Пройдёт и ночь, пройдёт и день,
Пройдут недели и года,
Как полем облачная тень,
Пройдут — и нет от них следа.
Пройдёт и жизнь, исчезнешь ты,
Исчезнут все твои мечты…
И для чего, бог весть, ты жил,
И ненавидел, и любил?..
И тайна вечная творца
Всё будет тайной без конца.
День вечереет, облака
Лениво тянутся грядою, —
И ночи тьма издалека
Идет неслышною стопою.Идет и стелет по полям
Ночные тени осторожно, —
И слышит ухо тут и там,
Как тонет в тьме звук дня тревожный.Пора на отдых, на покой, —
Заботы в сторону дневные;
Уж над усталой головой
Летают образы ночные.
День я хлеба не пекла,
Печку не топила —
В город с раннего утра
Мужа проводила.Два лукошка толокна
Продала соседу,
И купила я вина,
Назвала беседу.Всё плясала да пила;
Напилась, свалилась;
В это время в избу дверь
Тихо отворилась.И с испугом я в двери
Увидала мужа.
Дети с голода кричат
И дрожат от стужи.Поглядел он на меня,
Покосился с гневом —
И давай меня стегать
Плёткою с припевом: «Как на улице мороз,
В хате не топлёно,
Нет в лукошках толокна,
Хлеба не печёно.У соседа толокно
Детушки хлебают;
Отчего же у тебя
Зябнут, голодают? О тебя, моя душа,
Изобью всю плётку —
Не меняй ты никогда
Толокна на водку!»Уж стегал меня, стегал,
Да, знать, стало жалко:
Бросил в угол свою плеть
Да схватил он палку.Раза два перекрестил,
Плюнул с злостью на пол,
Поглядел он на детей —
Да и сам заплакал.Ох, мне это толокно
Дорого досталось!
Две недели на боках,
Охая, валялась! Ох, болит моя спина,
Голова кружится;
Лягу спать, а толокно
И во сне мне снится!
Над землёю воздух дышит
День от дня теплее;
Стали утром зорьки ярче,
На небе светлее.
Всходит солнце над землёю
С каждым днем всё выше.
И весь день, кружась, воркуют
Голуби на крыше.
Вот и верба нарядилась
В белые серёжки,
И у хат играют дети, —
Веселятся, крошки!
Рады солнечному свету,
Рады дети воле,
И теперь их в душной хате
Не удержишь боле.
Вот и лёд на речке треснул,
Речка зашумела
И с себя зимы оковы
Сбрасывает смело;
Берега крутые роет,
Разлилась широко…
Плеск и шум воды бурливой
Слышен издалёка.
В небе тучка набежала,
Мелкий дождик сеет…
В поле травка показалась,
Поле зеленеет.
На брединнике, на ивах
Развернулись почки,
И глядят, как золотые,
Светлые листочки.
Вот и лес оделся, песни
Птичек зазвенели,
Над травой цветов головки
Ярко запестрели.
Хороша весна-царица,
В плащ цветной одета!
Много в воздухе разлито
И тепла, и света…
Зимний день. В холодном блеске
Солнце тусклое встает.
На широком перекрестке
Собрался толпой народ.У Можайского Николы
Церковь взломана, грабеж
Учинен на много тысяч;
Ждут, назначен тут правеж.Уж палач широкоплечий
Ходит с плетью, дела ждет.
Вот, гремя железной цепью,
Добрый молодец идет.Подошел, тряхнул кудрями,
Бойко вышел наперед,
К палачу подходит смело, -
Бровь над глазом не моргнет.Шубу прочь, долой рубаху,
На «кобылу» малый лег…
И палач стянул ремнями
Тело крепко поперек.Сносит молодец удары,
Из-под плети кровь ручьем…
«Эх, напрасно погибаю, -
Не виновен в деле том! Не виновен, — церкви божьей
Я не грабил никогда…»
Вдруг народ заволновался:
«Едет, едет царь сюда!»Подъезжает царь и крикнул:
«Эй, палач, остановись!
Отстегни ремни «кобылы»…
Ну, дружище, поднимись! Расскажи-ка, в чем виновен, -
Да чтоб правды не таить!
Виноват — терпи за дело,
Невиновен — что и бить!» — «За грабеж я церкви божьей
Бить плетями осужден,
Но я церкви, царь, не грабил,
Хоть душа из тела вон! У Можайского Николы
Церковь взломана не мной,
А грабители с добычей
Забралися в лес густой; Деньги кучками расклали…
Я дубинушку схватил —
И грабителей церковных
Всех дубинушкой побил».— «Исполать тебе, детина! -
Молвил царь ему в ответ. —
А цела ль твоя добыча?
Ты сберег ее иль нет?» — «Царь, вели нести на плаху
Мне головушку мою!
Денег нет, — перед тобою
Правды я не утаю.Мне добычу эту было
Тяжело тащить в мешке;
Видно, враг попутал, — деньги
Все я пропил в кабаке!»
Покой и тишь меня объемлют,
Я труд покинул и забыл;
Мой ум и сердце сладко дремлют,
Приятен отдых мне и мил.И вот, в молчании глубоком,
Мне чьи-то слышатся слова,
И кто-то шепчет мне с упреком:
«На жизнь утратил ты права.Ты бросил честную работу,
Покой и праздность возлюбил,
И создал сам себе субботу,
И духом мирно опочил.Твой светлый ум без дел заржавел,
И стал бесплоден, недвижим…
Пойми же, как ты обесславил
Себя бездействием таким! Жизнь вкруг тебя трудом кипела;
Куда ни падал праздный взор —
Искали всюду люди дела,
Твой ближний был тебе — укор.С терпеньем, с волею железной
Тяжелый путь он пролагал;
А ты. как камень бесполезный,
На пашне жизненной лежал.Ужель не ныла нестерпимо
Твоя от тяжкой скорби грудь,
Немым раскаяньем томима,
Что бросил ты свой честный путь?»И, точно острый нож, жестоко
Язвили те слова меня,
И от дремы немой, глубокой
Душа воспрянула моя.И пошлость жизни я увидел,
Уразумел ее вполне:
И свой покой возненавидел,
И опротивел отдых мне.И к мысли я воззвал: «Воскресни!
Возобнови остаток сил!
Напомни мне былые песни!
Я все растратил, все забыл.Хочу трудиться вновь, но если
Уж поздно — жизнь во мне убей».
И силы прежние воскресли
В груди измученной моей.Все то, чем в жизни заразился,
Я от себя тогда отсек, —
Я для работы вновь родился
Убитый ленью человек.