Сегодня
Я все твои письма
Порвал.
И сжёг…
И смотрел на них с болью.
И вспомнил,
Как эти листки целовал,
Прощаясь с твоею любовью.
Печально и трепетно
Письма твои
У мужчины должен быть характер.
Лучше, если тихий,
Словно кратер,
Под которым буря и огонь.
У мужчины должен быть характер,
Добрый взгляд
И крепкая ладонь.
Чтобы пламя сердце не сожгло,
Можно душу отвести на людях,
Лишь бы в сердце не копилось зло.
В нас любящие женщины, порою,
Находят добродетелей запас.
Мы в их сердцах то боги, то герои,
А их сердца, что пъедестал для нас.
Как-будто мы и вправду так красивы
И так умны. Скорей наоборот.
Но никакие доводы не в силах
Столкнуть нас с незаслуженных высот.
Пока не хлынет разочарованье,
И все в обычном свете предстает,
Я прожил нелегкую жизнь:
Репрессии, голод, война…
Мне сердце шептало:
«Держись!
Иные придут времена…»
Пришли…
Но не те, что я ждал.
Пришли времена «воротил»,
Эпоха ворюг и менял,
И вновь этот мир мне не мил.
Мы что-то утратили
В жизни своей…
Хотя так же матери
Ждут сыновей.
По-прежнему дети
Нас учат добру.
По-прежнему светел
Мой лес поутру.
И те же красоты
У белой зимы…
Отец мой сдаёт.
И тревожная старость
Уже начинает справлять торжество.
От силы былой так немного осталось.
Я с грустью смотрю на отца своего.
И прячу печаль,
И смеюсь беззаботно,
Стараясь внезапно не выдать себя…
Он, словно поняв,
Поднимается бодро,
Николай Николаевич, отдохните немного.
Вы устали, небось… Тридцать лет у доски.
Скольких вы проводили отсюда в дорогу.
Не от тех ли разлук побелели виски?
В нашем классе, как будто ничто не меняется.
И зимой, и весной на окошках листва.
Та же вас по утрам тишина дожидается.
Те же взгляды ребячьи…
И те же слова.
А прошло тридцать лет.
Дымится гора Машук.
Над ней облака,
Как тени…
И рядом мое волненье
Да сердца тревожный стук.
Деревья в лучах рассвета…
Я встал на обрыв крутой,
Как будто от пистолета
Поэта прикрыл собой.
Но чуду здесь не случиться.
Однажды я возьму рюкзак на плечи
И побреду — без цели и дорог —
В тот мир, где сосны вновь меня излечат
От всяких напридуманных хвороб.
В тот мир, где ввечеру роса дымится
И птичьи песни прячутся в листве.
Где маки, как нежданные зарницы,
Утрами загораются в траве.
Где прямо в сердце падает роса мне
С тяжелых сосен, радостных берез…
Актер озвучивает роль,
Где все решает слово.
Испуг, раскаянье и боль
В нем возникают снова.И снова он в чужой судьбе.
В чужих словах и мыслях.
Как будто вопреки себе
В чужую душу выслан.Он прячет в голосе испуг —
Еще жива старуха…
И вдруг какой-то странный звук
Ворвался в запись глухо.И все буквально сбились с ног,
Ответственность за слово —
Выше слов,
Не найденых пока
Или звучащих, —
Как сердцу слаще
Ожиданье счастья,
Когда оно ещё во власти снов.
Для жизни нашей,
А не для бессмертья
Работают в поэзии друзья.
Самое горькое на свете состояние — одиночество,
Самое длинное на свете расстояние — то, что одолеть не хочется,
Самые злые на свете слова — «я тебя не люблю»,
Самое страшное, если ложь права, а надежда равна нулю.
Самое трудное-это ожидание конца любви,
Ты ушел, как улыбка с лица, а сердце считает шаги твои.
И все-таки я хочу самого страшного,
Самого неистового хочу.
Пусть мне будет беда вчерашняя
И счастье завтрашнее по плечу.
Хочу постичь характер космонавта.
Сегодня он почти недосягаем,
Но, может быть, обычным станет завтра.
Хочу постичь все —
Вплоть до пустяка я.
Весь мир его улыбкой очарован.
И все сомненья сведены к нулю.
В его лицо я вглядываюсь снова
И сверстников по взгляду узнаю.
Как просто все и как же все не просто,