Лагунный атолл это луг заливной,
Он проснулся над синей волной,
За столетьями снов о луче золотом,
И о пальмах возросших кругом.
Лагунный атолл — озерна́я страна
В Океане, где пляшет волна,
Это — круглое зеркало Звезд и Луны,
Чтоб взглянуть в глубину с вышины.
Ширяют ласточки над зеркалом пруда.
Летят за мошками. Летают ради шутки.
Плывут от берега до берега две утки.
За ними длинная мерцает борозда.
Но вот уж кончилась игра мгновенной зыби.
И день окончился. Горит одна звезда.
Вечерний зов к душе. В безвестное Туда.
Но подожду еще, к земной прикован глыбе.
Когда бы знала белая лилия,
Что, цветя так истомно над зеркалом струй,
Она вызывает безволие бессилия,
Лишь внушая жажду, не давая поцелуй, —
Когда бы знала, как, терзая и мучая,
Подвижные, влажные, меняет зеркала,
Быть может, она бы, эта греза певучая,
Над рекой не цвела.
Я зеркало ликов земных
И собственной жизни бездонной.
Я все вовлекаю в свой стих,
Что взглянет в затон углубленный.
Я властно маню в глубину,
Где каждый воздушно-удвоен,
Где все причащаются сну,
Где даже уродливый строен.
Два счастья, два тягучия страданья,
Рожденье и падение звезды.
В развитом свитке долгой череды
Все числа ждут ключа для сочетанья.
Где ключ? Где ключ? Ты слышишь-ли рыданье
Глубин Огня с потоками Воды?
Всех белых лун опять растают льды
Пред зеркалом полночнаго гаданья.
Когда перед тобою глубина,
Себя ты видишь странно отраженным,
Воздушным, теневым, преображенным.
В воде душа. Смотри, твоя она.
Не потому ли нас пьянит Луна,
И делает весь мир завороженным,
Когда она, по пропастям бездонным,
Нам недоступным, вся озарена.
Два счастья, два тягучие страданья,
Рожденье и падение звезды.
В развитом свитке долгой череды
Все числа ждут ключа для сочетанья.
Где ключ? Где ключ? Ты слышишь ли рыданье
Глубин Огня с потоками Воды?
Всех белых лун опять растают льды
Пред зеркалом полночного гаданья.
Бродя среди безчисленных зеркал,
Я четко вижу каждое явленье
Дроблением в провалах углубленья,
Разгадки чьей никто не отыскал.
Коль Тот, чье имя—Тайна, хочет скал,
Морей, лесов, животных, и боренья,
Зачем в несовершенном повторенья,
А не один торжественный бокал?
Бродя среди бесчисленных зеркал,
Я четко вижу каждое явленье
Дроблением в провалах углубленья,
Разгадки чьей никто не отыскал.
Коль Тот, чье имя — Тайна, хочет скал,
Морей, лесов, животных и боренья,
Зачем в несовершенном повторенья,
А не один торжественный бокал?
В Венгрии, в старом костеле приходском,
В ризнице плоское зеркало есть,
Из металла блистательно-белого,
Зеркало это — высокое,
Зеркало кругло-широкое,
С малым уклоном от круга — в длину,
Граненое все по краям,
В старосветской широкой и черной оправе,
Прозрачное, словно затон.
Ни пятна, лишь внизу вкось прошедшая трещина.
В затишьи предразсветнаго досуга,
Когда схолстилась дымка пеленой,
Я зеркало поставил под Луной,
Восполненной до завершенья круга.
Я увидал огни в смарагдах луга,
Потом, моря с взбешенною волной,
Влюбленнаго с влюбленною женой,
И целый мир от Севера до Юга.
В затишьи предрассветного досуга,
Когда схолстилась дымка пеленой,
Я зеркало поставил под Луной,
Восполненной до завершенья круга.
Я увидал огни в смарагдах луга,
Потом моря с взбешенною волной,
Влюбленного с влюбленною женой,
И целый мир от Севера до Юга.
Успокоителен медвяный аромат
Нешелестящих лип, согретых за день в зное.
Зеленомудрое молчанье вековое,
Изваянность и сон, в обеме их громад.
Как будто на сто лет уснул душистый сад,
Приявши власть любви, хранит ее в покое.
И зеркало пруда — как зеркало морское,
Где Млечного Пути безгласный водоспад.
Чтоб дух горел в чарующем алмазе,
И мысль играла в радугу и гром,
Идут пиры, в пространстве мировом,
Различья форм, цветных разнообразий.
Светло лететь по зову звездных связей.
Красиво каплей, чей так мал обем,
Упасть с высот в звенящий водоем.
Быть звуком в убедительном рассказе.
ПРЕРЫВИСТЫЕ СТРОКИ
В старинном доме есть высокий зал,
Ночью в нем слышатся тихие шаги,
В полночь оживает в нем глубина зеркал,
И из них выходят друзья и враги.
Бойтесь безмолвных людей,
Бойтесь старых домов,
Страшитесь мучительной власти неска́занных слов,
Живите, живите — мне страшно — живите скорей.
ПРЕРЫВИСТЫЯ СТРОКИ.
В старинном доме есть высокий зал,
Ночью в нем слышатся тихие шаги,
В полночь оживает в нем глубина зеркал,
И из них выходят друзья и враги.
Бойтесь безмолвных людей,
Бойтесь старых домов,
Страшитесь мучительной власти неска́занных слов,
Живите, живите—мне страшно—живите скорей.
Скоро двенадцатый час.
Дышут морозом узоры стекла.
Свечи, как блески неведомых глаз,
Молча колдуют. Сдвигается мгла.
Стынут глубинно, и ждут зеркала.
Скоро двенадцатый час.
Взглянем ли мы без испуга на то,
Что наколдует нам льдяность зеркал?
Кто за спиной наклоняется? Что?
Скоро двенадцатый час.
Дышат морозом узоры стекла.
Свечи, как блески неведомых глаз,
Молча колдуют. Сдвигается мгла.
Стынут глубинно и ждут зеркала.
Скоро двенадцатый час.
Взглянем ли мы без испуга на то,
Что наколдует нам льдяность зеркал?
Кто за спиной наклоняется? Что?
Я стал как тонкий бледный серп Луны,
В ночи возстав от пиршества печалей.
Долг. Долг. Должна. Я должен. Мы должны.
Но я пришел сюда из вольных далей.
Ты, Сильный, в чье лицо смотрю сейчас,
Пытуй меня, веди путем ордалий.
В мои глаза стремя бездонность глаз,