Да, Груня, да. И ты родилась.
И ты, как померанц, произросла.
Ты из Полтавы к нам явилась
И в восхищенье привела.Красивая, тактичная, меланхоличная!
Ты нежно ходишь по земле,
И содрогается все неприличное,
И гибнет пред тобой в вечерней мгле.Вот ты сидишь сейчас в красивом платьице
И дремлешь в нем, а думаешь о Нем,
О том, который из-за вас поплатится —
Он негодяй и хам (его мы в скобках Шварцем назовем).Живи, любимая, живи, отличная…
Ты устал от любовных утех,
Надоели утехи тебе!
Вызывают они только смех
На твоей на холеной губе.Ты приходишь печальный в отдел,
И отдел замечает, что ты
Побледнел, подурнел, похудел,
Как бледнеть могут только цветы! Ты — цветок! Тебе нужно полнеть,
Осыпаться пыльцой и для женщин цвести.
Дай им, дай им возможность иметь
Из тебя и венки и гирлянды плести.Ты как птица, вернее, как птичка
Залетела в наши тихие леса
Полосатая, усатая оса.
Укусила бегемотицу в живот.
Бегемотица в инфаркте — вот умрет.А оса уже в редакции кружится,
Маршаку всадила жало в ягодицу.
И Олейников от ужаса орет,
Убежать на Невский Шварцу не даетИскусала бы оса всех не жалея,
Если б не было здесь автора Корнея.Он ногами застучал,
На осу он накричал: «Улетай-ка вон отсюда ты, оса,
Убирайся в свои дикие леса!»
Привезли меня в больницу
С поврежденною рукой.
Незнакомые мне лица
Покачали головой.Осмотрели, завязали
Руку бедную мою,
Положили в белом зале
На какую-то скамью.Вдруг профессор в залу входит
С острым ножиком в руке,
Лучевую кость находит
Локтевой невдалеке.Лучевую удаляет
Вчера представлял я собою роскошный сосуд,
А нынче сосут мое сердце, пиявки сосут.В сосуде моем вместо сельтерской — яд,
Разрушен желудок, суставы скрипят… Тот скрип нам известен под именем Страсть!
К хорошеньким мышцам твоим разреши мне припасть.Быть может, желудок поэта опять расцветет,
Быть может, в сосуде появится мед.Но мышцы своей мне красотка, увы, не дает, —
И снова в сосуде отсутствует мед.И снова я весь погружаюсь во мрак…
Один лишь мерцает желудок-пошляк.
В твоих глазах мелькал огонь.
Ты протянула мне ладонь.
Дыханье дня
Ты подарила,
Давно меня
Ты загубила.
Спустя лишь год
Узнаешь ты,
Великие метаморфические силы
Присутствуют в предметах странной формы.
Их тайное прикосновение еще не ощущает наблюдатель
В своем невидимом жилище с красной крышей,
Разглядывая небо в телескопы.Но незначительны оптические средства,
Все превращения безмолвно протекают.
……………………………
……………………………
Да сократится расстояние меж нами,
Шаги могущества я слышу в вашем шаге.И твердь простерла свой покров над лугом —
Ты не можешь считаться моим идеалом,
Но я все же люблю тебя, крошка моя.
И, когда ты смеешься своим симметричным оскалом,
Я, быть может, дрожу, страсть в груди затая.Ты, танцуя, меня погубила,
Превратила меня в порошок.
И я даже не первый, кого загнала ты в могилу
(Я тебе не прощу сей капризный штришок!).Я от танцев твоих помираю,
Погубила меня ты, змея.
Был я ангелом — стал негодяем…
Я люблю тебя, крошка моя!
Графин с ледяною водою.
Стакан из литого стекла.
Покрыт пузырьками пузырь с головою,
И вьюга меня замела.Но капля за каплею льется —
Окно отсырело давно
Водою пустого колодца
Тебя напоить не даноПодставь свои губы под воду —
Напейся воды из ведра.
Садися в телегу, в подводу —
Кати по полям до утра.Душой беспредельно пустою
Однажды, яблоко вкусив,
Адам почувствовал влеченье,
И, Бога-папу не спросив,
Он Еве сделал предложенье.А Ева, опустив глаза
(Хоть и ждала мгновенья эти),
Была строптива, как коза:
— Зачем в Раю нам, милый, дети? Адам весь выбился из сил:
Любви и страсти он просил.
Всевышний же понять не мог —
Кто он теперь — Бог иль не Бог.В любви Адам был молодцом.
Неуловимы, глухи, неприметны
Слова, плывущие во мне, —
Проходят стороной — печальны, бледные, —
Не наяву, а будто бы во сне.
Простой предмет — перо, чернильница, —
Сверкая, свет прольют иной.
И день шипит, как мыло в мыльнице,
Пленяя тусклой суетой.
Чужой рукой моя рука водила:
Я слышал то, о чем писать хотел,
Без одежды и в одежде
Я вчера Вас увидал,
Ощущая то, что прежде
Никогда не ощущал.Над системой кровеносной,
Разветвленной, словно куст,
Воробьев молниеносней
Пронеслася стая чувствНет сомнения — не злоба,
Отравляющая кровь,
А несчастная, до гроба
Нерушимая любовь.И еще другие чувства,
Осенний тетерев-косач,
Как бомба, вылетает из куста.
За ним спешит глухарь-силач,
Не в силах оторваться от листа.
Цыпленок летний кувыркается от маленькой дробинки
И вниз летит, надвинув на глаза пластинки.
…………………….
…………………….
Перелетая с севера на юг,
Всю жизнь проводит он под пологом ветвей,
Маршаку позвонивши, я однажды устал
И не евши, не пивши семь я суток стоял
Очень было немило слушать речи вождя,
С меня капало мыло наподобье дождяА фальшивая Лида обняла телефон,
Наподобье болида закружилась кругом
Она кисеи юлила, улещая вождя,
С ней не капало мыло наподобье дождяЖдешь единства —
Получается свинство.
Среди белых полотенец
На роскошном тюфяке
Дремлет дамочка-младенец
С погремушкою в руке.Ровно месяц эта дама
Существует среди нас.
В ней четыре килограмма,
Это — девочка-алмаз.А теперь, друзья, взгляните
На родителей Наташи:
У нее папаша — Митя,
Лидой звать ее мамашу.Поглядите, поглядите
Вот птичка жирная на дереве сидит.
То дернет хвостиком, то хохолком пошевелит.
Мой грубый глаз яйцеподобный
В ней видел лишь предмет съедобный.И вдруг однажды вместо мяса, перьев и костей
Я в ней увидел выражение божественных идей.Перемените же и Вы по случаю рождения
Ко мне пренебрежительное отношение.
Я числа наблюдаю чрез сильнейшее стекло
И вижу тайные проходы, коридоры,
Двойные числа Отделенных друг от друга.Я положил перед собой таблицу чисел
И ничего не мог увидеть — и тогда
Я трубку взял подзорную и глаз
Направил свой туда, где по моим
Предположениям должно было пройти
Число неизреченного…
На хорошенький букетик
Ваша девочка похожа.
Зашнурована в пакетик
Ее маленькая кожа.В этой крохотной канашке
С восхищеньем замечаю
Благородные замашки
Ее папы-негодяя.Негодяя в лучшем смысле,
Негодяя, в смысле — гений,
Потому что много мысли
Он вложил в одно из самых
Ты, Дева, друг любви и счастья,
Не презирай, не презирай меня,
Ни в радости, тем более ни в страсти
Дурного обо мне не мня.Пускай уж я не тот! Но я еще красивый!
Доколь в подлунной будет хоть один пиит,
Еще не раз взыграет в нас гормон игривый.
Пусть жертвенник разбит! Пусть жертвенник разбит!
Прими сей труд.
Он красотой напоминает чай.
Читай его.
Скорби.
Надейся.
Изучай.
Но пожалей несчастного меня,
Смиренного редактора Макара,
За то, что вместо пышного пучка огня
Я приношу тебе лишь уголь тлеющий из самовара.
И вот с тобой мы, Генриетта, вновь.
Уж осень на дворе, и не цветет морковь.
Уже лежит в корзине Ромуальд,
И осыпается der Wald.Асфальт, асфальт, я по тебе ступал,
Когда в шестой этаж свой легкий торс вздымал.
……………….
……………….
Я должен умереть, я — гений,
Но сдохнет также Шварц Евгений!
Если б не было Наташи —
Я домой бы убежал.
Если б не было Наташи —
Жизнь бы водкой прожигал.
День, когда тебя не вижу,
Для меня пропащий день.
Что тогда цветенье розы,
Что мне ландыш и сирень!
Птичка безрассудная
С беленькими перьями,
Что ты все хлопочешь,
Для кого стараешься?
Почему так жалобно
Песенку поешь?
Почему не плачешь ты
И не улыбаешься?
Для чего страдаешь ты,
Для чего живешь?
Ниточка, иголочка,
Булавочка, утюг.
Ты моя двуколочка,
А я твой битюгТы моя колясочка,
Розовый букет,
У тебя есть крылышки,
У меня их нет.Женщинам в отличие
Крылышки даны!
В это неприличие
Все мы влюблены.Полюби, красавица,
Рассмотрим вещи те, что видим пред собою:
Что на столе лежит,
Что к потолку подвешено над головою,
Чернильницу с чернилами, перо холодное стальное,
И ножницы блестящие, и тусклые ключи,
И лампу пустотелую стеклянную…