О Атланта внук, ловкий и искусный,
Укротивший нрав наших диких предков
Тем, что дал им речь и законы мирных
Соревнований,
Воспою тебя, озорник Меркурий,
Вестник всех богов и создатель лиры,
Мастер воровства, что умеет спрятать
Все что угодно:
В детстве ты угнал стадо Аполлона;
Тот рассвирепел: «Если не вернешь их...» —
Но, увидев, что и колчан украден,
Бог рассмеялся!
Это ты провел старого Приама
Незамеченным мимо Менелая,
Средь ночных костров, сквозь враждебный Трое
Греческий лагерь;
Это ты ведешь праведные души
В светлый край, а сброд гонишь в подземелье
Золотым жезлом; и богам любезен
В царствах обоих.
Если б ты хоть раз наказанье злое,
За измену клятве, Бари́на, знала;
Если б зуб один почернел иль только
Ноготь стал дурен,
Я б верил богам. Но не успеешь клятвой
Отягчить главы ты своей преступной,
Как для всех красой ты блистаешь новой,
Юношей мука!
В пользу лгать тебе погребенным прахом
Матери и всем молчаливым небом
Звезд ночных и чуждыми вечго-хладной
Смерти богами.
Тут сама Венера, кажись, смеется,
С ней простые Нимфы смеются, с ними
И Эрот, на камне точа кровавом
Жгучия стрелы.
Юность вся, прибавь, вырастает наша
Вся тебе в рабы, и никто из прежних
Не оставит кров госпожи коварной,
Как ни грозится.
Матери тебя за сынов страшатся,
Бережливые старики и девы
Новобрачные, чтоб мужей не обнял
Круг твой душистый.
Вакха в горах я учащим подслушал,
(Верьте потомки, позднейшие даже!)
Нимфы внимательны были, а уши
Всех козлоногих сатиров на страже.
Эвой! вновь ужас обемлет всей силой,
Полное Вакхом разгульным и страстным
Сердце трепещет! Эвое! помилуй!
Тирсом, Либер, проминуй ты ужасным!
Должен Тиад я воспеть благодарный,
Токи вина и в волнах серебристых
Млечные реки и славить янтарный
Льющийся мед из деревьев душистых.
Должен я петь пред твоей Ариадной
Звездную славу ее, и Пентея
Дом, разгромленный рукой беспощадной,
Также и гибель Ликурга−злодея.
Рек и морей властелин варварийских,
Ты, упоенный в горах отдаленных,
Пышные кудри у жен бистонийских
Вяжешь узлами ехидн укрощенных
Ты, как злой сонм исполинов, нахлынул,
В отчее царство врываяся с гневом,
Грозного Рета назад опрокинул
Львиною лапой и гибельным зевом.
Пусть ты в войне неискусным считался,
Бог хороводов, веселья и пира
Главный вожатый, но вечно являлся
Тем же ты богом средь битвы и мира.
Видел твои золоченые роги
Страшный Цербер и хвостом, по пристрастью,
Чуть шевеля, уходящему ноги
Кротко лизал триязычною пастью.
Слоновой костью не блистает
В дому моем и златом потолок,
На ряд столпов не налегает
Из мрамора гиметтского брусок;
Чертогов царственных Аттала
Сомнительным родством я не стяжал,
Клиентка честная не ткала
Мне никогда пурпурных покрывал.
Но честь и жила вдохновенья
Во мне чиста и, бедный, богачу
Я дорог: большего значенья
Я от богов, от знатных не хочу;
Другого счастья мне не нужно,
Когда одним Сабином я богат.
За днями дни теснятся дружно
И новых лун темнеет светлый ряд.
Ты, полумертвый, нанимаешь
Каменоломни за день похорон,
И все дворцы сооружаешь,
И, байских волн прибоями прельщен,
Ты в море берег новый ринул;
Тебе скудна земли недвижной дань;
Ты даже дерзко отодвинул
Полей соседних вековую грань.
Скупец! за чуждыми межами
Ты властелин, и выгнаны из хат
Жена и муж несут с богами
За пазухой непризренных ребят.
Меж темь тебя, богач−властитель,
Вернее всех прибежищ суеты
Ждет мрачный край, ты Орка житель —
Так решено. Куда ж стремишься ты?
Земля приемлет, не жалея,
И бедняка и царских сыновей,
Харон за деньги Прометея
Не перевез из области теней.
Он вечно тантальское племя
И Тантала во мраке сторожит,
И с бедняка низвергнуть бремя,
Хоть будь он зван, или не зван, спешит.
(Книга ИИ, ода XVИИ)
Не злато и сребро сияет
В моем жилище на стенах;
Не мрамор пол в них украшает,
Не крыльца на резных столбах.
Чужим наследством не владею
Под ложным именем родства;
И слуг насильно не имею,
Из бедности и сиротства.
Но разума и правды много,
Чего же больше мне сего?
Богач, хоть я живу убого,
Знакомства ищет моего.
Я бога тем не озлобляю,
Чтоб больше мне чего просить;
Друзьям богатым не скучаю;
Доволен тем, чем дано жить.
Летят за днями дни крылаты:
При смерти ты, забыв о том,
Возносишь мраморны палаты,
И, гроб забывши, строишь дом.
Морские глуби засыпаешь
И расширяешь берега;
Ты землю узкою считаешь
И кои есть поля, луга.
Но что? соседние ты села,
О ненасытный, захватил
И собственного их предела
Твоих питомцев уж лишил.
Несчастный муж с детьми, с женою,
В обятии неся богов,
Бежит в слезах, гоним тобою,
Оставив дом своих отцов.
Но нет известнейшей дороги
Богатому, как в мрачный ад;
Что мысли толь имеешь многи?
И ты туда же будешь взят.
Богатым и убогим равен
Ко гробу путь, одна стезя.
Хоть Прометей на вымысл славен,
Харона подкупить нельзя.
Потомство Танталов надменных
Он за Коцитом все хранит;
Труды снять с нищих отягченных
И званый и не зван спешит.
Феб и Диана владычица-дева лесная,
Светлых небес украшенье! Вы целой вселенной
Чтимые! дайте о чем мы вас молим, взывая
В день сей священный.
В книгах Сивиллиных, должному нас научивших,
Сказано мальчикам чистым да избранным девам
Ныне беcсмертных семь наших холмов облюбивших
Славить напевом.
Солнце кормилец! ты день с колесницей летучей
Кажешь и прячешь, о, пусть возрождаясь незримо
Вечное ты ничего не увидишь могучей
Города Рима.
О, Илития! родов безувечных причина,
Крепко храни матерей, как всегда охраняла,
Будет ли имя твое на молитве Люцина
Иль Генитала.
Вырости отроков, благослови совещанье
Наших отцов, что судьбу обеспечило женам,
В новом обильном потомстве пошли оправданье
Новым законам.
Каждыя сто десять лет неизменной чредою
Пусть к нам веселыя игры и песни приходят,
Светлых три дня пусть нам столько ж ночей за собою
Сладких приводят.
Вы же, правдиво поющие Парки, внемлите!
Рок оправдал приговор ваш незыблемой волей,
Все, что для нас совершилось—в грядущем продлите
Счастливой долей.
Пусть умножая плоды и стада, возлагает
Почва на кудри Цереры венок колосистый.
Ветер Зевеса пусть юным полям навевает
Дождик росистый.
О, Аполлон! опуская и стрелы и очи,
Кроток и милостив, мальчиков внемли моленьям.
Внемли Луна, властелинка двурогая ночи,
Дев песнопеньям.
Если вы создали Рим и велели вы сами
По морю плыть, направляясь к земле Итальянской,
Отческих Лар заменяя иными богами,
Горсти троянской,
Той, средь которой, прошедши горящую Трою,
Родины гибель увидя, Эней непорочный
Путь проложил, заменяя утраты судьбою
Более прочной.
Боги! возвысьте в понятливой юности нравы!
Боги! вы старость святой тишиной окружите!
Ромула внукам потомства, богатства и славы
Громкой пошлите.
Кто ублажает вас, белых быков закалая,
Славный праправнук Анхизы и светлой Киприды,
Миром да правит на гибель врагам, но прощая
Падшим обиды.
Море и суша в деснице его. Ужь Мидийцы
Видят готовую кару в албанской секире,
Скифы надменные ждут приговоров, Индийцы
Молят о мире.
С древней Стыдливостью, с Миром и Честью дерзает
Доблесть забытая вновь появляться меж нами,
Снова Довольство отрадное всем рассыпает
Рог свой с дарами.
О, прорицатель! украшенный луком блестящим,
Феб Аполлон! Девяти драгоценный Каменам!
Чье благотворное знанье целебно болящим,
Слабнущим членам.
Если ты видишь с любовью алтарь Палатинской,
Римскую жизнь и красу итальянскаго края,
Дай, чтобы счастье неслось над землею Латинской,
Век возрастая.
Ты же царишь ли на Алгиде иль Авентине,
Видишь, Диана, пятнадцать мужей пред тобою;
Ты их услышь, и взывающих мальчиков ныне
Тронься мольбою.
С полною верою в то, что понравилась Небу
Песня моя, возвращаюсь домой умиленный,
В хоре священном хвалу и Диане и Фебу
Петь наученный.