Ужь я золото хороню, хороню.
песня игорная.
Золото лучистое я в сказку хороню,
Серебро сквозистое приобщаю к дню.
Золото досталось мне от Солнца, с вышины,
Серебро—от матовой молодой Луны.
Песнь моя—разливная, цветут кругом луга,
Сказку-песнь убрал я всю в скатны жемчуга.
Жемчуг тот—из частых звезд, звезд и слез людских,
Мысли сердца—берега, сердце—звонкий стих.
Гроза ушла. Окован гром.
Далекий голос чуть грозит.
И меж разятых туч сквозит
Луна холодным серебром.
Голубоватым серебром
Внутри замлели облака,
И тут разрыв, и там излом.
И вот их белая река,
Не по земному широка,
И вспенена не по земному,
Сплетает длинный саван грому,
Который умер на три дня,
В гробу лазоревом безгласен,
Но снова, яростно прекрасен,
Восстанет в змейностях огня.
Уж я золото хороню, хороню.
песня игорная.
Золото лучистое я в сказку хороню,
Серебро сквозистое приобщаю к дню.
Золото досталось мне от Солнца, с вышины,
Серебро — от матовой молодой Луны.
Песнь моя — разливная, цветут кругом луга,
Сказку-песнь убрал я всю в скатны жемчуга.
Жемчуг тот — из частых звезд, звезд и слез людских,
Мысли сердца — берега, сердце — звонкий стих.
Есть и светлые леса,
В них пойдем, моя краса,
В них мы будем по весне
Проходить как бы во сне.
И прижмемся при Луне,
Я к тебе, а ты ко мне.
Мы увидим там с тобой
Колокольчик голубой,
Колокольцев этих звон
Словно сон со всех сторон.
Лес наш — светлый, это — он,
Если звон со всех сторон.
Колокольчики поют,
Вот давай присядем тут,
В звонах столько серебра,
Как любви во мне, сестра.
Говор в звоне серебра: —
Уж весна пришла. Пора.
Любовь, опять Луна глядит в мое окно,
На Море — серебро, от серебра — прохлада,
И одинокая поющая цикада
О чувствах говорит, светивших мне давно, —
Там, в крае призрачном, как греза, где звено,
Меж нами бывшее, скрепилось блеском взгляда,
Куда вернуться нам неустранимо надо,
Куда вернуться нам — созвездно — суждено.
Там в странах призрачных, как сказка, ты светила
Таким фиалковым и сладостным огнем,
Что колыбелился и пел он мне: «Уснем».
И в сердце вспыхнула негаснущая сила.
И дни содвинулись. И Небо так решило: —
«Идите к жемчугам — опять — морским путем».
Кто сказал, что будто Небо далеко от нас?
Солнце — в мыслях, Месяц сердцу светит каждый час.
Чуть помыслим, — это утро, это свет дневной,
Чуть полюбим, — это дымка с ясною Луной.
И Луна, побыв, как Месяц, в нежном серебре,
Станет Солнцем, чтоб тонули помыслы в заре.
И небесный серп, собравши жатву всех сердец,
Золотит колосья мыслей, их сплетя в венец.
Серебро в пресуществленьи золотом горит,
В мыслях жемчуг, в мыслях звездность, камень-маргарит.
Переливные опалы в озерной воде,
Свадьба Месяца и Солнца, зов звезды к звезде.
Не поймешь, когда полюбишь, двойственных речей,
Только будь как пламень Солнца, луч среди лучей.
Не найдешь раздельность Неба и Земли родной,
Если разум обвенчаешь с царственной Луной.
На трех конях Властитель Солнца
Свершает выезд в Иванов день.
И конь один красней червонца,
И конь другой есть конь-игрень.
И третий конь весь белый, белый,
Как будто вылит из серебра.
Властитель Солнца, светлый, смелый,
Свершает выезд. — «В путь. Пора».
Но чуть доедет до зенита,
Конь златокрасный горит — и пал.
Властитель Дня хлеснет сердито
Тех двух — и дальше поскакал.
И конь-игрень он тоже красный,
Но с белой гривой, о, с белой он.
Он мчит, бежит, играет, страстный,
И пал, и пал на небосклон.
У Бога Солнца сердце сжато,
Ему лишь белый остался конь.
На склонах яркого заката
Горит пурпуровый огонь.
И виден в тучах белоснежных
Конь смертно-бледный из серебра.
Властитель Солнца, в снах безбрежных,
Свершает путь. — «Домой. Пора».