М.А.Д.В девять лет, быв влюбленным, расстаться,
Через тридцать пять лет повстречаться,
В изумленьи расширить зрачки,
Друг на друга смотреть бессловесно,
Помнить то, что друг другу известно.
А известно-то что? Пустячки!
Может быть, оттого и прелестно…
Проснулся хутор.
Весенний гутор
Ворвался в окна… Пробуждены,
Запели — юны —
У лиры струны,
И распустилась сирень весны.Запахло сеном.
И с зимним пленом
Земля простилась… Но — что за сны?!.
Согнулись грабли…
Сверкнули сабли
И надрубили сирень весны!..
Ах, взять тебя и трудно, и легко…
Не брать тебя — и сладостно, и трудно…
Хочу тебя безбрежно, глубоко! О, влей в глаза мне взор свой изумрудный!
Вонзи в уста мне острые уста!
Прости мой жест, в своем бесстыдстве чудный.Ведь страсть чиста! Пойми ведь.
Но почему так ясны ясени,
Когда ветрит дыханье осени,
Когда в прудах цветенье плесени?
И почему рябины кисточки
Пугают взоры быстрой ласточки
На юг завеерившей перышки?
Не потому ли пред кончиною
Ты, человек, гора песочная,
Меняешь бренное на вечное?
Тебя мне встретить не хотелось бы,
Когда расстались мы в грозе.
— Живя в избе, я не хотел избы, —
— Слеза растопится в слезе. —
Прошли года. Любовь — забава нам.
И вот опять хочу твой взор.
— Кто шевелился ли под саваном?
— Кто передал ли грез узор?
Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею.
И, чувство обмануть в себе сумея,
Зачем ты говорила: «никогда»?
Теперь ты говоришь: «твоя всегда»,
И до сих пор понять я не умею:
Зачем ты говорила: «никогда»,
Когда тебя молил я быть моею?
О, если б ты умела
Любить ради любви,
И мне сказала смело:
«Мужайся и живи».
Я стал бы жить, пожалуй,
Свободней и живей…
О, друг мой, мозг усталый
Мне ласкою овей.
Но ты в ответ немела,
Был сон в твоей крови…
Нет, нет, ты не умела
Любить ради любви…
Изменяй мне, когда тебе хочется,
И меняй, как перчатки, тела:
Страсть, причуд твоих жгучих пророчица,
И сожжет твое сердце дотла.
Но в мгновенья от чар просветления
Будь со мною, бессмертно любя.
Изменяй, ощущай впечатления:
Я вполне понимаю тебя!..
Она была на казнь осуждена,
Но в правоте своей убеждена;
Отважную смутить могла ли плаха?
Пошла на эшафот она без страха.
По мертвому лицу ее палач
Нанес удар и прочь отбросил тело,
Тогда от оскорбленья, как кумач,
Лицо казненной в гневе покраснело.
Разорвались ткани траура…
Где души моей центавр?
Сердце с кликами «ура! ура!»,
Распуская пышный лавр,
Ударяет вновь в литавр.
Все, что злобно исковеркал лом,
Лом Насмешки, строит Мысль.
Но пред ней я — как пред зеркалом:
Преисподняя ль ты? высь ль?
Грезы весенние…
Чувства осенние…
— Надо о чем-то забыть.
Жизнью мечтается…
Смертью карается…
— Все-таки хочется жить!
Трель соловьиная…
Песня совиная…
— Можешь ли душу согреть?
Что ты все в стороны
Смотришь? — «Там вороны…
Друг мой, сумей умереть…»
Вот пятый год, как ты мне дорога,
А страсть юна, — как прежде, неизбывна,
И нас влекут по-прежнему луга.
По-прежнему стремлюсь к тебе порывно,
Все нови открываю с каждым днем…
О, наша связь вовеки неразрывна,
И страсть бессмертным зажжена огнем.
В кустах белоснежных черемух
Принцесса веселая Мая
Уснула, с отрадой внимая
Весеннему щебету птиц,
И видит во сне голубая
Принцесса веселая Мая:
Пирует в лазурных хоромах,
В сияньи восторженных лиц,
Ее любимец давних лет
Царевич пылкий Триолет!
Ты мне желанна, как морю — буря,
Тебе я дорог, как буре — штиль.
Нас любит море… И, каламбуря
С пурпурным небом: «как морю — буря,
Она желанна», — на сотни миль
Рокочут волны, хребты пурпуря
Зарей вечерней: «как морю — буря…
…Как буре — штиль…»
Ловлю печаль в твоей улыбке
И тайный смех в твоих слезах…
Твои глаза блестят, как рыбки,
Но сердце — в смутных голосах.
Ты в заблужденье, ты в ошибке!
Топлю глаза в твоих глазах, —
И снова — смех в твоей улыбке,
И снова — грусть в твоих слезах!
Все то, что раньше было б диким,
Теперь естественно вполне:
Стать пред решением великим —
Быть иль не быть — пришлось и мне.
Но так как дух «не быть» не может,
И так как я — певучий дух,
Отныне выбор не тревожит:
«Быть» выбрал из решений двух.
Я люблю сердечно, безрассудно,
Безотчетно всю, как есть, тебя!
Но за что люблю, я знаю смутно,
А верней — совсем не знаю я.
Как тебя целую! как милую!
Ты со мной — смеюсь, а нет — грущу…
Оттого тебя ведь и люблю я,
Что любви причины не ищу!..
В ее устах томилася малина,
В ее глазах смеялись васильки,
А по ночам синели угольки…
Она была изящна, как Филина.
Она была как кошечка. «Кис-кис»,
Хотелось ей сказать, ее лаская.
В ее фигурке хрупкость восковая,
В ее душе — величие Балькис.
Все те же краски, те же типы
В деревьях, птицах и цветах:
Как век назад — сегодня липы,
Как век вперед — любовь в мечтах.
Строй мирозданья одинаков,
Почти разгадан, скуп и плоск.
Но есть значение без знаков,
Есть знак, расплывчатый как воск.
Памяти сестры Зои
Знаешь рощ лимонных шорох,
Край огнистых померанцев?
Сколько песен, сколько танцев
Там в лесах, морях и горах.
Там, как песня, звучны краски,
Там, как краски, сочны песни…
О, душа моя, для ласки
И для жизни там воскресни!..