Иван Козлов - стихи про землю

Найдено стихов - 6

Иван Козлов

Не на земле ты обитаешь

Не на земле ты обитаешь,
Любовь, незримый серафим;
Но верой мы к тебе горим,
И чье ты сердце сокрушаешь
Огнем томительным страстей,
Тот веры мученик твоей.
Но кто ты, что ты? Наше зренье
К тебе никак не долетит.
Тебя, любовь, воображенье
По тайной прихоти творит.
Так небеса мечтой любимой
Оно умеет населять,
И думам образы давать,
И пыл души неутолимой,
Усталой, сжатой и крушимой,
В ее порывах услаждать.

Иван Козлов

Фиорина

На персях крест, задумчива, томна,
Покинула дом царский Фиорина, —
И с юношей возлюбленным она
Там, где горит войною Палестина;
Ударами ее устрашена,
Бежит пред ней неверная дружина.
Бесстрашно с ним она летала в бой, —
И вместе с ним лежит в земле святой.Осенний день уж на небе блестит;
Последний раз ей к битвам пробуждаться.
«О Фиорина! — Свено говорит. —
Ты не должна со мною в бой метаться;
Кровавый пир ужасно закипит;
Тебе нельзя, прекрасная, сражаться!»
Напрасно всё! за ним помчалась в бой, —
И вместе с ним лежит в земле святой.На поле том, где кровь рекой текла,
Отыскана была чета святая;
Младую жизнь любовь пережила;
Она легла, друг друга обнимая.
Теперь чета у господа нашла
Покой душам в нетленной сени рая.
И как она с ним вместе мчалась в бой,

Иван Козлов

Из трагедии Николини

«Giovanni di Procida»Хор певцовУж не холодный ветер веет,
Проникло солнце в тень лесов;
Зачем так пышно зеленеет
Земля измученных рабов? Поля, где кровь текла рекою,
Где тлеют кости сыновей,
Одеты жатвой золотою —
Твоей добычею, злодей! Затмись, Италии прекрасной
Лазурный свод, — покройся мглой!
О, не свети так солнце ясно
Над притесненною страной! Весна природу оживляет,
Но не пробудит мертвецов:
Их страшен сон, их попирает
Стопа надменных пришлецов.ПевецКак Этна, погибель во мраке свершая,
Готовит не пламень, который блестит,
И к небу стремится, ужасно сверкая,
И в бездну родную обратно летит,
Но лаву, текущую с грозной вершины
Путем неизвестным безмолвно в долины,
Где всё сокрушает в порыве немом
И губит беспечных внезапным огнем, —
Так гнев справедливый, готовясь на мщенье,
За край наш родимый мы станем таить,
Чтоб видом спокойным в сердцах подозренье
У буйных злодеев скорей усыпить.ХорИ девы сицильянские,
Скрываясь от врагов,
Венками не украшены!
Из горестных цветов,
Взлелеянных тем воздухом,
Которым Франк дышал,
И в той земле рожденными,
Где он, наглец, ступал;
Но кудри свои черные
Фиалками увьют,
Когда они в кровавый день
К свободе расцветут.

Иван Козлов

Дуб

Краса родной горы, с тенистыми ветвями,
И крепок и высок являлся юный дуб;
Зеленые кусты с душистыми цветами
Кругом его растут.Игривый ручеек отрадной свежей влагой,
Струяся близ него, приветливо шумел,
И мощный сын дубрав с какою-то отвагой
Чрез поле вдаль смотрел.И, младостью цветя, грозы он не боялся —
От гроз живей весна, меж туч ясней лазурь
Сверканьем молнии и громом любовался,
Дышал под свистом бурь.Любили юноши и сельские девицы
Под тень его ходить; и сладко там певал
Полночный соловей, и алый блеск денницы
Их в неге заставал.И, видя вкруг себя во всем красу природы,
Он думал, что ему она не изменит,
И дерзостно мечтал, что ветер непогоды
К нему не долетит.Но вдруг небесный свод оделся черной тучей,
И ливнем хлынул дождь, и буйный ураган,
Клубяся, налетел, взвивая прах летучий,
И дол покрыл туман.Зеленые кусты с душистыми цветами
Он с корнем вырывал, и светлый ручеек
Закидан был землей, каменьями и пнями, —
Исчез отрадный ток.Гром грянул, молния дуб крепкий опалила;
Дуб треснул, но грозой он не был сокрушен:
Еще осталась в нем стесненной жизни сила,
Хоть вянуть обречен.Отрадной влаги нет, и нет земли родимой,
Где буйно вырос он, красуясь меж долин;
На голой уж горе теперь, судьбой гонимый,
Остался он один.Увы, надежды нет, и стрелы роковые
Бедой отравлены, всё рушат и мертвят;
Одни лишь небеса, как прежде голубые,
Над гибнущим блестят.И начал сохнуть дуб; но, к долу не склоненный,
Он, ветви вознося, казал их облакам,
Как будто бы своей вершиной опаленной
Стремился к небесам.

Иван Козлов

Нас семеро

Радушное дитя,
Легко привыкшее дышать,
Здоровьем, жизнию цветя,
Как может смерть понять? Навстречу девочка мне шла.
Лет восемь было ей,
Ее головку облегла
Струя густых кудрей; И дик был вид ее степной,
И дик простой наряд,
И радовал меня красой
Малютки милой взгляд.«Всех сколько вас? — ей молвил я, —
И братьев и сестер?»
— «Всего нас семь», — и на меня,
Дивясь, бросает взор.«А где ж они?» — «Нас семь всего. —
В ответ малютка мне. —
Нас двое жить пошли в село,
И два на корабле, И на кладбище брат с сестрой
Лежат из семерых,
А за кладбищем я с родной, —
Живем мы подле них».— «Как? двое жить в село пошли,
Пустились двое плыть, —
А всё вас семь! Дружок, скажи,
Как это может быть?» — «Нас семь, нас семь, -она тотчас
Опять сказала мне, —
Здесь на кладбище двое нас,
Под ивою в земле».— «Ты бегаешь вокруг нее,
Ты, видно, что жива;
Но вас лишь пять, дитя мое,
Когда под ивой два».— «На их гробах земля в цветах,
И десяти шагов
Нет от дверей родной моей
До милых нам гробов; Я часто здесь чулки вяжу,
Платок мой здесь рублю,
И подле их могил сижу
И песни ям пою; И если позднею порой
Светло горит заря,
То, взяв мой сыр и хлеб с собой,
Здесь ужинаю я.Малютка Дженни день и ночь
Томилася больна,
Но бог ей не забыл помочь, —
И спряталась она; Когда ж ее мы погребли
И расцвела земля,
К ней на могилу мы пришли
Резвиться — Джон и я; Но только дождалась зимой
Коньков я и саней,
Ушел и Джон, братишка мой,
И лег он рядом с ней».— «Так сколько ж вас?» — был мой ответ.
— «На небе двое, верь!»
— «Вас только пять». — «О барин, нет,
Сочти, — нас семь теперь».— «Да нет уж двух, — они в земле,
А души в небесах!»
Но был ли прок в моих словах?
Всё девочка твердила мне:
«О нет, нас семь, нас семь!»

Иван Козлов

Обетованная земля

Тогда, как Моисей, в дни старости глубокой,
Своей кончины ожидал,
То Саваоф ему вещал:
«Взойди на верх горы высокой —
И Ханаанская земля
Вдали порадует тебя!»День тихий пламенел вечернею зарею,
И западный, далекий океан
Казался бледною, зеленой полосою;
Но ближе волн морских, сквозь розовый туман,
Являлися холмы и нивы золотые,
Леса и грады, и поля,
И гор сторожевых вершины голубые.
И то была она — та светлая земля
И меда и млека, земля благословенья,
Которую творец пророку обещал,
Куда он целый век все думы устремлял,
Чтоб оныя достичь; ни фараонов мщенья
Не устрашился он, ни гибельных тревог;
И жаркие пески, и волны превозмог,
И буйность мятежа, и вялость нераденья, —
В то время, как теперь, невежд без размышленья,
Которых должно убедить,
И против воли их добро для них творить.
Увы! к ее холмам, чрез бездну роковую,
Напрасно руки он стремился простирать,
Он должен вдалеке узреть страну святую —
И никогда в ее пределы не вступать.И приговор неотразимый,
Пророк! оплакан был тобой;
Твоей священною тоской,
О, сколько смертных здесь крушимы!
Удел твой искони веков —
Удел героев, мудрецов,
Всех тех, чей пылкий дух и разум возвышенный
Их выше ставили толпы обыкновенной,
Кто, правдой мрак ночной ревнуя озарить,
Ярмо невежества умели сокрушить
И, жертвуя собой, людей вести хотели
И к миру лучшему, и к благородной цели.Когда внизу, как мутный ток,
Толпы народные беспечно протекали, —
Они на высоте стояли,
Они смотрели на восток;
Земли другой они искали —
Блаженства прочного страну.
Ту землю угадал их гений.
Они в ней видели, в пылу их вдохновений,
Порядок, истину, согласье, тишину.
Но мирные ее долины
Для них не будут зеленеть;
Им должно было лишь узреть
Ее далекие вершины.О вы, кто давнею порой
Надеждой, мужеством, высокою душой
Свои века предупреждали
И мир тогдашний покоряли,
Предтечи мудрые! откиньте мрак печали:
У века каждого своя
Обетованная земля,
И он тревожно к ней несется;
Но так, как Моисей, желанною страной
Он только взор лелеет свой, —
Она потомкам достается.Прелестной стороны мы также ищем ныне;
При свете дня и в сумраке ночном
Мы за надеждою стремимся, как в пустыне
Израильская рать за огненным столпом,
Который путь ей пролагал, —
И вдруг то меркнул, то сиял.Для нас — кипучий зной и буйный ветр с грозами,
И голод с жаждою, и торе, и труды,
Пески без зелени, утесы без воды;
Для них — поля в цветах, с проточными ручьями,
И сень под пальмою, и неги под шатрами,
Млеко, пшено и мед;
Но их мечта те блага превзойдет, —
И, недовольны тем, в чем зрели мы блаженство,
Нам неизвестного, другого совершенства
Начнут они желать —
Земли прекраснее в удел себе искать, —
И дальний Ханаан, как мы, найти желая,
В томленьи алчности им жить, подобно нам,
И так же умереть, лишь руки простирая
К его, всегда от нас бегущим, берегам.Но вечно ль нам без радости томиться,
На дивный край всё издали смотреть,
В его предел и день и ночь стремиться —
И никогда к нему не долететь?
О нет! — и сердце тайну знает,
Нам быть обманутым нельзя:
В небесной родине страдальцев ожидает
Обетованная земля!