Я верю в Бога потому,
Что никогда Его не видел.
А тот, кто видел, смерть тому:
Он жизнь свою возненавидел.
Мы знаем много — оттого
Мы больше ни во что не верим.
И верим в Бога своего,
Пока Его мы не измерим!..
Пою в помпезной эпиталаме
— О, Златолира, воспламеняй! —
Пою Безумье твоё и Пламя,
Бог новобрачных, бог Гименей! Весенься вечно, бог пьяный слепо,
Всегда весенься, наивный бог!
Душа грезэра, как рай, нелепа!..
Вздох Гименея — Ивлиса вздох! Журчит в фиалах вино, как зелье,
О, молодые, для вас одних!
Цветы огрезят вам новоселье —
Тебе, невеста! тебе, жених! Костёр ветреет… Кто смеет в пламя?!
Я — Демон, гений зла. Я Богом пренебрег!
За дерзостный Мой взлет Бог возгордился мною,
Как перлом творчества, как лучшею. мечтою,
Венцом своих забот, венцом своих тревог.
Я — Демон, гений зла. Я Богом пренебрег!
Но я Его люблю, как любит Он Меня:
Меня ожизнил Бог, экстазом осиянный!
И ныне Я Его приветствую «Осанной»!
Я Демон, гений тьмы, пою Поэта дня
И я Его люблю, как любит Он меня!
В ничем — ничто. Из ничего — вдруг что-то,
И это — Бог.
В самосозданье не дал Он отчета, —
Кому б Он мог?
Он захотел создать Себя и создал,
Собою прав.
Он — Эгоист. И это так же просто,
Как запах трав.
Бог создал свет, но не узнали люди,
Как создан свет.
Жизнь догорает… Мир умирает…
Небо карает грешных людей.
Бог собирает и отбирает
Правых от грешных, Бог — Чародей.
Всюду ворчанье, всюду кричанье,
Всюду рычанье, — люди ли вы?
Но в отвечанье слышно молчанье:
Люди — как тигры! люди — как львы!
Все друг на друга: с севера, с юга,
Друг и подруга — все против всех!
Петру Гаврилову-ЛебедевуСкончался твой крошка, твой умный ребенок!
Ты плачешь, ты полон тоской…
Он был твоя гордость от детских пеленок,
В Раю — его духу покой!..
О, я понимаю! о, я понимаю!
Все в жизни ты с ним потерял.
Страдалец мой! брат мой! тебе я внимаю…
За что тебя Бог покарал?
Судить ли нам Бога?.. С улыбкой востока
Пой гимны в простор голубой!
Мир с каждым днем живет убоже,
Культура с каждым днем гнилей.
К тебе взываю я, о Боже:
Своих избранников жалей!
Всеудушающие газы
Живому уготовил зверь.
Клеймом карающей проказы
Ты порази его теперь!
Пусть уничтожит зверь двуногий
Себе подобного, но тех,
Так и хочется перекреститься на Солнце,
Потому что в нем больше, чем в ком-нибудь, Бог —
Полевого, лесного предвестник зелёнца
И румянца на лицах, гонящего вздох!
Этот воздух, пьянительный и богомольный,
Говорит, что начнется на днях ледоход,
Говорит мне о Пасхе, такой колокольной,
Что еще на Земле я остался на год…
Что еще — о, восторг! — ты, загарная бронза,
Позлатишь мой мертветь начинающий лик…
Весело, весело сердцу! звонко, душа, освирелься! —
Прогрохотал искрометно и эластично экспресс.
Я загорелся восторгом! я загляделся на рельсы! —
Дама в окне улыбалась, дама смотрела на лес.
Ручкой меня целовала. Поздно! — но как же тут «раньше»?..
Эти глаза… вы-фиалки! эти глаза… вы-огни!
Солнце, закатное солнце! твой дирижабль оранжев!
Сяду в него, — повинуйся, поезд любви обгони!
Кто и куда? — не ответит. Если и хочет, не может.
И не догнать, и не встретить. Греза — сердечная моль.
Живи, как хочешь, как умеешь,
Как можешь — но живи! Живи!
Ты обезжизниться не смеешь
Запретом жизни и любви.
Мы — люди, это значит — боги!
И если рабством сражены,
Так рабством рыцарей. Мы — ноги
И мы мужья земли-жены.
Дорогая ты моя мамочка,
Поправься ради меня,
Ради твоего сына блудного —
Поэта светозарней дня.
Мамочка моя ненаглядная,
Побудь еще немного жива:
Ведь мною еще недосказаны
Все нежные тебе слова.
О, единственно-единственная,
Незаменимая здесь никем!
Бывают такие мгновения,
Когда тишины и забвения, —
Да, лишь тишины и забвения, —
И просит, и молит душа…
Когда все людские тревоги,
Когда все земные дороги
И Бог, и волненья о Боге
Душе безразлично-чужды…
Не знаю, быть может, усталость,
Быть может, к прошедшему жалость, —
Алексею Масаинову
1
Койт, зажигатель солнца, и Эмарик, гасунья,
Встретились перед ночью в небе, весной золотом,
Встречею чаровались. Койт запылал: «Чарунья»…
А Эмарик сказала: «Счастье в тебе — молодом…»
И позабыла махнуть рукавом,
И не подула на солнце июнье,
И осенило оно новолунье
Победоносным лучом.
Этой милой девушке с легкою недужинкой
В сердце, опрокинутом в первый же полет,
Доброглазой девушке, названной Жемчужинкой,
Ливней освежительных счастье не прольет.
Сердце обескрыливший юноша хорошенький
Причинил нечаянно жгучую печаль.
«Боже! Правый Господи! Не вреди Алешеньке:
Был он легкомысленным, и его мне жаль…»
Сердце успокоивший, нелюбимый девушкой,
Женщиной разлюбленный, преданностью мил…
...«И будет дух мой над тобой
Витать на крыльях голубиных»...М. Лохвицкая.
Помилуй, Господи, Всесветлый Боже,
Царицу грез моих, Твою рабу,
И освяти ее могилы ложе,
И упокой ее в ее гробу…
И вознеси ее святую душу,
Великий Господи, в пречистый Рай…
Я чувствую, близится судное время:
Бездушье мы духом своим победим,
И в сердце России пред странами всеми
Народом народ будет грозно судим.
И спросят избранники — русские люди —
У всех обвиняемых русских людей,
За что умертвили они в самосуде
Цвет яркий культуры отчизны своей.
Зачем православные Бога забыли,
Зачем шли на брата, рубя и разя…
Во сне со мной беседовали боги:
Один струился влагой водорослей,
Другой блестел колосьями пшеницы
И гроздьями тяжелыми шумел.
Еще один — прекрасный и крылатый
И — в наготе — далекий, недоступный;
Еще один — с лицом полузакрытым;
И пятый бог, который с тихой песней
Берет омег, анютины глазенки
И змеями двумя перевивает
Я Лохвицкую ставлю выше всех:
И Байрона, и Пушкина, и Данта.
Я сам блещу в лучах ее таланта,
Победно обезгрешившего Грех:
Познав ее, познал, что нет ни зла,
Нет ни добра, — есть два противоречья,
Две силы, всех влекущие для встречи,
И обе — свет, душа познать могла.
О, что за ужасный кошмар:
Исполненные вольной нови,
Мы не хотим пролитья крови,
Но жаждет крови земной шар!..
Людскою кровью он набух, —
Вот-вот не выдержит и лопнет…
Никто не ахнет и не охнет,
И смерть у всех захватит дух.
Ну что ж! Пусть — коли суждено!
Но мне обидно за Россию:
1Природа всегда молчалива,
Ее красота в немоте.
И рыжик, и ландыш, и слива
Безмолвно стремятся к мечте.
Их губят то птицы, то черви,
То люди их губят; но злак
Лазурит спокойствие в нерве,
Не зная словесных клоак.
Как жили бы люди красиво,
Какой бы светились мечтой,
Покаран мир за тягостные вины
Свои ужаснейшей из катастроф:
В крови людской цветущие долины,
Орудий шторм и груды мертвецов,
Развал культуры, грозный крах науки,
Искусство в угнетеньи, слезы, муки,
Царь Голод и процессии гробов.
Царь Голод и процессии гробов,
Пир хамов и тяжелые кончины,
И притесненье солнечных умов,
Глава Екатерины Великой —
Великая глава русской истории.Автор
Я шел крещенским лесом,
Сквозистым и немым,
Мучительной и смутной
Тревогою томим,
Ночь зимняя дышала
Морозно на меня,
Луна лучи бросала