородят огород,
Возьмут царевну в оборот слухи.Снеси печаль на край земли,
Оставь до будущей зимы,
Зарой, забудь, не шевели, плюнь ты!
— На край земли? Какой земли?
Да, что вы все с ума сошли?!
Да, что вы все с ума сошли, люди?.. Я ем и пью, и слез не лью,
Но я люблю ее, люблю,
И говорить себе велю: «Нужен!»
Довольно благостной возни,
Господь, помилуй и казни!
Ведь Ты же можешь, черт возьми,
Ну же!.. Ну же!.. Ну же!..
В степях Аризоны, в горячей ночи,
Гремят карабины и свищут бичи.
Большая охота, большая страда:
Несутся на Запад,
Несутся на Запад
Несутся на Запад бизоньи стада.
Несутся на Запад бизоньи стада.
Брезгливо зрачками кося из-под век,
Их предал лукавый, изменчивый век.
Они же простили его, подлеца,
Как умные дети,
Как умные дети,
Как умные дети дурного отца.
Как умные дети дурного отца.
Их гнали, их били, их мучили всласть,
Но ненависть к веку им не привилась.
Хоть спины их в мыле и ноги в крови,
Глаза их все так же,
Глаза их все та кже,
Глаза их все так же темны от любви.
Глаза их все так же темны от любви.
Какое же нужно испробовать зло,
Чтоб их отрезвило, чтоб их проняло,
Чтоб поняли, черти, у смертной черты
Что веку неловко,
Что веку неловко,
Что веку неловко от их доброты.
Что веку неловко от их доброты.
В степях Аризоны, в горячей ночи,
Гремят карабины и свищут бичи.
Большая охота, большая беда:
Несутся на Запад,
Несутся на Запад
Несутся на Запад бизоньи стада.
Несутся на Запад бизоньи стада.
Когда душа
Во мраке мечется, шурша,
Как обезумевшая крыса, —Ищи в тот миг
Любви спасительный тайник,
Где от себя можно укрыться.В огне любви
Сгорят злосчастия твои,
Все, что свербило и болело, Но в том огне
С проклятой болью наравне,
Имей в виду, сгорит и тело.И если ты
Платить не хочешь горькой мзды
И от любви бежишь в испуге —Тогда живи,
Как жалкий зверь, что акт любви
Легко справляет без подруги.Пусть ты сожжен,
И все ж — хоть мать пытай ножем! —
Покой души в любви и вере.Но та, к кому
Я шел сквозь холод, грязь и тьму,
Передо мной закрыла двери.И боль во мне
Звенит цикадой в тишине,
И я глушу ее подушкой, —Так сирота
С гримасой плача возле рта
Бренчит дурацкой погремушкой.О есть ли путь,
Чтоб можно было как-небудь
Избавить душу от смятенья?.. Я без стыда
Казнил бы тех, чья красота
Для окружающих смертельна!.. Мне ль, дикарю,
Носить пристойности кору,
Что именуется культурой?.. Я не хочу
Задаром жечь любви свечу
Перед божественною дурой!.. Дитя и мать
Вдвоем обязаны орать —
Всегда двоим при родах больно! Во тьме дворов,
Рожая нищих и воров,
Вы, женщины, орите: больно! В чаду пивных,
Стирая кровь с ножей хмельных,
Вы, мужики, орите: больно! И вы, самцы,
Уныло тиская соски
Постылых баб, — орите: больно! И вы, скопцы,
Под утро вешаясь с тоски
На галстуках, — орите: больно! Ты, племя рыб,
С крючком в губе ори навзрыд,
Во все немое горло: больно! Моя же боль
Сильней означенной любой,
Ее одной на всех довольно.И тот из вас,
Кто ощутит ее хоть раз,
Узнает, что такое «больно»! Ты, майский жук,
Что прянул точно под каблук,
Всем малым тельцем хрустни: больно! Ты, добрый пес,
Что угодил под паровоз,
Кровавой пастью взвизгни: больно! Пусть адский хор,
Растущий, как лавина с гор,
Ворвется грозно и разбойноК ней в дом — и там,
Бродя за нею по пятам,
Орет ей в уши: очень больно! И пусть она,
Разбита и оглушена,
Поймет среди орущей бойни, Что не любви
Пришел просить я, весь в крови,
А лишь спасения от боли…